Книга Принцесса Востока - Оливия Уэдсли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рита подняла голову и увидела какую-то перемену в лице Тима. Он старался произнести что-то, но не мог говорить, и неясный звук сорвался с его губ. Его голова устало скатилась с подушки. Рита посмотрела в лицо Февра.
– Сделайте что-нибудь, ради бога, – прошептала она вне себя.
Он покачал головой:
– Здоровая натура вашего сына должна сама побороть болезнь.
Он посмотрел на нее с бесконечным состраданием, она бессильно опустила голову.
Она вспомнила Тима, веселого, здорового, игравшего в футбол в светлое весеннее утро. Она видела его оживленное, раскрасневшееся лицо, когда он стрелой бежал по ровному полю.
Больной беспокойно задвигался на подушках, и Рита подумала: «Есть горе ужасней смерти – видеть, как мучается собственный ребенок, и не быть в состоянии помочь ему, облегчить его страдания».
Не сознавая, что говорит вслух, она обратилась к сыну:
– Мой мальчик, мой дорогой мальчик, не оставляй меня!
Тим открыл глаза и удивленно посмотрел на нее. Яркая краска залила его лицо, а затем он снова побледнел. Сдавленный, задыхающийся стон раздался в тишине. Его дыхание было почти неслышным.
За окнами шумел город. В деревьях бульвара зачирикала птичка, легкий ветерок шевелил листвой, с Сены донесся далекий звук сирен. Рита и доктор ждали с напряжением в надвигающейся тени вечера.
Когда на небе угасли розовые отблески заката, Тим устало поднял голову. Угасающий дневной свет упал на его лицо. Он посмотрел на Риту, улыбнулся и сказал хриплым, странным детским голосом:
– Мама, ты здесь?
Февр нагнулся над ним. Рита улыбнулась ему с усилием. Тим кивнул головой, снова опустился на подушки и почти мгновенно заснул спокойным сном глубокой усталости.
– Он спасен, – проговорил Февр уверенно.
Рита поднялась с колен. Она даже не могла плакать. Она молча схватила его за руку. Доктор понял ее и кивнул в ответ, отдал сиделкам все нужные распоряжения и скоро ушел на цыпочках. Рита сидела у изголовья кровати, прислушиваясь к ровному дыханию Тима, который спал спокойным сном в первый раз за три недели.
Наступил вечер. На темном небе загорались первые звезды.
У входа появилась Каро. Она много раз в течение дня посещала больного. Она вошла и опустилась на колени около Риты, и в первый раз Рита заплакала и заговорила о Тиме.
Каро отправилась в соседнюю комнату и приготовила чай. Появилась сиделка, дежурившая ночью, и они обе начали уговаривать Риту лечь спать в эту ночь. Рита вначале возражала, но уступила наконец настояниям Каро и молодой сиделки.
Выйдя с Каро на балкон, Рита внезапно схватила ее за руку.
– Я будто вернулась снова к жизни, – сказала она. – Какое огромное счастье, огромное облегчение снова чувствовать себя счастливой!
О поездке в Египет не могло быть и речи по крайней мере на некоторое время.
Тим еще недостаточно окреп для такого путешествия и переезда по морю. Они все отдыхали, гуляли, читали, лениво проводили жаркие дни. Невыразимый покой наполнял души Риты и Тима, и невольно Каро поддавалась этому чувству. Она не сознавала всей прелести этих жарких летних дней, пока не пришла телеграмма от Джона:
«Выехал Каир семнадцатого. Жду в Шепхэрд-отеле. Важные дела. Джон».
Когда пришло известие, Каро была одна. Впечатление, произведенное на нее телеграммой, было сильнее, чем она могла предполагать. Она должна поехать, она хотела поехать в Каир, хотя знала, что поедет одна, так как Тэмпесты не могли сопровождать ее.
Каро посмотрела на расписание поездов. Ей нужно было завтра утром отправиться в Бриндизи. Только вечер и ночь до отъезда.
Что ожидало ее? Солнце, безбрежное море, пустыня, приключения? Конечно! Почему же нет? Ее жизнь была такой спокойной, скучной и однообразной. Еще задолго до ее знакомства с Гамидом эль-Алимом она и Рита собирались поехать в Египет, но теперь Рита не могла сопровождать ее и она поедет одна.
Спустившись вниз на террасу, где Рита и Тим сидели в низких удобных креслах, Каро села около них.
– Друзья, я уезжаю завтра в Бриндизи. – Она протянула Рите телеграмму. – Я должна ехать.
– Конечно, – согласилась Рита. – Но, Каро, вы не можете оставаться там и должны вернуться в Италию, куда приедем и мы, когда Тим поправится.
– Может быть, – ответила Каро. – Трудно заранее строить планы, – продолжала она. – Знаете ли, как странно, я хочу ехать и в то же самое время не знаю, рада ли я этому путешествию. Когда я прочла телеграмму, я испытала какое-то радостное возбуждение, а теперь нет.
Рита улыбнулась и спросила:
– Ничто не может изменить вашего решения?
Каро рассмеялась:
– Конечно, нет. Я уезжаю.
Рита посмотрела на нее и подумала: «Она так красива».
– Каро Клэвленд уезжает в Каир по вызову ее мужа, – повторил Тим сонно, улыбаясь Каро. – Вы думаете, что встретите шейха? Его светлость Гамида эль-Алима?
Рита уже подумала об этом раньше, как только Каро объявила о своем отъезде, и невольно испытывала смутное опасение. Она внимательно прислушалась к голосу Каро, стараясь уловить в нем какую-нибудь необыкновенную ноту.
Но Каро говорила спокойно, отвечая Тиму:
– Я не знаю. Он не в Каире сейчас. Он уехал в Египет во время вашей болезни.
– Почему Джон не может приехать сюда? – спросила Рита. – Тогда вы могли бы не предпринимать этого длительного путешествия.
– Он, вероятно, выехал уже в Египет, – ответила Каро.
Они весело провели последний вечер, смеясь и болтая. Рита пела, Каро лениво слушала. Но под внешним спокойствием и веселой беззаботностью возникала неотвязчивая мысль о Египте, о Гамиде эль-Алиме.
Каро в сопровождении Сариа приехала в Порт-Саид, где они должны были пересесть на поезд.
Каро была разочарована первым впечатлением, находя, что все порты одинаковы, шумные и грязные. Но колорит Африки сказывался в окружающем, хотя громкие гортанные крики пестрой оживленной толпы, царящая всюду суета напоминали ей одновременно и Марсель, и Бриндизи, и Гамбург, и Гавр, и Ливерпуль. Каро не нравилась Африка по описаниям и фотографиям, и она невольно подумала, что вопреки ожиданиям ей все показалось обычным и неинтересным.
Сариа, бледная и усталая, пришла за ней:
– Я приготовила чай и уже наняла для вас экипаж.
– Сариа, вы сокровище, – заметила Каро.
Пока багаж сносили с парохода и грузили на поезд, Сариа принесла поднос с чашкой чая.
– Так вот и Африка! – сказала Сариа.
Она спокойно разглядывала набережную. Один из проходивших арабов посмотрел на нее, усмехнулся и с наглым добродушием кивнул ей головой. Сариа покраснела, презрительно посмотрела на него и отвернулась.
