Книга Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина - Александр Никишин

Его убьют из автомата «Томпсон» люди Джимми Джена, кстати, пришедшего на похороны Майка Мерло со скромным букетом в 750 долларов (цена 750 бутылок виски).

Что ж, начиная с 1919 года в США палили без передышки.

Именно в этом году два события потрясли Америку – создание Коммунистической партии США и принятие поправки к Конституции под номером 18, обретшей силу закона. Поправка гласила: производство, продажа и транспортировка спиртных напитков объявляются на территории США незаконными. Запрещен был и ввоз спиртного.

Это было начало печальной памяти Prohibition – сухого закона.

Одним из первых он разорил дедушку будущего писателя Курта Воннегута, автора всемирно известных книг «Колыбель для кошки», «Бойня № 5, или Крестовый поход детей», «Благослови вас Бог, мистер Розу отер», «Сирены Титана» и других. До 1919 года дедушка владел в Индианаполисе пивоварней и разливал пиво, изготовленное по собственному рецепту, среди ингредиентов которого был кофе.

За оригинальный вкус напитка его компания даже удостоилась золотой медали на Всемирной выставке 1889 года в Париже. От разорения это дедушку также не спасло.

Запрещенное в США спиртное имелось в изобилии за пределами страны, например в Европе, где спасались от сухого закона те, у кого были деньги, – писатели Скотт Фицджеральд и Эрнест Хемингуэй. Люди менее состоятельные устремляли свои взоры на соседнюю Мексику.

Роберт Иванов в книге «Мафия в США» (серия «Тайны XX века») пишет, что «период действия сухого закона – важнейший этап в истории мафии в США, ее подлинно золотой век…» Причины, по которым был введен сухой закон, он видит в социальной напряженности, возникшей на территории США в связи с окончанием Первой мировой войны. Стали возвращаться домой ее участники, что повлекло невиданный всплеск безработицы. Дело шло к экономическому кризису, но намечался и политический кризис. Советская Россия стала яркой красной тряпкой, радикализировала тут рабочее движение. Военную интервенцию США против большевиков американские пролетарии восприняли как покушение на завоевания их русских собратьев по тяжелому труду. Был брошен клич: «Руки прочь от Советской России!»

Тут же активизировался расистский ку-клукс-клан, организовавший травлю коммунистов и компартии. Сторонники «американизма» потребовали возврата к «национальным ценностям», среди которых был и отказ от спиртного. Сухой закон стал знаменем большинства религиозных организаций Америки, имевших вес в общественной жизни. Агитация за него стала звучать с амвонов в проповедях священников.

Противников сухого закона стали честить «большевиками» и «разрушителями цивилизации».

В результате пить захотелось даже тем, кто никогда и не помышлял об алкоголе. Запретный плод оказался намного слаще, чем это представлялось. Возможность для наживы была просто уникальная, чем не замедлила воспользоваться мафия. Казалось, сухой закон в США всерьез и надолго, как НЭП в СССР. И уже уличные мальчишки мечтают стать гангстерами, войти в «дело», сулившее огромные и легкие барыши: желанное пойло, стоившее по 3 цента за кварту, продается за 1 доллар бутылка. Миллионы бутылок в кратчайшие сроки давали миллионы долларов, если, конечно, эти сроки не «корректировали» автоматы конкурентов.

За короткий срок в США появилось множество новых профессий, связанных с алкоголем и, естественно, с нелегальным бизнесом. Например, «бутлегер» (от английского boot leg – нелегально торговать спиртным) – контрабандист, обеспечивающий доставку спиртного из-за границы; «мун-шайнер» (moon – луна, shine – свет) – самогонщик, подпольный производитель спиртного; «спикизи» (speak easy – тихо говорить) – притон, где можно было заказать спиртное, которое маскировалось под кофе или чай.

«– Что-нибудь покрепче.

– У нас только кофе.

– Кофе?!

– Да, шотландский. Ямайский. Крепкий, полусладкий.

– Чашечку шотландского. И обязательно с содовой».

Это диалог из фильма «Некоторые любят погорячее» (в советском прокате – «В джазе только девушки»), снятого в 60-е годы. Диалог этот происходит в притоне под вывеской бюро похоронных принадлежностей, куда большой черный «Форд», он же катафалк, везет гроб, набитый бутылками с контрабандным виски.

Если для красавицы Мэрилин Монро (сыгравшей роль главной героини Душечки), пьющей виски не только в кадре, но и за кадром, этот напиток был средством расслабления и снятия стрессов, то для ее партнера по фильму Тони Кертиса и виски, и сюжет самой комедии значил гораздо больше.

Он не просто сиживал в подпольных притонах, но даже и в тюрьму угодил, кстати говоря, за бутлегерство. В четырнадцать лет его, Кертиса, под настоящим именем Бернард Шварц знал весь Ист-Сайд. Нью-Йоркский гангстер, он наводил ужас на всю округу, грабил прохожих и поджигал газетные киоски.

То, что происходило на съемочной площадке, Кертис испытал в своей реальной жизни. Банда киношного бутлегера Коломбо – Белые Гетры расстреливает бандитов Чарли-Зубочистки – о подобном в дни сухого закона сообщали каждый день.

Имя пионера, который завез и продал в США первую партию контрабандного виски, неизвестно. Скорее всего, он пал в гангстерских разборках. Но его идея делать деньги на незаконной перепродаже алкоголя, бутлегерстве, быстро овладела американскими массами.

Вот очень интересная цитата из контекста того времени:

«В самой середине Европейской России прогуливались у своего автомобиля два толстеньких заграничных цыпленка. Это взволновало великого комбинатора.

– Скажите, эти двое не из Рио-де-Жанейро?

– Нет, – ответил переводчик, – они из Чикаго.

– Чего же они здесь делают, в диком древнем поле, вдалеке от Москвы, от балета «Красный мак», от антикварных магазинов и знаменитой картины художника Репина «Иван Грозный убивает своего сына»? Зачем вы их сюда завезли?

– А ну их к черту! – со скорбью сказал переводчик. – Третий день уже носимся по деревням как угорелые. Замучили меня совсем.

– Это похвально, – сказал Остап. – Широкие массы миллиардеров знакомятся с бытом новой, советской деревни.

Переводчик с негодованием посмотрел на Остапа и воскликнул:

– Как же! Так им и нужна новая деревня! Деревенский самогон им нужен, а не деревня!

При слове «самогон», которое переводчик произнес с ударением, джентльмены беспокойно оглянулись и стали приближаться к разговаривающим.

– Вот видите! – сказал переводчик. – Слова этого спокойно слышать не могут. Они ищут рецепт приготовления хорошего самогона.

– Ну конечно! – закричал Остап. – Ведь у них сухой закон. Все понятно… Достали рецепт? Ах, не достали… Ну да. Вы бы еще на трех автомобилях приехали. Вас принимают за начальство. Вы и не достанете рецепта, смею вас уверить.

Переводчик стал жаловаться на иностранцев:

– Поверите ли, на меня стали бросаться: расскажи да расскажи им рецепт самогона. А я не самогонщик. Я член союза работников просвещения. У меня в Москве старуха мама.