Книга В поисках синего - Лоис Лоури

Она снова и снова повторяла названия растений, пытаясь сложить из них песенку, чтобы было легче запомнить. «Алтей и пижма, марена и подмаренник…» – но ритм не складывался и слова не рифмовались.

В дверь постучал Томас. Кира ему обрадовалась. Показала мантию и нити и рассказала, как провела день со старой красильщицей.

– Не могу запомнить все названия, – пожаловалась она. – Но, думаю, если завтра с утра я схожу на наш участок, то, возможно, найду уцелевшие растения, из которых мама делала красители. И когда их увижу, то лучше запомню названия. Надеюсь только, Вандара…

Кира замолчала. Она раньше не рассказывала резчику о своем враге, и от самого звука этого имени у нее пошли мурашки по коже.

– Женщина со шрамом? – спросил Томас.

Кира кивнула и поинтересовалась:

– Ты знаешь ее?

Он покачал головой.

– Но я знаю, кто это, – проговорил он. – Все знают.

Он взял небольшой моток темно-малинового цвета.

– Как красильщица сделала такой цвет? – спросил он с любопытством.

Кира задумалась. «Марена для красного».

– Марена, – вспомнила она. – Только корни.

– Марена, – повторил он. Тут ему в голову пришла мысль. – Я бы мог записать для тебя названия растений. – Так тебе легче будет запоминать.

– Ты умеешь писать? И читать?

– Да, я выучился, когда был маленький. Некоторых мальчиков учат. И иногда мне приходится вырезать слова.

– Но я-то не умею читать. Так что если ты и запишешь названия, я не смогу их прочесть. А девочкам не разрешают учиться.

– Но все равно я смогу помогать тебе. Если ты скажешь мне названия и я запишу их, то потом, когда захочешь, буду тебе читать. Я знаю, у нас все получится.

Кира согласилась. Тогда он принес из своей комнаты перо, чернила и бумагу, и она снова стала перечислять те названия, которые запомнила. В мерцающем свете она глядела за тем, как он старательно записывает. Она видела, как звуки ложатся на бумагу в виде палочек и крючков, а потом Томас их читал, и они снова становились звуками.

Когда, водя пальцем по бумаге, он произнес слово «алтей», она увидела, что оно короткое и что его прямые линии напоминают стебли. Она быстро отвела глаза, чтобы не запомнить его и не нарушить запрет. Но зрелище того, как перо рисует на бумаге узор, а этот узор словно рассказывает историю о названии растения, заворожило ее.

Рано утром Кира быстро поела и отправилась на их участок, на красильный огород ее матери. Солнце только вставало, и почти все спали. Она слабо надеялась встретить Мэтта и Прута, но вряд ли они проснулись в такую рань. Было тихо, только изредка то тут, то там плакал ребенок, слышалось квохтанье кур. Дневная жизнь с ее пронзительными звуками еще не началась.

Подойдя, она увидела, что загон уже начали строить. Прошло всего несколько дней, а женщины уже собрали ветки терновника и окружили ими остатки хижины, где Кира выросла. Земля в загоне по-прежнему была покрыта золой и мусором. Женщинам оставалось совсем немного, чтобы закончить работу и полностью обнести участок забором. Она поняла, что они сделают нечто вроде калитки, а затем запустят внутрь своих кур и детей. На земле в загоне виднелись острые щепки и зазубренные осколки глиняных кувшинов. При виде их Кира вздохнула. Остатки ее прошлого поцарапают и занозят детей, но она ничего не могла с этим поделать. Она проскользнула мимо груд мусора и недостроенного забора и у самой опушки леса нашла остатки маминого огорода.

Грядки с овощами были полностью опустошены, а цветник сохранился, хотя растения были примяты. Наверное, женщины, таща связки терновых кустов для ограды, просто шли по ним, но цветы продолжали цвести, и она с благоговением смотрела на то, как трепещущая жизнь боролась за существование, несмотря на все невзгоды.

Кира произносила про себя названия растений, которые помнила, и собирала те, что могла, складывая их на принесенную с собой ткань. Аннабелла успела сказать ей, что большинство цветов и листьев можно высушить и использовать потом. Некоторые, как бронзовый фенхель, сушить нельзя. «Фенхель бери свежим», – говорила она. Еще его можно есть. Кира не стала трогать это растение. Женщины, наверное, не знают, что он съедобный.

Поблизости залаяла собака, и теперь она расслышала ругань: муж орал на жену, ребенок получал затрещины. Поселок просыпался, и в нем начиналась обычная жизнь. Пора ей было уходить. Это место теперь не ее.

Кира обернула собранные растения тканью и завязала концы. Перекинув узел через плечо, нагнувшись и опираясь на посох, она поспешила обратно. На задней тропинке, по которой она пошла, чтобы избежать основной дороги, она встретила Вандару и отвела взгляд. Женщина позвала ее уверенным и издевательским тоном.

– Что, нравится тебе твоя новая жизнь? – спросила она и хрипло расхохоталась.

Кира быстро повернула за угол, чтобы избежать ссоры, но осадок от издевки и самодовольной ухмылки остался.

– Мне понадобится место для огорода, – сказала она нерешительно Джемисону спустя несколько дней. – А еще проветриваемое место, чтобы сушить растения. И место, где можно построить очаг, и котлы для крашения.

Подумав, она прибавила:

– И вода.

Он кивнул и сказал, что это возможно устроить.

Он приходил к ней каждый вечер, чтобы оценить ее работу и поинтересоваться, в чем она нуждается. Кире казалось странным, что она может просить о чем-то и что ее просьбы выполнялись.

Но Томас сказал, что у него всегда было так. Когда он просил, ему всегда приносили любые сорта дерева – ясень, сердцевинную древесину, орех или клен. А еще ему давали всевозможные инструменты, причем некоторые он до этого не видел.

И потянулись загруженные работой, утомительные дни.

Однажды утром, когда Кира готовилась отправиться к красильщице, к ней в комнату вошел Томас.

– Ты слышала что-нибудь прошлой ночью? – спросил он неуверенно. – Может, тебя разбудил какой-то звук?

Кира подумала.

– Нет, – сказала она, – я спала крепко. А что?

Он выглядел озадаченным, словно пытался что-то вспомнить.

– По-моему, я слышал что-то вроде детского плача.

Наверное, от него я проснулся. Хотя, возможно, это был сон. Да, пожалуй, это был сон.

Он успокоился и забыл об этой загадке.

– У меня есть для тебя подарок, – сказал Томас. – Я делал его по утрам, рано, до того, как приступал к основной работе.

– А что ты обычно делаешь, Томас? – спросила Кира. – Я, конечно, обычно занимаюсь мантией. А что тебе поручили делать?

– Жезл Певца. Он старый, резьба стерлась, и ее приходится подновлять. Это трудная работа. Но важная. Певец использует резьбу для того, чтобы не сбиться, чтобы вспомнить нужную часть Песни. А наверху остался большой участок без резьбы. Когда-нибудь я займусь им и сам впервые вырежу на нем что-то по своему усмотрению, – он засмеялся. – Точнее, не совсем по моему усмотрению. Мне скажут, что там изобразить. Вот. – Томас неловко вытащил из кармана и протянул ей подарок: небольшую шкатулку с плотно прилегающей крышкой. Сверху и по бокам на ней была затейливая резьба – растения, которые Кира только начинала изучать и запоминать. Она с восторгом рассматривала ее, узнавая острые листики и плотные соцветия тысячелистника, который обвивали ветвистые стебли кореопсиса, вырастающие из густых темных листьев, похожих на перья.