Книга Девушка "амальфи" - Ребекка Уинтерз

Лукка крепко сжал телефон.

– Не важно, насколько там все запущено, я хочу их купить, папа, но звоню я не по этому поводу. Знаю, что уже поздно, так что я могу перезвонить завтра утром.

– Ты что, сошел с ума? – загремел в трубку отец. – Ты звонишь мне и говоришь, что перезвонишь утром?

Да, отец не меняется.

– Я просто не хотел тебя утомлять.

– Даже если бы это был мой последний вздох, я бы не отказался от разговора с тобой.

Лукку пронзило ощущение вины.

– Мне нужно кое в чем тебе признаться.

– Еще одна шалость в длинном списке твоих прегрешений? – пошутил отец.

– Одна, но большая.

– Ты женился и привез ее с собой? – с надеждой спросил отец. Он неисправим. Для Гвилио брак – это все. Понять отца можно – брак сделал его жизнь стабильной и полноценной.

– Не совсем так. Я уволился из армии.

– Не могу этому поверить, – не сразу ответил Гвилио, но в его голосе слышалась радость. И тут же требовательно спросил: – Что ты будешь делать, вернувшись домой?

– Стану фермером, как хотел всегда. – Он предвидел бурный всплеск, но в трубке было тихо.

– Папа? Ты где?

– Все еще здесь, разумеется. Должна же быть какая-то причина, почему ты оставил службу. В чем дело?

Острый ум бизнесмена проявлялся у отца в любых ситуациях.

– Я был ранен в ногу и больше не могу летать.

– Сильно ранен? – У отца изменился голос.

– До фермы я дошел на своих двоих, так что делай вывод, учитывая, что я поднимался в гору.

Слава богу, это правда.

– Ты что, в Равелло? – закричал отец.

– Я был здесь уже ночью, но не захотел беспокоить тебя и Марию. К тому же я оступился и упал уже в доме, поэтому проглотил таблетки и почти все время спал. И представляешь – в моей постели я обнаружил спящую американку по имени Аннабел.

Ему удалось поразить отца.

– У нее, наверное, по коже побежали мурашки от страха?

– По очень гладкой коже, папа. Вообще-то напугала меня она, когда хотела вызвать полицию. Я так понял, что она работает у тебя моделью в новой рекламной кампании. Честно говоря, я оценил твой выбор.

Несмотря не обрушившиеся на него новости, отец не удержался от смеха.

– Она не такая беспомощная, как кажется.

– Она – медсестра. Когда она узнала, что я твой сын и почему вернулся, она изо всех сил старалась обеспечить мне максимум удобств в моем же доме. Не могу не признаться, что ее заботы мне очень понравились. И все это потому, что она превозносит тебя до небес и расстроена из-за того, что я не позвонил тебе до сегодняшнего вечера. Она так ревностно к тебе относится, что мне просто стыдно перед ней.

– Приятно это слышать, но ты должен кое-что усвоить, Лукка. Она не чета тем женщинам, которые периодически присутствовали в твоей жизни. Эта женщина совсем другая.

– Знаю. Она уже сняла комнату в гостинице «Клаудия».

– Ты хочешь сказать, что она уехала?

– Нет еще. Она собирается уехать утром, но я сказал ей, что надеюсь, что она останется.

– Лукка…

– Если говорить серьезно, мне хотелось бы, чтобы она осталась, да и ей здесь нравится. Ты же сам поселил ее в доме. Можешь мне верить – я буду относиться к ней как к принцессе.

– Она и есть принцесса, – назидательно проворчал отец. – Аннабел – леди, как и твоя мать.

– Папа, я уже это понял. К тому же она закуталась в свой развод, словно в саван.

– Ее это сильно ранило.

– Ей пора перешагнуть через это событие. Он ее не стоил.

– Согласен.

– Я попросил ее остаться, папа, но решение за ней.

– Если она еще не уехала, то похоже, что она согласна.

– Выясню это завтра, когда проснусь. Видишь ли, я после анальгетиков проваливаюсь в сон надолго. Она следит за тем, чтобы я их принимал.

– Вижу, что тебе необходима медсестра. У меня так складываются обстоятельства, что я завтра должен лететь в Милан уладить кое-какие дела. Я вернусь в понедельник утром, и мы проведем день вместе.

Лукка даже обрадовался – у него будет еще день, чтобы окрепнуть после падения.

– Хорошо. Я хочу купить эти земли и начать на них работать.

И снова никакой бури.

– Папа, запомни, что я никуда не уеду.

Молчание.

– Ты хоть представляешь, сколько лет я ждал, чтобы услышать эти слова?

У Лукки в горле образовался ком.

– Простишь меня за то, что не позвонил тебе сразу?

– А как ты думаешь? – От избытка чувств голос у отца звучал хрипло и глухо.

Глаза щипало от навернувшихся слез, и Лукка с трудом произнес:

– Я тебя люблю, папа.

И я тебя тоже люблю. Благодарение Богу, что ты дома и остался цел.

– Как только вернешься в Равелло, приезжай на ферму. Я приготовлю фирменный завтрак Каведзали.

– У меня уже слюнки текут.

– До свидания, папа.

Все еще обдумывая слова отца об Аннабел, Лукка повернулся на бок и положил ногу в удобное для сна положение. Он не сомневался, что она хочет остаться. Ферма ей нравится – он сказал отцу правду. Это проявилось и в том, как она везде расставила цветы, и в том, с какими мечтательными глазами сидела на террасе, вдыхая аромат, парящий в воздухе.

Его последней мыслью было: «Ее аромат еще более опьяняющий».

Аннабел уехала с фермы до того, как Лукка проснулся. У нее в душе происходило что-то такое, противостоять чему она была не в силах.

Она преодолела крутой поворот и тут же влюбилась в очередной автомобиль «амальфи», припаркованному у виноградников Фуроре, которые террасами спускались вниз. Цвет автомобиля можно было сравнить с жадеитом, кремовая кожаная обивка выигрышно оттеняла сине-зеленый кузов.

Вся группа приветствовала Аннабел радостными возгласами. Базилио показал, куда ей поставить свою машину – за фургончиком, как можно ближе к стене, огораживающей шоссе. На такой головокружительной высоте это была единственная возможность не скатиться вниз в сияющую голубизной воду.

Поскольку был субботний день, то всем не терпелось поскорее закончить съемку и отправиться по домам на уик-энд. Парикмахер быстро уложил волосы Аннабел. Как только с ней закончил визажист, Марчелла помогла ей облачиться в прозрачный блузон из гофрированного крепа. Пояс из металлических колец подчеркивал талию. С блузой гармонировали широкие брюки. После того как она надела сандалии с голубыми и зелеными бантами, Марчелла достала шарф такой же расцветки, как и внутренняя отделка автомобиля, и набросила ей на шею, завязав свободным узлом сбоку. Последний штрих – серьги из жадеита.