Книга За закрытыми дверями - Энн Оливер

Он выключил проигрыватель, и в комнате снова повисла тишина.

– Я повсюду тебя искал.

Воздух накалялся, Джек не уходил. Клео очень хотела, чтобы он в этот момент оказался в тысяче миль от нее. Впрочем, Джек все всегда делает наоборот.

Он положил руки ей на плечи и на мгновение сдавил их. От прикосновения она подпрыгнула, как кролик. Волнение охватило ее. Она чувствовала его запах, тепло, дыхание. Подушка дивана подалась вниз, когда он сел позади нее.

– Я должен был остаться здесь ради тебя, Златовласка.

– Должен был, но не остался. А я осталась. Ладно, проехали.

– Думаешь, ничего никогда не изменится, и люди, которые есть в твоей жизни, никуда из нее не исчезнут. А потом – бац, однажды утром просыпаешься, все изменилось, и уже поздно говорить то, что хотел сказать, поздно делиться мыслями и вспоминать счастливые времена.

Клео давно похоронила наивную романтичную мечту о том, как Джек однажды утром проснется и поймет, что все это еще может у них быть. Где она сама окажется к тому времени? Скорее всего, в доме престарелых.

Его ладони скользнули с ее плеч и сомкнулись перед ней. Она положила голову ему на плечо. В тот момент хотелось, чтобы он просто поддержал ее.

– У меня никогда не было отца, которого я хотела бы запомнить, – сказала Клео и удобнее устроилась в объятиях Джека, который крепче сцепил пальцы. – Не было отца, который проводит с тобой время и любит тебя такой, какая ты есть. Джерри дал мне все это.

– Я знаю.

Она почувствовала, что Джек немного изменил позу. Так, значит, он пренебрежительно окрестил ее Златовлаской просто потому, что ревновал к отцу.

– Мы оба знаем, что он слишком много пил. Любимая женщина сбежала, а сын… – Что она могла сказать о Джеке? Сначала казалось, он безразличен к нему, но с годами безразличие переросло в нескрываемую неприязнь. – Ты был груб, все время пропадал с друзьями или девушками.

– Ты не лучше.

Клео понимала: Джек имеет в виду плохую компанию, с которой она общалась, чтобы привлечь его внимание. Уж лучше так, чем оставаться совсем незамеченной.

– Я была несносна, признаю.

– Мы с тобой два сапога пара. Твоему отцу было плевать, как его поступки отразятся на дочери. А я из-за него потерял мать, которую очень любил.

В голосе Джека слышалась горечь, Клео повернулась взглянуть ему в лицо. И увидела отражение собственной боли. Они оба страдали из-за того, что натворили их родители.

– Джек… – Движимая инстинктами, Клео прикоснулась к его лицу, чтобы показать, что понимает его, помнит все это и страдает вместе с ним.

От этого прикосновения дрогнуло сердце. Она наслаждалась волшебным теплом его кожи, чувствовала мягкую щетину.

– Я тоже потеряла родителя. – Желая успокоить, Клео провела кончиками пальцев по его щеке и подбородку.

Мышцы на лице Джека напряглись. Он хрипло вздохнул, во взгляде промелькнуло что-то опасное.

Оперившийся в душе Клео сладкий восторг камнем полетел вниз. Джек не хочет ее. Щеки вспыхнули. Как и прежде, отказ. Он не любит, когда к нему прикасаются. По крайней мере, когда это делает домашняя девочка Клео Ханиуэлл, почти сестра. За шесть лет ничего не изменилось.

Быстро заморгав, чтобы отогнать подступившие слезы, она сжала руку в кулачок и прижала его к груди:

– Клянусь, Джек, ты ничего не почувствуешь, даже если у тебя задница загорится!

– Клео…

– Молчи. – Она оттолкнула его. – Ничего не хочу слышать. – Она могла бы двинуть ему за унижение, сквозь которое он заставил ее пройти, но в ту минуту черты его лица были тверже гранита.

– Задняя дверь была открыта.

Знакомый голос заставил обоих обернуться. Клео не поняла, кто первый вскочил с дивана – она или Джек.

– Скотт! Привет.

Скотт стоял в дверях, строгая рубашка расстегнута у шеи, галстук ослаблен.

– Привет. – Поигрывая ключами, он переводил взгляд с Джека на Клео и обратно. – Я не вовремя?

– Вовремя.

Ей было больно и стыдно. Много ли слышал Скотт? Она старалась не смотреть на Джека, но все равно чувствовала, как от него во все стороны разбегаются волны раздражения.

– Привет, Скотти. – Хриплый, глубокий голос Джека немного дрожал.

– Так. У вас двоих планы на вечер?

– Нет, – выпалила Клео. Она все еще чувствовала кончиками пальцев кожу Джека и ощущала его запах. Отказ был для нее глубокой рваной раной, которую надо обработать. – Я собираюсь принять ванну, немного побаловать себя. И никаких мужчин.

– Ну, я вообще-то за Джеком. Не возражаешь, если я украду его на несколько часов?

Клео чуть не рассмеялась. Ее, оказывается, и не собирались приглашать.

– Да, пожалуйста, забирай.

Краем глаза она видела: Джек ссутулился и засунул руки в задние карманы джинсов.

– И что ты задумал? – спросил он.

– Мне кажется, пора тебе отказаться от образа странствующего фотографа и прикупить немного новой одежды. Я задумал этим вечером провести тебя по магазинам в центре. Можем взять такси, чтобы потом поужинать и выпить пива. Как в старые добрые времена.

Джек кивнул:

– Отличный план. Возьму бумажник.

Как только он вышел, Скотт спросил:

– Я помешал?

– Ты ничему не помешал. Хорошо вам провести время.

Избегая внимательного взгляда, Клео пошла к выходу.

Скотт коснулся ее плеча и мягко сказал:

– Не жди нас.

– И не собираюсь.

Для Клео лучшим лекарством от депрессии была горячая ванна, бокал вина и гора шоколада. Времени впереди предостаточно, чтобы смыть плохое настроение.

В ванной Клео из подвешенных горшков спускались листья папоротников, стены гармонировали с полотенцами персикового цвета. Стояли сумерки, и небо еще не потемнело, но кто сказал, что свечи зажигать рано? Нарушая правила, она зажгла пять штук, добавила в ванну эфирные масла розмарина, лаванды и герани, разделась и погрузилась в теплую ароматную воду, прихватив высокий тонкий бокал с шампанским и миску шоколадных трюфелей.

Она сказала Джеку, что забыла о нем, после того как он уехал. На самом деле в глубине души сохранила маленький ящичек Пандоры, полный надежды, верила: однажды Джек вернется домой и скажет, что скучал по ней, она повзрослела и он допустил ужасную ошибку.

Он вернулся. А насчет остального… Клео почти убедила себя в том, что на все остальное ей плевать, но из-за Джека старания пошли прахом.

Это она допустила ошибку.

Клео залпом выпила бокал шампанского. Теперь она привязана к этому дому любовью к Джерри и необходимостью выполнить его последнюю волю.