Книга Торквемада - Сергей Нечаев

Изабелла, как утверждает Хуан Антонио Льоренте, «не могла одобрить то средство, которое открыто претило мягкости ее характера». Пришлось, как обычно, обращаться к своему духовнику, мнению которого она бесконечно доверяла. Как пишет Жозеф Лавалле в своей «Истории инквизиций Италии, Испании и Португалии», «Изабелла с детства была очарована Торквемадой и слепо следовала его зловещим советам». И Торквемада быстро дал ей понять, что «при сложившихся обстоятельствах мера эта была для нее религиозным долгом». Ее духовник прекрасно знал, как воздействовать на эту молодую женщину, которой в апреле 1477 года исполнилось лишь 26 лет, ведь он еще задолго до окончания борьбы за престол вынудил Изабеллу пообещать, что, как только она станет королевой, она посвятит себя «искоренению ереси во славу Божию и для преуспеяния католической веры».

Кардинал Педро Гонсалес де Мендоса, архиепископ Севильи, был человеком, любившим комфорт, не чуждым развлечений и посвятившим немало времени переводам Овидия и Вергилия.

В 1385 году король Хуан I Кастильский даровал Педро Гонсалесу де Мендоса, его деду, обширные земли в благодарность за то, что тот предоставил ему свою лошадь, когда кастильская армия была разбита португальцами и король вынужден был бежать с поля боя. Отцом кардинала был маркиз Диего Уртадо де Мендоса, поэт, друживший с лучшими испанскими литераторами той эпохи.

В книге Вилльяма Прескотта «История правления Фердинанда и Изабеллы Католической» о кардинале сказано так: «Педро Гонсалес де Мендоса, архиепископ Севильи и кардинал Испании, был прелатом, высокое положение которого в Церкви подкреплялось талантами высшего порядка. Его амбиции вели его, как и многих священнослужителей того времени, к активным занятиям политикой, к которой он был прекрасно адаптирован благодаря своим знаниям и рассудительности характера».

При этом кардиналу, поэту и сыну поэта, известному своим пристрастием ко всему утонченному и не терпевшему разного рода одержимых, была отвратительна мысль о любом насилии над людьми. Будь его воля, он постарался бы решать все государственные вопросы, не прибегая к угрозам (сам он, чтобы переубедить кого-то или увлечь за собой, обычно полагался на силу примера, на свое обаяние и терпимость в обращении с окружающими).

Безусловно, кардинал восхищался целеустремленностью Изабеллы, ее выдержкой и уверенностью в своей правоте, но при этом считал ее обычной женщиной, не обладавшей свойственной ему самому широтой взглядов. Исходя из всего этого, Педро Гонсалес де Мендоса собирался, в меру своих возможностей, конечно, воспрепятствовать возрождению инквизиции в Кастилии. Дело это было непростое, и тут он, безусловно, во многом уступал таким убежденным энтузиастам священного трибунала, как Томас де Торквемада. Мендоса был человеком совершенно иного склада. Однако попытаться что-либо сделать он считал себя обязанным.

Он сказал Изабелле:

— Ваше величество, к этой серьезной проблеме следует отнестись с величайшим вниманием. По-моему, прежде чем принимать какое-либо решение, мы должны уведомить севильцев о той опасности, какой они себя подвергают, отворачиваясь от истинной веры.

Изабелла ответила:

— Мы подготовим манифест, в котором будут изложены обязанности каждого доброго христианина. Этот документ будет вывешен во всех храмах Севильи и зачитан на всех городских площадях.

— Очень мудрое решение, — одобрительно закивал головой кардинал. — Пусть все вероотступники знают, какие мучения их ждут после смерти.

— Надеюсь, этого будет достаточно, для того чтобы вернуть жителей Севильи на праведный путь, — сказала Изабелла.

— Будем вместе молить Бога о том, чтобы наши усилия не пропали даром, — кивнул кардинал. — Угодно ли будет вашему величеству разработку этого манифеста поручить мне?

— Полагаю, с этой задачей никто не справится лучше вас…

Удовлетворенный состоявшимся разговором, Педро Гонсалес де Мендоса откланялся и вышел из королевских покоев.

Вскоре в Севилье был распространен документ, в заглавии которого стояло — «Катехизис христианина». Под документом — подпись кардинала де Мендоса. Как пишет Хуан Антонио Льоренте, «этот прелат опубликовал его в своем дворце в 1478 году и особенно рекомендовал всем приходским священникам пользоваться им, чтобы часто и с величайшим старанием объяснять неофитам на особых собраниях христианское учение».

Узнав об издании «Катехизиса», Томас де Торквемада рассмеялся, что случалось с ним нечасто. Однако это был невеселый смех.

— Плохо же кардинал знает порочную человеческую натуру, — тихо сказал он.

Торквемада не сомневался в том, что севильские еретики постараются обмануть кардинала: вновь сделают вид, будто прилежно изучают его манифест, а в душе будут потешаться над ним, по-прежнему тайно совершая свои иудейские ритуалы.

— Такими методами Севилью от скверны не очистишь! — вдруг закричал Торквемада.

Упав на колени, он стал молить Пресвятую Деву Марию дать ему силы и указать, как изгнать ересь не только из Севильи, но и из всего королевства.

Настанет время, говорил он себе, и Господь вразумит королеву Изабеллу и наставит на верный путь кардинала де Мендоса — тот хоть и добрый католик, но все же весьма далек от праведной жизни. Все эти его надушенные платки, ванны с ароматическими эссенциями, пагубное увлечение фривольным сочинительством… «Воздержание ограничивает кругозор и иссушает душу» — таков был его жизненный девиз. Этими словами он успокаивал свою совесть. Да, на смертном одре Педро Гонсалесу де Мендоса придется просить прощения за великое множество проступков и грехов[17].

Томас де Торквемада двумя руками дернул воротник своего балахона вниз, отчего колючая власяница впилась в кожу на плечах и спине. Боль была пронизывающей, но он даже не поморщился. В душе он благодарил Господа за то, что тот сотворил его таким непохожим на остальных людей.

И в этот миг ему вдруг показалось, что он наконец-то окончательно прозрел Божественную волю. Скоро, очень скоро пробьет его час! Утонченный кардинал де Мендоса будет посрамлен, и тогда покаяние Кастилии будет зависеть только от него, от Томаса де Торквемада!

После этого Торквемада еще несколько раз разговаривал с королевой. Поодаль всегда, замерев, стоял Фердинанд. Он горел желанием основать в Кастилии новую инквизицию. Разумеется, Изабелла знала, что священный трибунал привлекал ее супруга не столько своими прямыми задачами, сколько возможностью пополнить королевскую казну за счет средств осужденных еретиков. Деньги и Изабелле были нужны как воздух, однако она слишком заботилась о своей чести и достоинстве, чтобы учреждать инквизицию исключительно ради материальных выгод.

Изабелла колебалась. Она прекрасно понимала, что в этот миг на весы было положено будущее ее страны.

Томас де Торквемада и Альфонсо де Охеда полагали, что только публичными наказаниями можно искоренить ересь, занесенную в их страну маврами и иудеями. В принципе Изабелла была согласна с этими двумя доминиканцами. Раз всем еретикам после смерти грозили вечные огни ада, то много ли значило небольшое огненное крещение, которое они собирались затеять на земле? Фердинанд тоже был полон решимости. Когда он думал и говорил о деньгах, его глаза блестели точно так же, как у Торквемады или Охеды, беспрестанно обсуждавших вопросы чистоты веры.