Книга Око за око - Евгений Санин

Рука торговца застыла в воздухе. Эвбулид невольно шагнул назад. Бывалые агораномы бросились к ним на помощь и с помощью глашатаев и отчаянно ругавшегося торговца связали рабу руки.

— Всего дисат мин! — повторил торговец и развел руками. — Все пять здоровы, крепки, но я не отвечаю за них. Я купил у сарматов1 дисат таких рабов. Два сразу бросились в море и утонули. Один разбил себе голову о мачту. А еще два прокусили себе вены. Вот — осталось пять. И я не отвечаю за них. Эти люди не могут без свободы, как рыба без воды. Разочарованные тем, что пригодные с виду рабы непокорны и так свободолюбивы, покупатели стали покидать «камень продажи».

— Дикие люди! — оглядывая рабов, удивился Эвбулид. — Какого они племени? Скифы?

— Пожалуй, что нет, — ответил торговец. — Скифы тоже любят свободу и редко сдаются в плен. Но не так, как эти! У скифов темный волос и узкие, как будто они щурятся от солнца, глаза. Нет, — уверенно заключил он, — это не скифы. Сарматы говорили — это сколоты. Хотя я могу проверить. Мне известны некоторые скифские слова.

Торговец обвел глазами покупателей и указал одному из своих рабов на топор, заткнутый за пояс крестьянина:

— Что это?

— Ну, секира… — нехотя ответил раб.

— Вот — это сколот! — многозначительно заметил торговец. — Скиф обязательно сказал бы — «топор»!

Он с надеждой взглянул на Эвбулида:

— Купишь?

— Да нет, я так… — пробормотал Эвбулид, делая шаг к ступенькам.

— Смотри — это хорошие рабы! — крикнул ему вдогонку торговец. — Сарматы говорили, они не склонны к воровству и вредительству! Всего дисат мин!

— Дисат мин! — передразнил Эвбулид, взрываясь. — Да у нас один грамматик, знаменитый, между прочим, ученый стоит в два раза дешевле!

— То один! — с обидой возразил торговец. — А я предлагаю тебе сразу все пять!

— Ну, да, конечно! — не в силах остановиться, продолжал ворчать Эвбулид. — За ученого, по книгам которого учатся в самой Александрии, — пять мин, а за всех твоих пятерых…

И только тут до него дошло, что ему предлагает торговец.

— Постой! — вскричал он. — Ты сказал …пять?!

— Да.

— Десять мин за всех твоих пятерых рабов?!

— Ну да, только я не отвечаю за их поведение, клянусь вашим богом, который метает молнии!

— Беру! — рванул с пояса кошель Эвбулид.

— Дисат мин.

Эвбулид разорвал завязавшуюся в узел веревку и, торопясь, стал ссыпать монеты прямо в подставленные торговцем ладони. Руки были темные, испещренные шрамами. Серебро — светлым, праздничным.

Глядя на сверкающий в лучах появившегося солнца поток, Эвбулид уже видел роскошный дом в богатом квартале Афин, счастливое лицо Гедиты, Диокла, дочерей. Воображение рисовало ему новую мельницу, кузню, гончарную мастерскую, множество рабов, в том числе и темнокожих египтян, тех самых — для роскоши…

Как они с торговцем ударили по рукам, как в сопровождении тут же нанятого надсмотрщика за рабами он спустился с «камня продажи», Эвбулид не помнил.

У края соматы его тут же обступили купцы и наперебой стали предлагать свои товары:

— Хитоны! Самые большие хитоны — как раз для таких огромных рабов!

— А вот цепи им на ноги! Клянусь молотом Гефеста, они ничуть не хуже тех, которыми был прикован к скале сам Прометей!

— Кандалы на руки!

Низкий купец с пухлым животом вкрадчиво ворковал в самое ухо:

— Непременно купи мои железные ошейники! Покупка твоя не только хороша, но и опасна… Не искушай судьбу! Не надев ошейники этим сильным, как Геракл, рабам, ты не сможешь спать спокойно!

Радуясь, Эвбулид купил цепи, кандалы и ошейники. Приказал суровому на вид надсмотрщику:

— Пригласишь на месте кузнеца, пусть закует их как следует, чтоб у них пропала всякая надежда бежать с моей мельницы!

— Ты сказал, мельницы? — снова подался к Эвбулиду низкий купец. — Тогда тебе непременно нужна моя «собака»!

— Зачем? — отмахнулся Эвбулид. — Хватит и ваших наручников!

Купец забежал с другой стороны.

— Ты меня не понял! — захихикал он. — Моя «собака» — деревянная. Но она не хуже живой охраняет хозяйское добро!

— Как это? — не понял Эвбулид.

— А вот как!

Купец жестом подозвал своего худого, как тень, раба, надел ему на шею широкое, плоское ярмо и, всунув ему в руку большой ломоть вкусно пахнувшего хлеба, приказал:

— Ешь!

Худой раб жадно потянулся губами к ломтю, но его пальцы натолкнулись на ярмо. Он наклонился вперед, пытаясь просунуть хлеб — и снова ничего не получилось.

Раб извивался, отгибал тело назад, даже подпрыгивал, но каждая его попытка кончалась одним и тем же: он никак не мог донести хлеба до рта.

— Видишь? — торжествовал купец. — Я не кормил его целых два дня, и все равно он ничего не может поделать! Ешь! — закричал он на раба. — Ешь, а не то я снова отниму у тебя хлеб, и ты не увидишь его еще два дня!

Купцы хохотали, тут же заключались пари: удастся ли голодному рабу проглотить хотя бы кусок хлеба. Ставки возросли до десяти драхм. Смеялся и сам Эвбулид.

После последней отчаянной попытки хлеб выскользнул из пальцев раба, он сел на пыльную землю и стал шарить вокруг себя руками. Слезы текли по его лицу, падая на ярмо.

— Ну, что скажешь? — заворковал над ухом Эвбулида купец. — Надежна моя «собачка»? А теперь представь, что в руке моего раба не ломоть хлеба, а мука с твоей — да ниспошлют ей удачу боги — мельницы! С такой охраной ни одна горсть муки не будет съедена твоими прожорливыми рабами!

— Ладно, беру! — смеясь, согласился Эвбулид. — Вели рабу надеть на моих сколотов по такой «собаке»! А ты, — нашел он глазами Армена, — отведешь их в мой дом и скажешь Гедите, чтобы она, как полагается, посадила к очагу и обсыпала их сухими фруктами и сладостями. Да чтоб не забыла произнести при этом пожелание, чтобы покупка пошла на благо дому. А потом на мельницу их — и сегодня же за работу!

ГЛАВА ПЯТАЯ

1. «Собака» и «Венера»

Прощальный ужин в доме Луция Пропорция подходил к концу, когда в комнату пирующих вошел смуглолицый раб. Щурясь от яркого света и косясь на кувшины с вином, он нашел глазами хозяина, забавлявшегося на пурпурных подушках с юной танцовщицей тем, что подносил и отдергивал от ее губ сочную сливу. Подбежал к нему и шепнул на ухо:

— Господин! Там в двери ломится какой–то оборванец!

— Дай ему кость и пусть ступает своей дорогой! — благодушно махнул рукой Луций.

— Кто поздно приходит — тому кости! — подтвердил один из его пьяных клиентов, роняя голову на стол.