Книга Свободный сон наяву. Новый терапевтический подход - Жорж Ромэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Сейчас мы продолжаем наш путь, мы идем цепочкой, друг за другом… я – римский легионер… я иду… я – часть длинной колонны… она – часть римского легиона, четко организованного… на мне короткая юбка… у меня приятное чувство, что мои половые органы под юбкой ничем не прикрыты… мы останавливаемся на привале перед Рубиконом… мы устали… я плохо пахну… у меня грязные ногти… я чувствую себя крепким, мускулистым… усталым, но сильным, мощным!.. и вдруг, я все такой же, но один, как будто потерялся в римском пейзаже…»
Интонации Рене наводят на мысль, что речь идет об актуализации давно пережитого. Взятый отдельно от всего остального, этот эпизод порождает сомнения. Однако когда составляющие его элементы рассматриваются в контексте всего сновидения, их символический характер становится бесспорным. В главе, где я буду рассматривать внутриутробный период, я развиваю идею, согласно которой младенец в животе матери проникается двумя типами ощущений, связанных со временем. Как только младенец становится способен воспринимать биение сердца матери, на ощущение абсолютного времени, вечности, возникающее в первые месяцы беременности, накладывается ощущение последовательного времени, подчиненного ритму, измеряемого. В сновидениях все образы, представляющие последовательность каких-либо идентичных элементов, будь то цепочка и ее звенья, поезд и его вагоны, рельсы и шпалы, часы и движения маятника, цепочка муравьев… или цепь солдат, – выражают отношение между временем целостным и временем отсчитываемым. И в этом смысле цепь римских легионеров принимает значение весьма далекое от воспроизведения эпизода из предшествовавшей жизни! Чтобы убедиться в уместности моего предположения, достаточно посмотреть другие эпизоды того же сценария, в которых образы иллюстрируют связь между абсолютным и последовательным временем, связь, которая является проявлением движения гармонизации в экзистенциальном смысле:
«Вижу лошадь в галопе, грива развивается на ветру, дикая лошадь… она бежит по долине… ее копыта поднимают пыль… она бежит параллельно поезду… поезду, бегущему по рельсам и оставляющему за собой длинный шлейф дыма… это поезд с Дикого Запада с пассажирами той эпохи… дамы в кринолинах, мужчины с тяжелыми золотыми цепочками… вот некий управляющий поездом, у которого часы на цепочке… и золотые зубы… Лошадь продолжает бежать галопом… очень важный элемент – ее грива… пассажиры поезда также отличаются своими волосами… даже дым, выходящий из локомотива, кажется причесанным… он кажется заплетенным в длинные белые косы, а теперь я заперт в башне… у меня на коленях книга, и в ней пустые страницы… это очень древняя книга… вижу стол, старый шкаф и часы с маятником… часы показывают 9 часов 10 минут… маятник качается в такт справа налево… я смотрю на часы… секундная стрелка движется, но время не меняется… я стал совсем маленьким, крошечным, и я вошел внутрь механизма этих часов… я балансирую на зубчатых колесиках, как Тарзан, прыгающий с одной лианы на другую… я как маленький эльф… я чищу часовой механизм… у меня маска Супермена и я лечу на помощь Времени! Это очень странно!.. Я выскакиваю как кукушка из швейцарских часов… публика аплодирует мне, как будто я совершил некий подвиг – я починил время!.. а сейчас я – часть цепочки муравьев… я пересек небольшую запруду из меда… я лижу свои лапки… и я вернулся в свой нормальный размер, теперь я – римский легионер… мы продолжаем идти один за другим…» и т. д.
Для читателя, который все еще предпочитает думать, что эпизод, в котором Рене чувствовал себя римским легионером, является воспоминанием о предшествующей жизни, я предлагаю без всякой иронии следующую таблицу:
Между одиннадцатым и двадцатым сеансами пациент последовательно чувствует себя как:
• старый средневековый монах,
• носитель воды из Древнего Египта,
• менестрель,
• бенедиктинец в XVIII в.,
• индус на ритуальном костре.
Если принять гипотезу существования предшествовавших жизней, то это вполне возможно. Менее внушающими доверия являются ситуации, в которых пациент чувствовал себя:
• сфинксом,
• дубом,
• Попаем[19],
• волчком,
• одним из семи гномов из «Белоснежки…»,
• чаинкой,
• валетом из карточной колоды,
• зернышком пыльцы,
• ангелом.
Эти образы вызывают улыбку. Однако все они участвовали в выражении процесса решения проблем Рене. Мне невозможно передать то ощущение реализма, которое звучало в тоне повествования пациента, когда он чувствовал себя чаинкой на дне заварочного чайника и кричал, когда его заливали кипятком!
Вера в реинкарнацию заслуживает уважения. Возможность доступа к воспоминаниям о предшествовавших жизнях не доказана. Я хочу еще раз выразить мое убеждение в том, что образы, воспроизводимые в ходе сеансов свободного сна наяву, всегда поддаются символической интерпретации и не являются доказательством возможного воспроизведения эпизода из предшествующей жизни.
Среди образов, появляющихся в свободном сне наяву, некоторые символизируют универсальные ценности. К. Г. Юнг показал, что каждая личность обладает предрасположенностью к эктериоризации этих ценностей, которые он назвал архетипами и которые во все времена и где бы то ни было выражаются одними и теми же образами. Один лишь пример, касающийся архетипов отца и матери, свидетельствует о постоянстве их представления:
✔ Пять тысяч лет назад во время посвящения в египетских храмах произносилась формула, утверждающая: «Солнце – твой отец, луна – твоя мать».
✔ В более близкую нам эпоху, пять веков тому назад, алхимики пытались соединить влияние Солнца и Луны в едином творении.
✔ Несколько лет тому назад доктор Раймонд Б., чья рациональная направленность ума не способствует чувствительности к символике, начал свой пятый сеанс свободного сна наяву следующими словами: «Я вижу… елку, тень которой четко очерчена на фоне луны… и на нее как бы накладывается рисунок маски!.. на самом деле это лицо, наложенное на тень елки… это напоминает мне фотографию моей матери, которую я сделал похожим образом, двойной печатью…»
Откуда появляются эти спонтанные проявления образов, часть которых сильно отличается от тех, что присваиваются сознанием в течение жизни пациента? Возможно, что архетипы и их символическое представление в значительной части являются наследством, полученным от тысяч предшествовавших нам поколений и переданным в виде специально настроенных нейронных структур. Проявление архетипа является некоей составленной из нескольких частей композицией. Он приводится в действие неким отпечатком (от гр. arche – начало, начинать, запускать, и typos – образ, отпечаток), сформированным на основании генетически передаваемых нейронных ассоциаций и индивидуально «наряженным» за счет образов, заимствованных из зрительной памяти пациента. Интуиция К. Г. Юнга подсказала ему гипотезу о существовании коллективного бессознательного для объяснения этих представлений, чуждых сознанию Я.
