Книга История борделей с древнейших времен - Зигмунд Кинси

Тогда Сократ, обратившись к Антисфену, сказал:

– Кто это видит, думаю, не будет уже возражать против того, что и храбрости можно научить, – коль скоро она, хоть и женщина, так смело бросается на мечи…

После этого танцевал мальчик.

– Вы видели, – сказал Сократ, – что мальчик хоть и красив, но все-таки, выделывая танцевальные фигуры, кажется еще красивее, чем когда он стоит без движения?

– Ты, по-видимому, хочешь похвалить учителя танцев, – заметил Хармид.

– Да, клянусь Зевсом, – отвечал Сократ, – ведь я сделал еще одно наблюдение, что при этом танце ни одна часть тела не оставалась бездеятельной: одновременно упражнялись и шея, и ноги, и руки; так и надо танцевать тому, кто хочет иметь тело легким. И мне, сиракузянин, – прибавил Сократ, – очень хотелось бы научиться у тебя этим фигурам.

– На что же они тебе нужны? – спросил тот.

– Буду танцевать, клянусь Зевсом.

Тут все засмеялись.

Сократ с очень серьезным лицом сказал:

– Вы смеетесь надо мной. Не над тем ли, что я хочу гимнастическими упражнениями укрепить здоровье? Или что я хочу есть и спать с большей приятностью? Или что я стремлюсь не к таким упражнениям, от которых ноги толстеют, а плечи худеют, как у бегунов, и не к таким, от которых плечи толстеют, а ноги худеют, как у кулачных бойцов, а желаю работать всем телом, чтобы все его привести в равновесие?»

«Пир» Ксенофонта заканчивается балетом, который изображает брачную ночь Ариадны и Диониса.

«После этого сперва в комнате поставили трон, потом сиракузянин вошел и сказал:

– Друзья, Ариадна войдет в брачный покой, общий у нее с Дионисом; затем придет Дионис, подвыпивший у богов, и войдет к ней, а тогда они будут забавляться между собою.

После этого сперва пришла Ариадна, в брачном наряде, и села на троне. Пока еще не являлся Дионис, флейтистка играла вакхический мотив. Тут все пришли в восторг от искусства постановщика: как только Ариадна услышала эти звуки, она сделала такой жест, по которому всякий понял бы, что ей приятно слушать это: она не пошла ему навстречу и даже не встала, но видно было, что ей трудно усидеть на месте. Когда Дионис увидал ее, он приблизился к ней, танцуя, как бы выражая этим самую нежную любовь, сел, усадив ее к себе на колени, и, обнявши, поцеловал ее. Она как будто стыдилась, но все-таки нежно обнимала его сама. При виде этого гости стали хлопать и кричать «еще!». Когда Дионис, вставая, поднял с собою и Ариадну, можно было видеть, как они мимикой изображали поцелуи и объятия. Гости видели, как на самом деле красив Дионис, как молода Ариадна, видели, что они не в шутку, а взаправду целуются устами, смотрели все в приподнятом настроении: слышали, как Дионис спрашивает ее, любит ли она его, и как она клялась ему в этом так, что не только Дионис… но и все присутствующие тоже поклялись бы, что юноша и девушка любят друг друга. Видно было, что они не заучивали эту мимику, а получили позволение делать то, чего давно желали. Наконец, когда гости увидали, что они обнялись и как будто пошли на ложе, то неженатые клялись жениться, а женатые сели на лошадей и поехали к своим женам, чтобы насладиться ими».

Политики и философы – желанные гости на пирах. Сократ, Перикл, Аристотель или даже, несколькими столетиями ранее, Солон хвастались своими гостями, которые не были образцами добропорядочности.

Завсегдатаи посещают пиршества одно за другим по воле своих желаний. Музыка, игра в кости – все это так же неотделимо от праздника, как и мудрые речи.

От одного пиршества к другому, от вечера до вечера, прожигатели жизни заканчивают тем, что молят о пощаде, таков Павсаний в начале «Пира» Платона: «Что касается меня, я вам заявляю, что я по-настоящему устал от вчерашнего дебоша и я хочу перевести дух, как и все вы; ибо и вы принимали участие на вчерашнем празднике». […]» Эриксимах продолжил: «Раз решили, что каждый будет пить по-своему и без принуждения, я предлагаю выпроводить флейтистку, которая только что вошла; пусть играет для себя или для женщин; а мы проведем сегодня время за беседой; если вы хотите, то я могу вам предложить тему для беседы».

Но наступает момент, когда атмосфера этого вечера меняется, когда пьяницы подначивают друг друга: под утро большинство из них засыпают в том же зале пиршества.

Событие, победа в спортивном или литературном состязании, день рождения, достижения хозяина или его протеже… хороши все поводы для того, кто предпочитает пирушки, но особенно у кого есть деньги, чтобы быть хлебосольным.

Гости приходят один за другим, в компании куртизанки или молодого друга. Эти гетеры, подруги разврата – опытные любовницы, они также занимаются искусством, в том числе музыкой. Самые дорогие – из Ионии. Кроме красоты, у них превосходное образование; они знают поэзию и классическую литературу, умеют поддержать беседу. Этих красивых и утонченных женщин ценит узкий круг людей. Среди них Аспазия, любовница Перикла, или Фрина, любовница и модель Праксителя для статуи Афродиты Книдской.

Аспазия была родом из Милета, она появилась на свет около 470 года до н. э. Отцом ее был философ Аксиох, по легенде он сам отдал дочь учиться искусству любви у гетеры Таргелии из Ионии, так как считал, что красивая и сообразительная девушка может рассчитывать на большее, чем участь домохозяйки.

Так это или нет – неизвестно, но нравы в Ионической Греции были более свободными: женщин здесь не держали в гинекеях, они выходили на улицу, участвовали в общественной жизни и развлечениях. Девушки сами выбирали себе мужей или, во всяком случае, могли отказаться от нежеланного брака. Именно эту свободу и проповедовала Аспазия в Афинах: «Каждая женщина должна быть свободной в выборе мужа, – говорила она. – Муж в свою очередь обязан разрешать жене высказывать свои мысли. Можно вступить в брак при помощи свахи, но только при условии, что каждой из сторон она скажет правду, избегая лживых похвал».

Аспазия приехала в Афины с компанией молодых подруг, и они организовали своего рода «публичный дом нового типа», совмещенный с философским и политическим салоном. Вести ученую беседу с красивой и обольстительной женщиной – это казалось новым, острым, оригинальным. В «дом» к Аспазии приходили философы Анаксагор со своим учеником Еврипидом, убежденным женоненавистником, Зенон, Протагор, врач Гиппократ, ваятель Фидий и мудрейший Сократ. Их привлекали как ученые беседы, так и «маленькие шлюшки», купленные Аспазией у торговцев живым товаром.

«Каким великим искусством или силой она обладала, если подчинила себе занимавших первое место государственных деятелей и даже философы много говорили о ней как о женщине незаурядной», – писал Плутарх.

В «Пире мудрецов» Афинея Аспазия дает советы Сократу, как ему добиться любви прекрасного Алкивиада. Нужно побуждать любовь юноши к поэзии, это поможет смягчить его сердце.

В диалоге Платона «Менексен» Сократ с похвалой отзывается об уроках, полученных у Аспазии:

«Сократ. Но, Менексен, нет ничего удивительного, если бы я умел говорить: ведь моей учительницей была та, что совсем неплохо разбиралась в риторике и вдобавок обучила многих хороших ораторов, среди них – выдающегося оратора эллинов Перикла, сына Ксантиппа.