Книга Анонимная война. От аналитиков Изборского клуба - Андрей Кобяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все указанные тенденции общества сетевой культуры усиливаются в связи со вступлением в фазу социальной активности молодого поколения, детство и взросление которого непосредственно связано с Интернетом.
Сбылись предзнаменования ряда писателей и футурологов, не воспринимавшиеся всерьез. «Поколение, выросшее в Интернете» (digital natives), оказалось в своей массе «вещью в себе», отчужденной от реальности и в то же время готовой действовать в ней вслепую, руководясь не решениями, а импульсами.
Персональный компьютер предоставляет ребенку а) возможность найти удаленных друзей (френдов), контакт с которыми предполагает мгновенные ответы, купированный язык-сленг и обмен «сочиненными» имиджами друг друга, б) прием популярных клипов в одном пакете с усвоением эталонов и кумиров мира развлечений, в) средство суррогатного сексуального удовлетворения. Прочие применения этого устройства эффективны лишь при участии родителя или воспитателя, поскольку а) самостоятельное познание с помощью компьютера не направлено, и его результат не систематизирован, б) сеть заполнена готовыми продуктами чужого анализа, в) познание прерывается отвлечением на искушения из соседних «окон».
В то же время компьютер подменяет (вытесняет) иные средства развития: а) книги, б) моделирующие игры, в) игровое общение, г) азарт состязания с реальными сверстниками, д) опыт отношений с ними, закрепляющий этические установки, е) рассказы няни или бабушки, ж) домашних животных, требующих заботы. В итоге у digital natives не формируются: а) семейные привязанности и само чувство дома, б) трудовая эстетика, в) трудовая этика, г) способность представить себя на месте другого человека, т. е. основы эмпатии, д) способность к рассуждению об окружающем мире, т. е. основы рефлексии, е) осознание неправильного поступка на опыте реальных отношений, т. е. совесть. Итог такого развития — множественный личностный дефект, отягощенный бытовой и социальной безответственностью. Digital native неспособен оценить не только результат чужого труда, поскольку научен жить только «здесь и сейчас», но и ценность человеческой жизни, поскольку убить в виртуале так же легко, как и воскресить.
В быту digital native проявляет свойства утрированного эгоцентрика и легко становится универсально неудовлетворенным потребителем (УНП). Ему свойственны: а) легкая экстраполируемость персональной проблемы на уровень общественного устройства («меня обидел полицейский, значит, нужно распустить полицию»), б) беспомощность перед социальными проблемами с восприятием себя жертвой умысла (параноидное социальное восприятие), в) аллергия на государство в сочетании с рентной установкой в адрес того же государства. Характерная черта — легкое формирование «образа врага» в лице общественно необходимых институтов (от армии до школы). УНП воспринимает даже бытовую ситуацию как взаимодействие с «системой», созданной для того, чтобы помешать ему полностью удовлетворить свои потребности. В то же время он легко подчиняем референтной группе и ее коллективным эмоциональным импульсам (эффект синтонии). Соединение таких личностей в реальном пространстве генерирует феномен, который можно определить как массовый психический инфантилизм.
В силу означенных свойств, digital native — идеальный объект для манипуляций.
Анализ революций 2.0 требует рассмотрения ключевых действующих лиц и системы институтов машины манипуляции.
Публичным институтом, берущим на вооружение глобальную повестку дня и проводящим его в жизнь в американской внутренней и внешней политике, является Совет по международным отношениям (CFR), непосредственно соприкасающийся с ведущими клубными структурами и британскими исследовательскими центрами (Королевский институт международных отношений (Chatham House), Международный институт стратегических исследований, Колледж Св. Антония и Центр ближневосточных исследований Оксфордского ун-та). Выступая в качестве органа идеологической настройки, CFR транслирует стратегические задачи университетским, государственным и частным исследовательским центрам, а также организационно-пропагандистским структурам со смежным или общим фондированием. В системе фондов-спонсоров проводниками глобальной повестки дня являются прежде всего фамильные структуры Рокфеллеров, а также система фондов Джорджа Сороса, McArthur Foundation и Pew Charitable Trust.
Показателями особой роли CFR служат как «целеуказующий» характер выступлений его ведущих фигур, так и «сигнальная» роль прогнозов. Утечки правительственной информации в «медиарупоры» CFR (за что они никогда не привлекаются к ответственности) играют роль «корректирующих сигналов» — например, о нецелесообразности военной акции против Ирана в предвыборный год, а прогнозы — как «направляющие инструкции» (например, о непротиводействия победе «Братьев-мусульман» на выборах в Египте, или о целесообразности «реатлантизации» Турции.
Вышеописанная «нисходящая динамика» сочетается с «восходящей»: сам CFR выполняет роль канала вертикальной мобильности для перспективных кадров. Так, в 2011 году рокфеллеровскими стипендиатами CFR стали бывший сотрудник Офиса политического планирования Белого дома Джаред Коэн и соучредитель британского Quilliam Foundation Эд Хуссейн, сыгравшие исключительную роль в подготовке «арабской весны» в Ливии.
В период «арабской весны» сопредседателем CFR является экс-глава Федерального казначейства США Роберт Рубин, оценивший способности Барака Обамы в период его сенатской кампании в Иллинойсе. Часть кадров CFR, покидающая административные должности, получает альтернативные «кресла» в интеллектуальных центрах. Эта горизонтальная динамика характерна для стратегического сообщества США в целом.
Эксклюзивный статус имеют также Институт международной экономики, Центр глобального развития (CGD), а также Центр двухпартийной политики (BPC) — новый орган стратегической координации истеблишмента.
Такая система, обладающая целым рядом механизмов воспроизводства, разделения труда, публичного и непубличного консенсуса, характеризуется нами как динамическая иерархия. Она не является воспроизводимой, так как сложилась в особых условиях, в значительной мере на основе англо-американского университетского партнерства, уходящего корнями в XVII–XVIII века (отсюда роль студенческих тайных обществ).
Двухпартийная политическая система США приспособлена для перетока государственных кадров в интеллектуальные центры и обратно, что облегчает внешнеполитический консенсус партий. Стажировка гражданских специалистов в военных институтах синтезирует опыт научных школ на стыке военной и публичной политики. Так, в Santa Fe Academy обучались глава Американской ассоциации за прогресс науки (AAAS) Нина Федорофф и основатель Гарвардской картографической программы Патрик Мейер, усилиями которых была запущена программа Standby Volunteer Task Force, использующая геопространственные технологии для мониторинга «кризисных ситуаций в сфере прав человека» (на практике — контроль активистамиволонтерами передвижения ливийской и сирийской бронетехники).
