Книга Вверх по лестнице в Голливуд - Рейчел Пайн

Я продолжила раскопки, «Максим» восторженно писал о скором выходе на экраны картины под названием «Любит девочек, любит мальчиков», о которой я слышала, так как Абби была великой поклонницей режиссера. «Харперс базар» посвятил разворот костюмам в «Пилоте-иностранце», а «Мама Джонс» — непонятно зачем — включила «Гобой» в свой перечень «пятидесяти фильмов, которые надо бежать и смотреть». Чтение и потрошение журналов затянулось далеко за полдень, когда я поняла, что мне опять хочется в туалет.

— Кстати, Даг, — начала я нерешительно. — Где в туалете мыло?

— Там его нет. — Она выдвинула ящик, в котором лежала бутылка жидкого мыла «Айвори». — Можешь пока пользоваться моим.

— Как это — нет мыла? Конечно, есть, — сказал Роберт, выныривая вторично. Можно ли хоть что-то утаить от этого типа? — Мыла нет только для нас. — Он уверил меня, что когда в офис приходят важные шишки, в туалете немедленно появляется бутылка «Л'Окситан» с запахом вербены, а как только они уходят, ее немедленно убирают и запирают в шкаф. — Джеральдина носит ключ на шее на тесемке, — закончил он. — Но я отказываюсь от участия в этой дискриминации. — Он потянулся и вынул из ящика бутылку Дагни. — Мыло есть право, а не привилегия, — заявил он, потряс кулаком и быстро ушел в мужской туалет.

— Сам он этого чертова мыла в жизни не купит, — объяснила Дагни. — Скоро я сверну ему шею. — Дагни принялась пичкать меня новой порцией полезной информации: как часто подавать Аллегре обновленный список звонков (раз в час или по требованию, то есть чаще); как заказать частный самолет (набери «Самолеты: 1-800-4» и скажи: «Я из «Глориос», мне нужен самолет»); как получить в среду нужный раздел из воскресного «Нью-Йорк таймс мэгэзин» (от почтенного редактора «Таймс», который вот уже много лет был секретным агентом «Глориос»).

— А нет ли какого-нибудь справочника? — спросила я, заранее угадывая ответ.

— Справочника? — переспросила Дагни. — Я же тебе говорила — они даже не обновляют список телефонов. Пока тебя добавят, ты уже успеешь уволиться. Если у тебя есть вопрос — поспрашивай вокруг, пока тебе кто-то не ответит, — этим ответом и пользуйся.

Я с тоской подумала о Си-эн-эн, где всем выдавали том с разделами, посвященными правилам, процедурам и всему на свете — от получения медицинской страховки до действий при пищевом отравлении. Отдел кадров исправно рассылал дополнения с тремя предусмотрительно проделанными дырочками, над которыми мы без устали потешались. А теперь в «Глориос» я мечтала о чем-то подобном. В идеале — о полном справочнике с испанским разговорником, схемой помещений и пожарных выходов, да еще с каким-нибудь сектантским молитвенником в придачу.

ОНА СВОЕГО ДОБЬЕТСЯ

За последующие дни я многое узнала о том, как все и каждый холили и лелеяли Уоксманов. Старшие администраторы не только удовлетворяли любые требования близнецов, но и постоянно вынашивали замыслы, как бы произвести на них впечатление. В мои обязанности входило выслушивать от Аллегры такие звонки: «Филу нужен раздел «Мнения экспертов» из «Вашингтон пост» за прошлую неделю — я точно не помню номер, но ты должна знать» или «Тони хочет передать эту видеозапись принцу Чарлзу, лично в руки». Основным принципом нашего существования было: «Отдел связей с общественностью может выполнить любой запрос». Аллегра гордилась собой из-за способности отдела осуществить немыслимое, невероятное, почти невозможное, хотя сама она не делала ничего. От выполнения порученного зависело вращение Земли вокруг оси. Вопреки всему, чему меня учили раньше, она вращалась лишь по милости Уоксманов — как и все прочее в мире «Глориос пикчерс».

В четверг, доедая морковный суп, приправленный имбирем, я подсчитывала свои промахи, совершенные за четыре дня работы. Мои попытки обустроить рабочее место полностью провалились. Пол был по-прежнему завален хламом — я предложила повесить доску для сообщений на кирпичную стену перед нашим столом. Но оказалось, что для этого пришлось бы сверлить в стене дыры, что строго запрещалось условиями аренды. Стенки кабинок были обиты материей, поэтому те, кто в них работал, могли свободно пользоваться кнопками, булавками и скотчем. А у нас с Дагни был только кирпич, который нельзя было портить. Этим и объяснялась система хранения документов прямо на полу — и наши ноги уже по щиколотки были погружены в бумаги. На столе мы держали только те папки, которыми пользовались особенно часто. Люди бросали записки на наши кресла и оставляли документы на принтере и факсовом аппарате, не обращая внимания на проволочные ящички для входных бумаг, которые мы поставили на этажерку в тщетной попытке отделить новое от того, что уже легло на нас тяжким бременем. Телефоны, как новорожденные младенцы, требовали постоянного и абсолютного внимания хотя бы одной из нас. Расписание Аллегры то и дело менялось, и мы были вынуждены все время пересматривать приоритеты или просто выбиваться из сил, чтобы переделать все дела.

Единственной стабильной вещью был список супов для Кимберли, который каждое утро поступал по электронной почте ровно в одиннадцать тридцать. В нем перечислялись супы, имевшиеся в меню примерно пятнадцати ресторанов, с примечаниями ко многим из них: так, «С» означало, что в суп добавлены сливки, «М» — мясо, «СП» означало суп-пюре, а «НР» указывало на то, что суп уже попробовали и не одобрили, а потому не рекомендовали. К великолепному зданию и запаху больших денег прилагались также лучшие в мире повара, так что наши офисные обеды нередко отличались изысканностью, которая была бы еще приятнее, если бы у нас находилось время прожевать пищу прежде, чем проглотить. Суп любили все, потому что он не требовал ни дополнительной посуды, ни столовых приборов. Моя первая рабочая неделя еще не закончилась, а у меня уже появилось ощущение, что я пополнила ряды Рабочих Лошадей. Я ела только за рабочим столом и, по правде говоря, заплатила бы любые деньги за возможность поесть где-нибудь в другом месте. Уставшая и перевозбужденная, я считала часы до вечера пятницы.

Этим утром неприятности начались еще даже до того, как я попала в офис. Выходя из метро, я увидела перед собой Роберта, который, казалось, был глубоко погружен в свои мысли.

— Привет, — окликнула его я.

— А, привет.

— Тоже живешь в Верхнем Вестсайде?

— Нет, в Нижнем Ист-Сайде. Мне нужно было заехать на Мэдисон-сквер-гарден и взять для Тони билеты на баскетбол. Играет «Никс». — Он улыбнулся. — Стадион «Куртсайд». Рядом со Спайком Ли[7]— Роберт Кодзима. Удар! Он пробил трехочковый!

— И трибуны ревут, — засмеялась я.

Мы остановились взять кофе.

— Привет, Роберт! Когда приедет твоя подружка? — спросил парень за стойкой.

— Она уже приезжала на Рождество, так что какое-то время ее не будет. Но спасибо за внимание, — ответил Роберт.