Книга Мужчины, за которых я не вышла замуж - Линн Шнернбергер

— Хороший выбор, — отзывается тот, и я улыбаюсь. Мне приятно его одобрение.

Я жую хлеб и с любопытством обозреваю то, что происходит в ресторане. Толпа хорошо одетых одиночек бродит в баре, подыскивая себе партнеров на вечер. У парочки за тридцать, слева от меня, явно первое свидание. Мужчина усиленно флиртует и пытается произвести на свою спутницу впечатление, а та скучает и рассеянно поглаживает ножку бокала. В конце концов он поймет, что не нравится ей. Я качаю головой и думаю, что ни за что не пошла бы на свидание с незнакомым человеком. Однажды я это попробовала — и вышла замуж за Билла, да еще была вне себя от счастья. Если бы я только знала…

Если бы кто-нибудь заранее сказал мне, что субботним вечером двадцать лет спустя я буду сидеть одна в ресторане, интересно, дала бы я свое согласие Биллу (этому лицемерному, самовлюбленному идиоту, который бросил меня ради Эшли, а теперь беспокоится лишь о том, чтобы не пропали билеты на матч)? А если нет, за кого бы я тогда вышла замуж?

Я потягиваю вино. Излишняя самоуверенность мне не свойственна, но, конечно, у меня были и другие возможности — не только Эрик. Я вспоминаю самые значительные свои романы и ощущаю прилив гордости. Интересно, где сейчас все эти парни? Может быть, кто-нибудь из них сейчас тоже сидит где-нибудь один?

Официант возвращается с тяжелым подносом и ставит на стол самую огромную порцию жаркого, которую я когда-либо видела. Он снова смотрит на пустой стул.

— Обслужите нас, — беспечно поощряю я его.

Официант явно не может решить, сидит ли перед ним ненормальная или просто спутник этой женщины в очередной раз вышел покурить (проклиная правила, запрещающие курение в общественных местах). Тем не менее он аккуратно наполняет обе тарелки и исчезает.

Я принимаюсь за жаркое и, обглодав косточку начисто, понимаю, что не наелась. Я придвигаю к себе вторую тарелку и ем дальше. Ожидание Годо имеет свои плюсы.

Наличие плана — тоже. Под воздействием сытной еды и малопривлекательного зрелища в баре я кое о чем задумываюсь. Меня охватывает легкий трепет. Если Эрик сумел меня найти, то почему бы и мне не разыскать своих бывших? Это будет не свидание — просто я посмотрю на тех, кто был ко мне неравнодушен (и, может быть, неравнодушен по-прежнему). Я роюсь в сумочке и нахожу ручку, но бумаги нет, так что приходится воспользоваться влажной салфеткой, на которой стоит бокал. Я записываю три имени, включая Эрика, и обвожу их сердечком. Потом, покусав кончик ручки, неохотно вписываю четвертое.

Что случилось с моими бывшими парнями? С теми мужчинами, за которых я не вышла замуж? Самое время узнать.

Глава 5

Если что-то и убеждает меня окончательно в правильности избранного мной пути, то это визит в оперу.

Когда мы выходим из такси напротив Линкольновского центра, Беллини лезет себе за корсаж и начинает поправлять лифчик.

— Господи, ты ведешь себя как тринадцатилетняя девчонка на бар-мицва[2].

Беллини, которая выросла в Цинциннати, понятия не имеет, о чем это я. И наверное, она никогда не видела выложенных из паштета фигур.

— Ты должна меня поддержать, — напоминает она.

— Лифчик тоже… кое-что поддерживает, — говорю я. — Боюсь, мы оба тебя подведем.

Беллини закатывает глаза. Когда она впервые попросила меня сопутствовать ей на этом мероприятии (давным-давно), то объяснила, что ей нужна замужняя подружка, потому что так проще знакомиться с мужчинами. Спутница, с которой можно поболтать в антракте, чтобы не чувствовать себя неловко в «Метрополитен-опера». Опера Моцарта — такая мелочь по сравнению с возможностью найти свою вторую половинку!

Мы даже и не догадывались, что, когда наступит этот вечер, я тоже окажусь одна.

— Учти, вовсе не нужно все время отходить на второй план, если тебе этого не хочется, — говорит Беллини. — Ты потрясающе выглядишь, так что можешь присоединиться к охоте. Точнее, ты обязана это сделать.

— Ни за что, — в двадцатый раз отвечаю я.

— Но с Эриком ты была на высоте, — напоминает она. — Я так рада, что ты больше не горюешь.

Беллини права. Мне и в самом деле лучше. Но это не мое поле боя. Когда мы входим в фойе, я понимаю, что не так-то просто пойти на свидание в Нью-Йорке. Помещение битком набито роскошно одетыми женщинами, а мужчин можно пересчитать по пальцам. Неужели манхэттенские мужчины предпочитают посидеть дома, выпить пива и в третий раз посмотреть международные соревнования по покеру, нежели пойти в оперу?

— Готова? — спрашивает Беллини, сжимая мою руку, как будто вот-вот раздастся сигнал стартового пистолета.

— К такому я никогда не буду готова. Но мне очень хочется посмотреть на тебя.

Беллини оглядывает толпу и нацеливается на привлекательного мужчину, который стоит в буфете. Воплощенная безмятежность, моя подруга как бы случайно подходит к нему и ставит локти на отполированную деревянную стойку.

— Часто здесь бываете? — игриво спрашивает она.

Жертва придирчиво оглядывает ее, а затем Беллини, видимо, берет первый барьер, потому что мужчина решает удостоить ее ответом:

— Впервые за последние два года. Что-то вроде выездной вечеринки.

Он ставит ногу на нижнюю перекладину табурета, штанина у него слегка задирается, и я замечаю золотую цепочку на лодыжке. С тех пор как Марта Стюарт ввела эти украшения в обиход, они стали такими же знаковыми атрибутами туалета, как и часы от «Картье», пусть даже эта побрякушка немногого стоит. Мне становится ясно, что этот тип — под домашним арестом. Не знаю, пришел ли он в оперу послушать музыку или же впечатлить некое должностное лицо, назначенное для надзора за ним.

— Так я вижу, сегодня вы выкроили пару часов? — спрашиваю я, влезая в разговор. — Вы два года не посещали оперу, потому что были слишком заняты, изготовляя номерные знаки для машин?

Беллини толкает меня локтем. Судя по всему, ей не нравится моя грубость по отношению к ее потенциальному партнеру. С другой стороны, я должна ее предупредить, потому что Беллини, конечно, разбирается в аксессуарах, но едва ли ей приходилось иметь дело с такими цепочками во время закупок для «Бендела».

— Так за что вас загребли? За махинации с ценными бумагами или левую сделку? — спрашиваю я.

— Все это слишком приземленно. Я в таких гадюшниках не ошиваюсь. Я специализируюсь на искусстве, — высокомерно отвечает он.

Судя по всему, это почетное звание в воровской среде или по крайней мере достаточное основание для гордости. Этот парень думает, что похищение картин приближает его к элите. Смотрите-ка, сколько нового я узнала! Билл бросил меня, и мой кругозор значительно расширился. Кто же знал, что у развода такой образовательный потенциал?