Книга Жена моего мужа - Адель Паркс

Я тщательно удаляю косметику, принимаю душ и, бережно промокая тело, вытираюсь полотенцем, а затем наношу на кожу около дюжины «страховых полисов»: укрепляющий бюст гель, антицеллюлитный крем, увлажняющие кремы для рук, ног и шеи и нечто особое для кожи вокруг глаз. Я снова ложусь в постель, гашу свет и принимаюсь размышлять, где сейчас Питер. Не могу утверждать, что он стал отсутствовать чаще, чем обычно; его работа требует много времени, так было всегда. Разница состояла в том, что, когда я была его любовницей, Роуз ждала его дома, а я была рядом с Питером на различных мероприятиях, связанных с нашей работой. Бездеятельность не для меня.

Как только мы поселились вместе, Питеру предложили высокий пост в другом коммерческом банке. Мы решили, что ему стоит принять его, и не только из-за дополнительных денег, — мы оба согласились, что нам нужно отойти на шаг друг от друга. Я не осознавала тогда, как много времени мы проводим в офисе, даже больше, чем дома. Перестав работать вместе, мы утратили какую-то долю нашей прежней близости, и теперь Питер ходит на другие вечеринки, обеды с клиентами и рабочие конференции. А их множество. Я же остаюсь дома, и самое волнующее событие, которое может со мной произойти за вечер, — это звонок Мика.

Я сажусь и снова зажигаю бра у кровати. Внезапно я ощущаю слишком сильное волнение, чтобы уснуть. Я так люблю Питера, действительно люблю, больше, чем себя, больше, чем ребенка. Это более редкое явление, чем вы можете себе представить. Большинство мужчин считает, что именно им принадлежит первое место в сердцах их подруг, но почти все матери втайне любят своих детей намного больше, чем мужей, по крайней мере до тех пор, пока дети не подрастут. Питер очаровал меня. Когда он в ударе, он умный, забавный, интересный, порой непристойный и совершенно необходимый мне. И даже в свои худшие моменты он мне необходим.

Я лениво перелистываю свой ежедневник, чтобы выяснить, когда мы с Питером ходили куда-нибудь вместе и без посторонних. Пять недель назад. Мы часто куда-нибудь ходим, но обычно с другими парами, коллегами или знакомыми. Я не могу с точностью сказать, когда произошло смещение этого фокуса. Раньше мы страстно берегли время для себя; теперь же наши друзья развлекают нас и заполняют паузы в разговоре, возникающие за обеденным столом. Это не значит, что мы наскучили друг другу, просто выслушали все предназначенные друг другу рассказы за последние семь лет.

Bay! А я и не заметила! Я еще раз заглядываю в календарь в конце ежедневника, чтобы проверить себя, и чувствую, как меня изнутри охватывает трепет волнения, а в течение нескольких секунд этот трепет превращается в самый настоящий триумф. Родилось ощущение, что отныне я могу блаженствовать вечно. Сосчитать было не так уж трудно: в конце концов, я была на их свадьбе и стала причиной их развода. Я являюсь женой Питера дольше, чем Роуз.

Как здорово! Как это важно! Я чувствую какое-то облегчение. Меня всегда терзало тревожное чувство, будто Питер принадлежит кому-то другому. Он принадлежит Роуз. Нет, я не думаю, что они предназначены друг для друга судьбой и связаны навек. Но мне кажется, что жить с ним — все равно что носить чей-то чужой джемпер. Для меня он подержанный, и однажды кто-то (также Роуз) может внезапно потребовать его назад. Я понимаю, что мои тревоги — глупость и не имеют под собой никаких оснований. Но так всегда происходит с иррациональными страхами — их невозможно объяснить.

Но Питер женат на мне дольше, чем на ней. Теперь он мой. Он мой.

Боже, нужно это отпраздновать. Это просто фантастика. Я выключаю свет в предвкушении хорошего сна.

Глава 9 РОУЗ

Вторник, 12 сентября 2006 года

Оставив мальчиков у школьных ворот, я обмениваюсь парой фраз с другими мамами, записываюсь на дежурство в библиотеке на среду и подхожу к учителю физкультуры, мистеру Шоу, чтобы спросить, какие полотенца дать мальчикам на урок плавания в четверг.

Улица внезапно пустеет. Двери машин захлопываются — матери поспешно разъезжаются на работу или по домам, издалека доносится детская болтовня. Звенит школьный звонок, и я могу расслышать, как миссис Фостер выкрикивает команды, чтобы дети построились ровными рядами. Я стою неподвижно до тех пор, пока не стихает и звук шагов.

Я вздыхаю.

У меня внезапно падает настроение, сильно падает. Я могла бы сказать, что впала в депрессию, хотя это не то слово, которое я с легкостью употребляю. Вчера мне удалось занять себя на целый день и не думать о так называемых друзьях, оказавшихся предателями. Весь день я провела в саду, энергично сгребая листья и траву, готовя сад к зиме. Никто не позвонил. Я так и знала, что не позвонят. Дейзи будет отмалчиваться целую неделю, а затем позвонит как ни в чем не бывало, такая у нее манера. Мужчины, возможно, вообще уже позабыли, о чем говорили, это вполне в их духе. Они предоставят Конни наводить мосты и восстанавливать дружбу, но вчера она должна была уехать фотографировать в Нортхемптон, так что у нее не было возможности поговорить со мной. Она позвонит сегодня. Я не стану с ней разговаривать. Нет, конечно, не стану. После такого наглого поведения. Больше никогда!

Я снова тяжело вздыхаю. Мысленно перебрав свои обязанности на сегодня, я понимаю, что мне предстоит не такой уж загруженный день.

Я устала. Почти не спала после той ссоры за воскресным обедом. Как Дейзи посмела! Как все они посмели! Так грубо вмешиваться в чужую жизнь! Я никогда не осмелилась бы поступить подобным образом. Мое сердце снова сильно забилось. Прошлой ночью оно билось так сильно, что мне пришлось встать с постели, пройтись по дому и выпить стакан воды, чтобы немного успокоиться. Они поняли бы, что натворили, если бы у меня случился сердечный приступ или удар. Смерть от возмущения. «Растрачиваю впустую свою жизнь». Какая наглость! Что заставляет Дейзи считать, будто ее жизнь более стоящая по сравнению с моей? Мне совершенно очевидно, что последние шесть лет она живет словно в заключении, и сама знает об этом. Она может сколько угодно утверждать, будто все их с Саймоном путешествия и удовлетворение от работы, которое они испытывают, что-то значат в жизни, но я могу возразить, что все это тускнеет и становится незначительным по сравнению с воспитанием детей. И она должна признать мою правоту, иначе зачем она так старается пополнить свою собственную семью? Что касается Конни, она стала совершенно невыносимой с тех пор, как завела свое дело. Только потому, что ей удается сочетать успешную карьеру и материнство, она вообразила себя владычицей вселенной. Раньше она не была такой привередливой. Ужасно!

Глаза защипало, а в затылке утвердилась пульсирующая боль.

Нельзя сказать, что прежде, до воскресенья, меня ужасало поведение Конни. Обычно она довольно мила: всегда восхваляет меня и утверждает, будто я своим примером заставляю других матерей испытывать угрызения совести. И до воскресенья я всегда ужасно жалела Дейзи и Саймона, потому что они с радостью пожертвовали бы своими экзотическими путешествиями ради возможности оказаться по колено в подгузниках.

Но как они могли так жестоко поступить со мной? Почему они такие злые?