Книга Сюрприз для новобрачной - Вайолет Уинспир

У нее комок застыл в горле. Не вспомнил ли он о Джоанне и той радости, которая наполняла его жизнь с ней? Не пришел ли он к выводу, что ни с какой другой женщиной ему не будет так хорошо?

Они вернулись в гостиницу и сразу окунулись в суматоху, царившую перед ужином. В холле слышался звон ножей, из кухни доносились аппетитные ароматы, а горничная несла в круглой корзине какую-то снедь.

– Добрый вечер, сэр, – улыбнулась девушка Джону, а когда здоровалась с Тиной, в ее глазах мелькнуло любопытство. Поднимаясь по лестнице, Тина решила, что горничная недоумевает, почему такой красавец женился на невзрачной «серой мышке»: наверное, она решила, будто тут не обошлось без тайны, как в кино или бульварном романе.

К ужину Тина надела темно-розовое шифоновое платье с узким пояском – находку Гай, которую та предложила именно для такого вечера.

– Не думай, что свадебная суета должна нас в чем-то сдерживать, – говорила Гай. – Мужчины нервничают посильнее нашего, так что есть все резоны утешить их красивым нарядом.

Тина сделала прическу, которая особенно нравилась Джону – расчесала волосы черепаховой гребенкой, чтобы локоны свободно падали на шею, и немного растрепала их, словно поработал ветер. Именно такой она была в тот вечер, когда они впервые встретились. Тина слегка подкрасила губы и решила, что выглядит достаточно элегантно, молодо и вместе с тем не слишком претенциозно.

Тина стояла у распахнутого окна, вдыхая запахи травы и ванильный аромат гелиотропов, когда из смежной комнаты вышел Джон. Она слышала, как он стучал, но не обернулась. Ей хотелось, чтобы он подошел поближе и встал рядом, вдохнул запах ее духов и, может быть, обнял ее на миг.

– Ты что, совсем не хочешь ужинать? – сухо спросил он. – Я лично умираю от голода.

Тина подавила разочарованный вздох. Когда она обернулась, Джон стоял, придерживая дверь в ожидании, когда жена присоединится к нему.

Они немного опоздали к ужину и неожиданно для себя оказались в эпицентре внимания. Одна женщина долго сверлила Тину взглядом, а потом очень громким скрипучим голосом объявила на весь зал:

– Эти двое новички – видимо, отец и дочка вместе проводят каникулы.

Тине захотелось провалиться сквозь землю, и когда она наконец подняла глаза на Джона, то испугалась выражения его лица. Темные брови сошлись вместе, глаза потемнели, а сжатые губы сделали челюсть грубой и тяжелой.

Они ели в тишине. Тина была слишком подавлена, чтобы оценить качество ужина, а Джон быстро и без видимого удовольствия поглощал копченую форель, а потом запеченный окорок. Он предпочел сладкому сыр, но когда Тина попыталась последовать его примеру, холодно заметил:

– Я довольно редко ем десерт, Тина, но тебе сладкое должно нравиться. Попробуй шоколадное суфле, если не хочешь сидр с грушами.

Опасаясь перечить явно раздраженному мужу, Тина попросила официанта принести ей немного суфле, а потом стала с показным интересом осматривать столовую.

– Старая дубовая мебель такая красивая, да? – словно ничего не заметив, щебетала она. – А эти рога над камином, должно быть, совсем древние.

– Я ценю твое пристрастие к старине, – растягивая слова, сказал Джон. – Можно подумать, ты так долго жила с пожилым человеком, что, согласившись выйти за меня, лишь следовала привычке. – Джон насмешливо посмотрел на ее окаменевшее лицо. – Кто я для тебя, Тина? Опекун... или муж?

Не успела Тина заверить Джона, что он дорог ей вне зависимости от того, как сам относится к ней, вернулся официант с десертом и сыром. Джон объявил, что они выпьют кофе в гостиной, где, к облегчению Тины, вступил в разговор с кем-то из гостей, оставив жену на диванчике в обществе иллюстрированного журнала. Тина читала какую-то статью, не понимая ни слова, пока Джон не бросил через плечо, что она, если хочет, может отправляться спать, а он выкурит трубку и прогуляется, перед тем как присоединится к ней.

Тина поднялась на ноги, смущенная и недоумевающая. Наступала брачная ночь, но в обращении новоиспеченного мужа не было и намека на тепло или стремление к близости.

– Я... я немного устала, – вырвалось у нее. – Значит... увидимся позже?

Ожидая какого-нибудь подвоха с его стороны, Тина съежилась и опустила голову. Глаза Джона сузились, затем он произнес с насмешкой в голосе:

– Если ты заснешь до моего прихода, я не стану тебя беспокоить.

– Хорошо. – Тина отвернулась и пошла к двери, чувствуя себя вырядившейся маленькой девочкой, которую пригласили на долгожданную вечеринку, но слишком рано отправили спать.

– Уже баиньки, моя дорогая? – услышала она громкий голос.

Тина поняла, что к ней обращается та самая женщина, которая беспардонно прокомментировала их приход. С непосредственностью человека, привыкшего быть на людях, постоялица спросила, надолго ли Тина здесь останется.

– Мы с мужем утром уезжаем, – ответила Тина, поспешно пожелав навязчивой особе доброй ночи, чтобы она не успела произнести еще какой-нибудь бестактности.

Через несколько минут в спальне Тина рассматривала свой трогательный наряд. Господи, как молодо и неопытно она выглядит! И именно такой ее видел Джон! Неудивительно, что он не горел желанием подняться в ее спальню.

Тина выглянула в окно, но Джона не было видно, и у нее возникло ощущение, что счастье куда-то ушло и никогда больше не вернется. Девушка прижала холодные руки к лицу. Все, началась новая жизнь, сладкие мечты закончились, и теперь она навсегда связана с чужим странным человеком, чьи настроения уже начали ставить ее в тупик.

«Я могу быть добрым – но я могу быть и жестоким», – был его девиз. Кажется, это не просто слова.

Тина открыла чемодан и достала халат и ночную сорочку, украшенные рядами кружев, очень нарядные и сексуальные. Положив их на кровать, Тина с горечью подумала, что с тем же успехом могла взять и пуританскую пижаму. Судя по всему, Джон ничуть не огорчится, если она заснет, не дождавшись его.

Тина сняла шифоновый наряд, надела сорочку и скользнула на пахнущие лавандой простыни. Она прильнула щекой к подушке, не собираясь спать, но этот день оказался слишком насыщенным событиями, Тина очень устала. Она вдруг снова очутилась в родном Чорли. В этом сне тетушка Мод была доброй и чуткой, а дом на Дольче-авеню – теплым и гостеприимным. Все было настолько приятно, насколько мрачно в реальности. Тина очнулась в тот момент, когда во сне надо было задувать свечи на торте в честь ее совершеннолетия, срок которому на самом деле еще не пришел. «А теперь ты должна погасить все свечи, – сказал кто-то из гостей. – Если не получится, твои мечты не сбудутся».

Сон закончился. Тина сидела на кровати с именем Джона на устах.

Он подошел к двери смежной комнаты, уже успев снять жилет и галстук, расстегнув верхнюю пуговицу белой рубашки. Его волосы после ночной прогулки растрепались, и он казался невероятно красивым – особенно для девушки, которая смотрела на него большими влюбленными глазами.