Книга Осиное гнездо - Марина Серова

Все были на местах, и все было как всегда.

Тощий Макабр лениво бросал взгляды поверх темных очков на народ, проплывающий мимо, и поигрывал зажигалкой, которую держал в левой руке.

Тускло посверкивало золото на зажигалке, золото на запястье, золото на шее.

Если бы Макабр был негром, неотразимым был бы мужчиной, но он был хохлом и выглядел обыкновенным бандитом с Пешки. Кем он и являлся на самом деле.

Я подошла и встала рядом с ним.

Макабр лениво покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Таня Иванова для него была очень даже не своя, поэтому здороваться со мною было неприлично.

— Дай прикурить, Макабр, — тихо сказала я, доставая сигарету.

Он протянул зажигалку и ухмыльнулся:

— Бизнес не позволяет даме заработать на спички? Нужно что-то бросить: или бизнес, или курить.

— Благодарю за совет, — ответила я.

— Кого вы вчера здесь пасли, мадам? — спросил Макабр и внимательнейше стрельнул глазами по сторонам. — Или просто гуляли?

— Ага, гуляла. — Я повернулась к нему лицом и спросила: — Ты помнишь девочку с большой книжкой, которой вчера товар продал? Еще небольшой шум случился, но обошлось. Помнишь?

Макабр промолчал и продолжал улыбаться.

Меня внезапно охватил приступ ярости. Я полуотвернулась и негромко проговорила в пространство:

— Я тебя поздравляю, ты влетел на полную катушку, Макабр. Эту девочку ищут сейчас все — от участковых до директора ФСБ. Про Интерпол врать не буду — не знаю.

Я замолчала, все свое внимание сосредоточив на курении. Молчание затянулось, но Макабр не выдержал первым.

— За что ее так уважают? — почти прошептал он.

Я пожала плечами:

— Тебе все расскажут, когда захомутают, ты не волнуйся. Сейчас поднимают все ее связи. К вечеру дойдут и до тебя. Помнишь мальчика, который выскочил из толпы, вернул ей сумку и опять исчез? Простые мальчики так не поступают, Макабр, они сразу же лезут знакомиться, а этот спрятался. Чудеса, да и только.

Макабр почесал затылок:

— Самому это было непонятно. Сейчас тоже не все понятно. Тебе что надо-то? — наконец снизошел он до прямого вопроса.

— Ты мне скажешь, кто ее к тебе подвел и куда она могла деться. Если я ее найду раньше, чем погоны, нам обоим будет неплохо.

Макабр не ответил, но нервно затанцевал на месте. Он достал из брючного кармана скомканный серый платочек и вытер вспотевший лоб.

После десяти минут мыслительного процесса Макабр быстро проговорил:

— Она мне передала привет от Борщика, моего приятеля из Москвы. Он сдвинулся на хиппизме с травкой. Я подгонял ей ханку пару раз и дал адрес тусовки. Во дворе ресторана «Россия» на третьем этаже.

Сказав все это, Макабр выдохнул и закончил:

— Если меня дернут и покоцают, откажусь от всего, а про тебя маляву кину ребятам. Так и знай.

— Я же сказала: если успею, то проблем не будет.

Я уронила окурок на землю и пошла не оглядываясь.

Любой мыльный пузырь смотрится круто до тех пор, пока его пальцем не ткнешь. После этого одни лопаются, другие начинают дрожать. Крутизну не сохраняет никто.

Ресторан «Россия», расположенный в самом центре города, уже давно так не назывался. Только коренные горожане сохранили в памяти это название и козыряли им при случае. Макабр нахватался этих привычек за несколько лет жизни в Тарасове.

Очень уж хотелось выглядеть мальчонке своим в нашем городе.

Ресторан теперь назывался «Кураж», и я пока еще в нем не была. Но какие наши годы!

Я подъехала к зданию ресторана через полчаса после разговора с Макабром и решила в нем пообедать перед тем, как начать плотную рекогносцировку местности.

Глядя с противоположной стороны улицы на это здание, я только качала головой.

Этот домина занимал целый квартал. Еще в дореволюционные времена его надстраивали три раза и после революции — полтора. В результате получилось нечто одновременно и грандиозное, и несуразное.

Четыре этажа по фасаду. Дворы и дворики внутри получившегося огромного квадрата, обрамленные и разграниченные дополнительными постройками, в которых мирно уживались и коммерческие фирмы, и простые граждане, и оседлые бомжи, и бродячие кошки.

Все это вдобавок было осложнено скрытыми нарочно и случайно переходами и лестницами в стенах и снаружи.

Короче говоря, если в поисках обкурившихся хиппующих придурков подробно обследовать все эти архитектурные излишества, то на взводик милиции, пожалуй, одного месяца работы хватит.

А Таня одна. Одна на всем белом свете.

Я запустила руку в сумку и, на ощупь раскрыв мешочек с гадальными костями, вынула их наружу.

На этот раз кости откровенно решили мне посочувствовать.

15+5+36.

«Сохраните юмор! Что бы потом ни случилось, только вам решать».

Это и козе понятно было.

Я мысленно перекрестилась и, найдя один из входов в этот кирпичный муравейник, побрела куда глаза глядят. А глядели они у меня, помимо коридоров, еще и на стены.

Обнаружив на стене одного из поворотов бумажку, указывающую всем желающим правильное направление для поиска службы коменданта, я сразу поняла, почему некий Архимед бегал по Сиракузам и орал: «Эврика!»

Эта «эврика» только что накрыла и меня. Самой захотелось покричать и попрыгать, но я сдержалась.

Я пошла быстрее и целеустремленнее и около грязно-белой двери с надписью «Часы приема коменданта по четвергам» наткнулась на мужика средних лет.

Он был весь в синем. Одет в синюю спецовку и погружен в синий туман от принятого накануне.

— Вы сантехник? — строго спросила я его.

— Ну! — ответил он и постарался меня обойти, но я его задержала, поймав двумя пальцами за рукав.

— В нашей фирме в дальнем левом крыле на третьем этаже потекла труба горячей воды, — объявила я и угрожающе надвинулась.

Мужик подумал и разумно ответил:

— Горячей воды нет уже месяц и не будет еще два. Объявления читать надо. Их на стенах клеят.

Потом мужик подумал еще и добавил:

— На втором этаже ваша фирма, и не в левом крыле, а в центре. Ваш директор платить не хочет, вот пусть сам и крутит сгоны. Я все ему уже объяснил.

Это действительно была эврика, причем самая настоящая. Почти из Древней Греции.

Я, не отпуская мужика, отвела его в угол.

Он очень перепугался и начал судорожно мне объяснять что-то про комендантшу, про инструмент, про текучку воды и кадров, но я заткнула ему рот цветной бумажкой фабрики Гознак и призналась, что я журналистка из иногородней газеты и мне нужен человек, хорошо ориентирующийся в местных катакомбах.