Книга Блондинка или брюнетка? - Фиби Конн

При упоминании об англичанах Бьянке пришла в голову мысль, которой она тут же поделилась с Эваном:

— О, я, кажется, догадываюсь, в чем дело… Я им не нравлюсь, потому что моя мать — англичанка. Когда нас с тобой познакомили, у тебя был такой суровый вид…

Эван с удивлением посмотрел на жену.

— Во-первых, они полагают, что ты — венецианка. Только Уилл знает, что ты наполовину англичанка. А во-вторых, мы все были британскими подданными еще несколько лет назад, так что никто не может ненавидеть тебя за то, что у тебя мать англичанка.

— Наверное, ты прав, — пробормотала Бьянка и попыталась улыбнуться.

— Ты уже наелась? Может быть, хочешь чаю? — неожиданно спросил Эван.

— Нет-нет, я больше не смогу проглотить ни кусочка, — поспешно ответила Бьянка. Она сделала глоток вина и отставила бокал.

Отодвинув от себя тарелку, Эван встал из-за стола.

— Возьми свою накидку и давай прогуляемся по палубе, — сказал он. — Еще слишком рано ложиться спать, даже сегодня.

— Да, конечно.

Вскоре они уже расхаживали по палубе красавца «Феникса». Последние лучи заходящего солнца позолотили белые паруса, и сейчас корабль стал еще прекраснее. То и дело они останавливались у поручней, любуясь закатом и предвкушая появление первых звезд. Когда Бьянка в последний раз смотрела на небеса и грезила о приключениях, она даже не предполагала, что ее жизнь внезапно станет такой захватывающе интересной. Она взглянула на мужа, и глаза ее потеплели.

— Я люблю тебя, Эван, — сказала она.

Слова Бьянки тотчас же унесло ветром, но муж понял ее и привлек к себе. Когда же Эван наконец отстранился, он заметил яркий румянец, пылавший на щеках Бьянки. Склонившись к ней, он тихо проговорил:

— Это мое самое любимое время. Закат и рассвет.

— И мое тоже, — улыбнулась Бьянка.

Несколько минут понаблюдав за молодыми супругами, Уильям Саммер отвернулся. Впервые в жизни его мучили угрызения совести. Ему казалось, что, скрепив узами брака Бьянку Антонелли и Эвана Синклера, он совершил нечто ужасное, непоправимое… Правда, сейчас они были счастливы вместе, но это лишь усугубляло дурные предчувствия Уильяма. Капитан прекрасно знал Эвана, поэтому не мог поверить, что тот женился на девушке только ради того, чтобы сберечь ее честь. Если бы только Чарльз не отправился в Венецию один!.. Что ж, слава Богу, что хотя бы Эван покинул Венецию в добром здравии. Теперь им лишь осталось благополучно вернуться в Ньюпорт-Ньюс…

Обнимая молодую жену, Эван почувствовал, что ее близость вновь его возбуждает.

— Дорогая, я не хочу, чтобы ты замерзла. А на палубе уже становится прохладно.

Когда они вернулись в каюту, Бьянка повесила накидку на спинку стула и осмотрелась в надежде увидеть что-нибудь интересное, такое, чего она не заметила раньше. Спать же ей не хотелось — слишком велико было напряжение после прошедшего дня. Днем каюту ярко освещало солнце, но сейчас в ней царил полумрак, и лишь тускло светили лампы, мерцание которых почему-то смущало Бьянку.

Эван тотчас же заметил, что супруге не по себе. Решив, что ей хочется побыть в одиночестве, он, направляясь к двери, сказал:

— Мне нужно еще раз поговорить с Уиллом. Готовься ко сну, я вернусь через несколько минут.

Когда Бьянка обернулась, Эвана уже не было в каюте. Она быстро разделась и надела ночную рубашку из мягкого полотна, отделанную по подолу, лифу и рукавам широким кружевом. Ей вдруг пришло в голову, что новая рубашка слишком хороша для того, чтобы спать в ней. Но ведь в первую брачную ночь она должна выглядеть наилучшим образом… Бьянка невольно засмеялась, подумав о том, что знает гораздо больше, чем следовало бы знать порядочной девушке перед первой брачной ночью.

— Ах Бьянка, какой скандал вызовет твоя свадьба! — воскликнула она, усаживаясь на постель, чтобы расчесать волосы.

Вернувшись в каюту, Эван замер в изумлении.

— Дорогая, ты божественно прекрасна в этой рубашке! Впрочем, я знал, что Венеция славится кружевами. Жаль, что не успел купить кружева для матушки.

— Ты сегодня говорил об отчиме, а сейчас упомянул мать. Есть ли у тебя братья и сестры? — спросила Бьянка.

— Нет, к сожалению, — ответил Эван, решивший пока не упоминать Чарльза.

Когда Бьянка подошла, чтобы расстегнуть его жилет и рубашку, он удивился: неужели она хочет раздеть его? Но ее прикосновения были такими нежными и вместе с тем возбуждающими, что Эван не стал противиться. Прежде чем Бьянка успела отступить, он обнял ее и осторожно привлек к себе, решив, что в эту ночь не будет торопиться. Однако ее губы с привкусом бренди оказались столь сладостными, что Эван не в силах был отстраниться. Он еще крепче обнял Бьянку, и поцелуи его стали еще более страстными. Изнемогая от желания, Эван все-таки заставил себя отстраниться — не мог же он улечься в постель в сапогах. Усевшись за стол и сделав глоток бренди, он потянулся к правому сапогу, пробормотав:

— Ты самая чудесная женщина на свете, моя дорогая, но все же я должен раздеться, прежде чем мы скрепим наш брачный союз.

— Ты считаешь меня слишком смелой? — спросила Бьянка с простодушной улыбкой. — Мои родители не скрывают своих чувств, но, возможно, твои более сдержанны.

Эван счел наивность жены очаровательной.

— А сколько тебе лет, Бьянка? — Он отбросил правый сапог, потянулся к левому, но все это время не отрывал восхищенного взгляда от ее лица.

— Мне шестнадцать. А тебе сколько?

— Тридцать два. Я старше тебя ровно вдвое, — ответил Эван с лукавой улыбкой.

— И ты никогда не был женат? — спросила Бьянка. Эван рассмеялся:

— Поздновато сейчас спрашивать об этом. А ты была бы против, если бы оказалась моей второй или третьей женой?

Бьянка в растерянности кусала губы.

— Ты не должен спрашивать меня об этом, если на то нет причин. А если ты был раньше женат, так и скажи, но не смейся надо мной.

Эван поспешил успокоить жену:

— Нет, Бьянка, я раньше не был женат. Вот только не думал, что для тебя это так важно. — Заметив, что на ее ресницах заблестели слезы, он добавил: — Мы сегодня поклялись любить друг друга отныне и навеки. Разве тебе этого недостаточно?

Бьянка в задумчивости села на постель. Она даже не подозревала, как соблазнительно выглядит в этот момент.

— То, что ты мужчина и старше меня, не дает тебе права постоянно смеяться надо мной. Я бы хотела, чтобы ты прекратил это.

Несмотря на отчаянные усилия сдержаться, Эван расхохотался, он просто ничего не мог с собой поделать. Когда же зеленые глаза его жены запылали гневом, он не торопясь допил бренди и проговорил:

— Я думаю, это вы насмехаетесь надо мной, миссис Синклер. — Эван сел рядом с женой и поднес к губам ее руку. — Я прихожу и вижу тебя… такой соблазнительной. Ты помогаешь мне раздеться, страстно отвечаешь на мои поцелуи, а теперь вдруг хочешь поссориться из-за количества моих жен, в то время как ты у меня первая. Что я могу сказать? Только то, что это ты насмехаешься надо мной.