Книга Возвращение воина - Кинли Макгрегор

Увидев, как между деревьями промелькнуло голубое пятно, она вонзила пятки в бока лошади и помчалась на север. Люциан последовал за ней.

Кристиан с облегчением набрал полную грудь воздуха. Она послушалась его. Теперь ему оставалось только надеяться, что он сможет отразить атаку, чтобы Адара с Люцианом успели добраться до места назначения.

Крепко зажав меч в руке, Кристиан развернул лошадь, глядя, как шестеро мужчин в темно-голубых одеждах один за другим выбрались из чащи на небольшую полянку.

Когда они заметили его, раздался звучный мужской голос, который сказал на языке Элджедеры:

— Регент велел убить самозванца. Райское блаженство щедрая награда тому, кто убьет самозванца!

Услышав это, Кристиан рассмеялся. Бедняги. Они не знают, с кем имеют дело.

— Кто заслуживает райского блаженства, а кто — мук ада, будет решать Господь Бог, — ответил он им на языке Элджедеры, — а не ваш правитель. Пусть тот, кто хочет предстать перед Божьим судом, сделает шаг вперед, и я буду более чем счастлив помочь ему в этом.

Его лошадь встала на дыбы, почувствовав, что сейчас начнется битва. Усмирив животное, Кристиан пришпорил его и ринулся на тех, кто собирался его убить.

Адара подумала, что ее сердце сейчас разорвется, когда она наконец увидела перед собой стены старого аббатства. В небе ярко сиял полумесяц, озаряя вековые камни. В соответствии с указаниями Кристиана она обогнула аббатство и обнаружила маленькую дверь.

Быстро спешившись, она подбежала к ней и изо всех сил заколотила кулачками по голубовато-серому дереву, надеясь, что монахи сейчас не на молитве.

В двери отворилось маленькое окошко.

— У нас больше не осталось милостыни для бедных, — сказал старый монах. — Приходите завтра, дитя мое. — Подняв вверх два пальца, он осенил маленькое отверстие крестом. — Paxvobiscum[2].

— Брат Томас? — спросила она, прежде чем тот успел затворить окошко до конца.

Тот отворил окошко пошире, чтобы лучше ее видеть. — Да?

Девушка откинула капюшон и встала на цыпочки, чтобы монах понял, что она не представляет угрозы.

— Меня послал сюда Кристиан Эйкрский. Он велел мне попросить у вас убежища.

Лицо старика исказила гримаса страха. Он с грохотом захлопнул окошко и тут же отворил дверь.

— Входите, дитя. Кристиан?..

Она видела, что он боится спрашивать, опасаясь, что весть будет неприятной.

— Мы направлялись сюда, когда на нас напали. Он послал нас, — она показала на себя с Люцианом, — вперед, а сам остался один на один с преследователями.

— Да пребудет с ним Господь, — перекрестившись, прошептал монах, после чего, подождав, когда они войдут на территорию монастыря, затворил за ними дверь.

У Адары перехватило дыхание, когда она увидела маленькую метку на руке монаха. Не дав себе опомниться, она схватила его руку и, поднеся ее к тусклому свету свечи, увидела то же самое клеймо, которое стояло на руке Кристиана.

— Эта метка… Что это?

Его лицо побледнело еще сильнее.

— Пожалуйста, брат. У Кристиана тоже есть эта метка, но он не желает со мной об этом говорить.

— А кто вы такая?

— Его жена. Адара.

На карие глаза мужчины навернулись слезы, в то время как он смотрел на нее, словно на привидение. Обняв ее, точно сестру, он похлопал ее по спине.

— Адара, — прошептал он, продолжая сжимать ее в своих объятиях. — Это бальзам для моего старого сердца — видеть, что Кристиан нашел хоть какое-то утешение в этой жизни. Бог свидетель, он этого заслуживает.

Люциан открыл было рот, чтобы вставить свое слово, но Адара быстро заставила его замолчать, предупреждающе ткнув его рукой в живот. Шут быстро захлопнул рот, бросил на нее сердитый взгляд и потер рукой ушибленное место.

Шмыгнув носом, старый монах отступил назад и улыбнулся ей:

— Вы прекрасны, дитя.

— Спасибо, брат. Но что насчет метки? — спросила она. — Мне необходимо знать, почему вопросы о ней причиняют моему мужу боль.

Судя по выражению лица монаха, это клеймо тоже не давало ему покоя.

— Мы получили это клеймо в неволе, и с тех пор оно стало знаком нашего Братства.

— В неволе? — спросил Люциан.

— Да. После того как нас поодиночке схватили и бросили в темницу, эти варвары выжгли на нашей коже клеймо, чтобы оно напоминало нам о нашем унизительном положении побежденных. — Он повернулся лицом к Адаре. — И только благодаря таким людям, как ваш муж, оно превратилось в знак, дабы укрепить наш дух и сплотить нас.

Это позволяло надеяться, что среди монахов найдутся по крайней мере один — два воина.

— Вы можете прямо сейчас послать кого-нибудь на подмогу Кристиану?

Взгляд брата Томаса погрустнел.

— Как бы мне хотелось сделать это, миледи! Но увы, здесь нет рыцарей — только слуги Божий. Однако я хорошо знаю Кристиана. Он победит.

Адара молилась, чтобы это оказалось правдой, но она хорошо знала «Сесари». Их было не так-то легко победить. Ей хотелось вернуться к нему, но последнее, что было нужно Кристиану, — это чтобы она сделала какую-нибудь глупость.

— С ним все будет в порядке, моя королева, — заверил ее Люциан.

Глаза Томаса округлились.

— Королева?

Она почувствовала, как ее щеки залил румянец. Она бы предпочла, чтобы монах не знал об этом.

— Да, брат. Я королева.

— Так, значит, Кристиан на самом деле принц? — Да.

Покачав головой, он взял свечу и повел их к небольшой группе строений в центре двора.

— Ну и ну! Приятно узнать, что он наконец-то нашел свое место в жизни. Сколько раз я уже думал, что он никогда не обретет ни покоя, ни дома.

Ей не хватило духу поправить монаха и сказать, что у Кристиана нет ни малейшего желания быть ее мужем, а тем паче возвращаться домой. Он с одинаковым рвением отказывался и от того, и от другого.

— Вы были с Кристианом, когда он находился в Утре-мере? — спросила она.

Томас кивнул, продолжая вести их за собой по ухоженному двору.

— Я уже был пленником, когда они захватили его. Тогда я был купцом. Я отправился в паломничество, чтобы увидеть Иерусалим, и мне грустно это говорить, но я совершенно потерял веру в Бога после того, как они взяли меня в плен. Трудно сохранить веру, когда твои молитвы остаются без ответа и ты живешь, видя, как люди постоянно страдают и умирают ни за что.

И тогда они привели этого полумужчину-полуребенка, который стойко сопротивлялся этим извергам сарацинам. Он был словно лев, и он был исполнен веры в Бога и любви. Всякий раз, когда мы хотели умереть, именно слова Кристиана, слова утешения и надежды, поддерживали в нас жизнь. Именно его вера помогла нам выдержать все это.