Книга Лучший мужчина Нью-Йорка - Триш Уайли

– Зачем я это делал?

– Ты сам уже говорил зачем.

– Если с тобой что-нибудь случится, я не хочу потом чувствовать себя виноватым, верно. Но я сказал это уже после того, как увидел, куда ты ходишь. – Слегка ослабив хватку, Даниэль легонько погладил ее запястье большим пальцем. – А теперь задумайся, зачем я вообще начал за тобой следить.

– Это в твоей натуре, – выдохнула Джи, не сводя с его руки глаз.

– Но не могу же я следить за всеми, на это не хватит ни сил, ни времени.

– Я не об этом. Ты полицейский и морской пехотинец, вся твоя жизнь пропитана чувством долга, ответственностью и беспокойством за других, а я так тесно связана с твоей семьей, что ты просто не мог оставить меня без опеки.

– Беспокойство здесь, конечно, тоже есть, – признал Даниэль, кладя телефон на стол. – То же беспокойство, что испытала и ты, увидев, как я расстегиваю страховку…

– Я не беспокоилась о твоей безопасности, я поражалась твоей глупости и злилась, что ты совсем не думаешь о тех, кто за тебя переживает.

– То есть, если бы я упал, тебе было бы все равно.

– Ты бы умер не от падения, а от удара об землю.

– И тебя бы это устроило?

– Конечно нет. Ты же понимаешь, что было бы с твоей семьей!

– Если не считать этого, то тебя бы все полностью устроило?

– Я отказываюсь продолжать этот разговор. – Джи снова повернулась к компьютеру. – Уходи.

– Мы знакомы уже больше пяти лет, хотя никогда особо и не общались, и мне бы хотелось думать, что тебе бы меня не хватало.

Джи сосредоточенно печатала, но потом все же не выдержала и еле слышно спросила:

– Зачем ты это говоришь?

Даниэль подавил очередной зевок. Как же он устал… Работа и постоянное напряжение в обществе Джи давали ему неплохой заряд адреналина, но природу не обманешь, ему давно пора нормально выспаться…

– Ты спрашивала, не устаю ли я от всего этого… Возможно, ты права. – Даниэль встал. Выдавать ей свои тайны он не собирался, так что ничего конкретнее сказать не мог. – Сегодня с утра я отработал за кого-то полсмены, а к четырем мне снова на службу, так что, наверное, лучше пойду посплю.

Он уже подошел к двери, но Джи его окликнула:

– Денни?

– Да?

– Если мне понадобится помощь, я позвоню.

– И ночью одна ты туда не пойдешь.

Джи покачала головой:

– Этого я тебе обещать не могу.

– Тогда ты хотя бы переоденешься и будешь очень осторожна.

– Я всегда осторожна.

– Туфли без каблуков, свободная, закрывающая с ног до головы одежда…

– А мешок на голову надевать? – улыбнулась Джи.

– Лыжная маска не помешает, – усмехнулся Даниэль и уже серьезно добавил: – Звони при малейших неприятностях. Ищи мой номер на букву «Г».

– Я же сказала, что… – Джи удивленно моргнула. – Почему «Г»?

Улыбнувшись, Даниэль ушел, но еще успел заметить, как Джи проверяет телефон, смеется и недоверчиво качает головой.

Может, он сказал чуть больше, чем собирался, но он явно начал завоевывать позиции.

Разумеется, Джи заметила, если бы Даниэль навсегда исчез.

Он так внезапно об этом заговорил… Иначе она наверняка разозлилась бы за подобные вопросы. Но его голос… Он говорил так искренне, а чашка в его руке слегка дрожала. Пока он говорил, Джи внимательно на него смотрела, подмечая морщинки вокруг глаз, седые волоски на висках…

А ведь она отлично помнила, каким он был раньше. Последний раз она видела Даниэля на воскресном обеде Браниганов, который он для разнообразия решил посетить. За столом они сидели напротив друг друга, и Джи помнила, каким отрешенным и спокойным он тогда казался. И как за него все волновались.

Думала ли она хоть раз, что будет, если он не вернется? Вряд ли, но это не мешало ей, каждый раз слыша упоминание о морских пехотинцах, гадать, где он и что с ним. Но что в этом необычного? Нормальная реакция нормального человека. Если бы с Даниэлем что-то случилось, его семья места бы себе не находила, и это не могло не отразиться и на ней самой, ведь она бы искренне им сочувствовала. В этом-то и проблема. Она никогда не могла думать о Даниэле, не думая при этом и о его семье.

Даже сейчас.

Она впервые задумалась, что было бы, если уравнение состояло из одних лишь Джи и Даниэля, а потом Даниэля не стало…

Ей бы очень его не хватало. С кем бы еще она тогда могла пререкаться и спорить? Но это все. Слишком уж велика разделявшая их пропасть.

Джи уже видела, как человек пытается преодолеть непосильную пропасть, но только растворяется в ней.

Сама она ни за что не повторит подобной ошибки.

Просидев в кафе все свое рабочее время и внимательно разглядывая стену, Джи пошла домой. Как же приятно спокойно провести целый день в уютной квартирке вместо привычной беготни по всему Манхэттену…

Уточнив с коллегами кое-какие вопросы по телефону, а заодно выслушав последние сплетни, Джи только взялась за перепавшую ей дополнительную работу, как ее что-то отвлекло. Но, прислушавшись, она лишь покачала головой, решив, что ей показалось, и вернулась к компьютеру.

Но звук повторился.

Джи встала и направилась к спальне, где стоны слышались еще отчетливей. И днем они были полны той же боли, что и по ночам. Он хоть когда-нибудь спит? Уже три часа. И вообще, разве Даниэль не говорил, что ему к четырем на работу?

Джи задумалась.

Если постучаться в дверь или написать «Горячему соседу», он сразу поймет, что она все слышала…

Но иначе он опоздает.

Конечно, можно сказать, что она не слышала, как за ним закрылась дверь, но тогда он решит, что она специально прислушивалась. Всего пару часов назад она скорей согласилась бы выколоть себе глаза, чем позволить ему так думать, но теперь…

Да еще эти стоны и крики…

Джи решительно направилась к двери и, когда по пояс обнаженный Даниэль распахнул дверь, быстро подняла глаза, чтобы не смотреть на мускулистую грудь. Она увидела воспаленные глаза и нахмуренные брови, что-то внутри ее дрогнуло.

– В чем дело? – устало спросил он.

– Ты говорил, что тебе к четырем на работу. – Джи протянула кружку. – Ты опаздываешь.

Быстро взглянув на ее часы, Даниэль выругался, а потом спросил:

– Как ты узнала, что я все еще дома?

– Я и не знала, просто решила проверить.

Даниэль нахмурился еще сильней.

– Не ври, раз не умеешь. – Несколько секунд он пристально ее разглядывал, а затем резко спросил: