Книга Прекрасная шантажистка - Полина Федорова

— Я понимаю, понимаю, — попытался ее успокоить Всеволожский.

— Нет, вы не понимаете, потому что никогда не поступили бы так сами. Ни при каких обстоятельствах! Вы благородный, великодушный, честный. Вы никогда, никогда не совершили бы столь низкого поступка! Это мне наказание за мой грех.

Она вдруг по-детски шмыгнула носом, и слезинка, выкатившись из глаз, побежала по щеке, оставляя за собой влажную дорожку.

— Простите меня, ради Бога, — с жаром произнесла она, и в ее бездонных глазах застыла отчаянная мольба.

Сергей улыбнулся и осторожно провел ладонью по ее щеке. В порыве волнения она схватила его руку и прижала к своим мягким горячим губам.

— Полина, — промолвил Сергей осевшим вдруг голосом, — Поля...

Он подался вперед, ощутив упоительный аромат юного тела, вскруживший голову, приблизил к ней свое лицо. Их губы встретились. В этом поцелуе не было жгучей страсти и неукротимой жажды обладания, как в первом, что был подобен налету урагана. В этот раз он был пронизан светлой нежностью, сладостным желанием не завоевать, а раствориться, исчезнуть в залитом светом пространстве, отдать себя без остатка. Сергей очнулся от того, что кулачок Полины колотил по его спине.

— Что, что? — спросил он, еще не понимая, в чем дело.

— Стучат, — прошептала она и разжала объятия.

Сергей поднялся и отошел от кровати.

— Entrer.

Вначале в открывшемся проеме двери показался огромный букет роз, перевязанный лентами. Потом державшая букет рука чуть отстранила его в сторону, и за ним показался сначала флигель-адъютантский эполет, а затем и сияющая физиономия Бориса Болховского собственной персоной.

— Похоже, что меня не ждали, — тотчас оценив обстановку, сказал Болховской. — Вам, я вижу, уже лучше? — протягивая цветы Полине, лукаво улыбнулся он. — Очень рад.

— Je vous remercie, — улыбнулась в ответ Полина. — Будьте так добры, положите этот прекрасный букет вон на тот столик.

Она дернула кисть звонка. Через несколько мгновений в комнату влетела молоденькая горничная.

— Фенечка, принеси вазу под цветы. И воду.

За все время, пока горничная хлопотала с вазой и цветами, оба князя не проронили ни слова. Всеволожский заложил руки за спину и нервно постукивал ногой по паркету, стоя к Борису боком, а тот отстраненно смотрел в окно.

— Что ж, Полина Львовна, поправляйтесь скорее, — первым нарушил молчание Борис.

— Уже уходите? — почти без сожаления спросила Полина.

— Да, дела, знаете ли. Прощайте.

— Прощайте, князь. Еще раз спасибо за великолепный букет.

— Ну, что вы, de rien... Сергей, проводи меня.

Всеволожский молча пошел следом за Болховским.

— Ты за что-то сердит на меня, друг мой? — спросил Борис. — Верно, я вам помешал?

— Глупости, Борис, — ответил Сергей, хотя его тон говорил об обратном.

— Entre nous, вы превосходная пара, а Полина Львовна — чаровница! — улыбнулся Болховской.

— Спасибо. — Сергей внутренне ощетинился. — Однако позволь это решать нам самим.

Улыбка на лице Бориса растаяла. Он глянул в колючие глаза Всеволожского, круто по-военному развернулся и пошел прочь, резко звеня шпорами.

— Между вами что-то произошло? — слегка нахмурила брови Полина.

— Нет, ничего, — соврал Сергей. — Просто он не вовремя зашел.

— Возможно, как раз вовремя, — смущенно засмеялась она. — Знаешь, я хотела тебе сказать...

— Прости, что перебиваю. — Сергей снова присел на кровать и взял ее руку в свою. — Собственно, я зашел, чтобы сообщить тебе, что мы уезжаем. Конечно, когда ты полностью поправишься.

— Уезжаем? Куда? Зачем?

— В мое подмосковное имение Раздумьино. Там ты будешь в безопасности.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Подожди, — уперлась ладошкой в его грудь Полина. — Я хочу, чтобы ты принес мою шкатулку. Она на мраморном столике. Подай, пожалуйста.

Сергей послушно протянул шкатулку, уже догадываясь, что в ней может быть. Полина, открыв замочек, достала злополучное письмо.

— Оно твое, — сказала она с решимостью в голосе. — Я давно хотела это сделать.

— Поля, это сейчас не важно — ответил Сергей.

— Для меня — важно. Я освобождаю тебя ото всех обязательств. И еще, — она сделала паузу, — мне надо уехать... одной... без Лизы и без тебя. Не хочу, чтобы из-за меня вашим жизням грозила опасность.

— Да что это ты выдумала! — взорвался Сергей. — Почему тебе вечно нужно поперек идти?! Куда это ты «исчезнешь», позволь спросить?!

— Перестань кричать! И прекрати меня трясти, мне больно! Я не прощу себе, если из-за меня с кем-то из вас что-нибудь случиться! — Она нежно провела рукой по его щеке. — Только обещай мне не оставлять Лизу, пусть она будет под твоей защитой, а я что-нибудь придумаю... может, в компаньонки к кому... да и монастырей по Руси много...

— Какие компаньонки?! Какие монастыри?! Вздор! Никуда я тебя не отпущу, и не мечтай. А будешь перечить, запакую в куль и все равно увезу! Через три дня выезжаем. — Сергеи встал и навис над ней, заслонив широкими плечами весь белый свет. — А выкинешь какой-нибудь фортель, посажу под домашний арест! — За нарочитой грубоватостью сквозила плохо скрытая тревога за нее.

Он резко развернулся и сердитым шагом покинул спальню.

— Бурбон, чугунная голова, — прошептала вслед Полина, но на губах у нее мелькнула улыбка. Хорошо, пока она ничего не может предпринять, пока все будет так, как хочет он. Пока...

15

РАПОРТ ТРЕТИЙ

Милостивый государь, Осип Францович.

С великим прискорбием и неутешной печалью сообщаю Вам о трагической гибели нашего товарища Василия. Описывать подробно происшествие мне, милостивый государь, трудно, ибо ни я, ни Савелий на месте том, где оно случилось, не присутствовали. Известно токмо, что интересующую Вас особу хотели задавить насмерть каретою, что и свершилось бы, ежели б Василий, Царство ему Небесное, не бросился и не спас бы ее, вытащив буквально из-под лошадиных морд, сгинув сам под колесами кареты. Надеюсь Вы, милостивый государь, не оставите своим попечением семью друга и товарища нашего Василия.

Инструкции, полученные от Вас, мной прочитаны и до Савелия слово в слово доведены. Касательно Вашего приказания насчет окружения и домашних князя Всеволожского сообщаю, что в усадьбе проживают, помимо прочих, гувернантка-француженка, некая Дамбрезак, и сродственница княгини Всеволожской Варвара Апрониановна Манасеина, из дворян казанских.

Ближайшего окружения князя Всеволожского суть трое человеков. Самый ближний Иван Федоров Тауберг, московский дворянин. Знаком с князем сызмальства; сказывают, вместях шалопайничали по Москве, а потом еще и фронтовыми товарищами во время наших заграничных походов были. Сей Тауберг в отпуску по ранению, майор, проживает ныне в собственном доме на Ордынке.