Книга Загнанная в угол - Марина Серова

— Двадцать один час мы оставим, но встретимся у меня дома, если жена твоя не заревнует. Согласен?

— О'кей.

— Ты адрес-то еще помнишь? — спросила я, подумав о том, что виделась с ним последний раз полтора года назад.

— Обижаешь, Татьяна. Такое не забывается. А жены, между прочим, у меня уже нет. Ушла к генералу, — снова засмеялся он. — Я возьму чего-нибудь крепенького?

— Ни в коем случае! — воскликнула я, вспоминая самогон Степана Игнатича.

— В завязке?

— В полной, — ответила я и повесила трубку.

Веселый парень и всегда был таким, подумала я. И внешне привлекательный, а не лежала у меня к нему душа, хоть тресни. Но сейчас возникла такая ситуация, что без его помощи я в тупике. Не могла же я сама взять лопату и отправиться на кладбище. А Сережа отдаст нужные распоряжения, опустив при этом мое имя как свидетеля, и потом расскажет мне, что за кот скрывался в мешке. Во всяком случае, я на это рассчитывала. Ведь не зря же он капитан и заместитель начальника отдела уголовного розыска нашего района да к тому же еще и мой должник за звездочку.

Ровно в девять вечера раздался звонок, и я, не сомневаясь, что это пожаловал Тюрин, открыла дверь. Вот он — высокий, худощавый, светловолосый, пахнущий дорогим французским одеколоном, вычищенный и выглаженный герой романов экзальтированных красавиц. И что же это его жена бросила?

— Вот и я! — улыбнулся мой гость рядом белоснежных зубов.

— Вижу, — спокойно ответила я. — Заходи.

— Ты чего такая злая? — спросил он и полез обниматься. Я выскользнула из его объятий и пошла на кухню. Сережа пожал плечами и двинулся следом.

— Чай будешь? — спросила я, ставя на плиту чайник.

— Не-а, — покачал он головой и присел за стол.

— Ладно, не дуйся. У меня к тебе серьезное дело, Сережа, — сказала я и села напротив.

— Ну, излагай, — хмыкнул он, покачивая ногой.

— Понимаешь, ходила я вчера по грибы…

— Ты?! По грибы?! — изумился он, но тут же осекся, понимая, что это своеобразное начало рассказа. Смекалка в нем все-таки чувствовалась. — Ну и…

— Ну и набрела на заброшенное кладбище. Холмиков там видимо-невидимо. И нет на них ни памятников, ни крестов, оград тоже нет. Ну прямо братские могилы. И вот набрела я на один из таких холмиков. Таких, но не совсем. Свеженький он, усекаешь? Но над ним кто-то хорошо поработал, стараясь придать ему столетний вид. Но мой глаз не обманешь, ты же знаешь. Вот и решила подбросить тебе новое дельце. Никто у вас не числится без вести пропавшим?

— Да хватает пропавших-то. Только давай без всяких грибов. Ты что-то раскопала?

— Да говорю же, что просто гуляла.

— Ну а может, там кто-то собаку свою любимую похоронил? А хотя… — махнул он рукой. — Зачем тогда было маскировать под старину?

— Вот и я о том же.

— Ладно. Говори, где это находится?

— Тебе придется кое-что записать. У тебя ведь не такая хорошая память, как у меня, — съехидничала я, радуясь, что Тюрин в меня верит.

— Да, у тебя она феноменальная, не спорю, — согласился Сережа и достал из внутреннего кармана черного пиджака блокнот и ручку.

— Деревня, рядом с которой находится это кладбище, называется Скатовка. Это примерно в тридцати километрах от города по Петровскому тракту. Но там еще надо завернуть и проехать километра три. Потом — в лес. Второй поворот налево ведет именно туда, куда нужно. Теперь запиши вот что: Парамонова Мария Анатольевна и Глушков Иван Сергеевич.

— Это еще кто такие? — поднял он на меня большие синие глаза.

— А это соседи.

— Чьи? Новоиспеченной могилки?

— Правильно мыслишь, Шарапов, — улыбнулась я.

— Ну-ну, Жеглов, давай дальше.

— От этих соседей пройти вперед шагов пятнадцать. Там и начинаются старые захоронения. Наш холмик среди них. Да ты и сам увидишь, если хорошо приглядишься. Кстати, в этой деревне никакого начальства ты не сыщешь. Так вопрос об эксгумации надо будет согласовать только в нашей прокуратуре.

— А ты уверена…

— Уверена, — перебила я его. — Может быть, все-таки выпьешь чаю?

Он отрицательно мотнул головой. От его игривости уже не осталось следа.

— А тебя я, значит, должен представить анонимным звонком?

— Ценю сообразительных, — потрепала я его по голове и выключила засвистевший чайник.

— Ну хорошо. Но есть еще один вопрос. Ты не сильно наследила, собирая грибы на могилах?

— Н-нет… Кажется, нет, — немного засомневалась я и прикусила губу.

— Это я к тому, что когда будет производиться осмотр места…

— Это я понимаю, — оборвала я его. — Будем надеяться, что из анонимного позвонившего мне не придется превращаться в свидетеля номер один. Мне это пока ни к чему. Но позже — это возможно.

— Что-то ты темнишь, Татьяна.

— Немного есть, — призналась я. — Но послушай, мне нужна твоя информация и пара-тройка дней для окончания моего дела. А потом твори что хочешь.

— Понял. А нельзя ли начать творить, что я хочу, прямо сейчас? — сладко проворковал он и подошел ко мне.

— Нельзя, — возразила я, отталкивая его руки. Тюрин отступил назад и прислонился к стене. Взгляд его выражал полное разочарование.

— Разрешите идти, товарищ начальник? — язвительно спросил он.

— Ну, если окончательно отказываешься от чая, то разговор окончен. — Грубо, Таня. Очень грубо, — покачал он головой, но тут же улыбнулся, давая понять, что вовсе не обижен на меня и что таких, как я, у него тысячи.

— Что поделаешь? — улыбнулась я в ответ.

— Насильно мил не будешь. Ладно, пойду.

Я проводила его до двери.

— Как хоть у тебя на личном фронте? А то все о делах да о делах, — вдруг неожиданно спросил он, уже переступая порог.

— На моем фронте без особых перемен, — уклончиво ответила я. — А ты действительно развелся?

— Ага, — кивнул он. — Не любят меня женщины.

— Да ладно, не прибедняйся, Тюрин.

— И как это тебе удается всегда вовремя подбодрить человека? — отозвался он и стал спускаться по лестнице.

— Ты мне сам позвонишь, когда все выяснится? — крикнула я ему вслед.

— Сам, сам, — пробурчал он, и я захлопнула дверь. Последующие два дня мне пришлось сидеть дома, чтобы не пропустить Сережин звонок. Нельзя сказать, что я провела это время без пользы. Я отсыпалась, отъедалась, в общем, приходила в себя после стольких событий, навалившихся на меня разом.

И через два дня, около шести вечера, долгожданный звонок раздался. Голос Сергея был сух и официален: