Книга Хуже не бывает - Кэрри Фишер

– Ты должна переспать с ним, милая, – твердо сказал ей Маркус после этого. – Он потрясающе выглядит. Не дури. Почему бы и нет? Мужчины его не интересуют, иначе я бы непременно с ним переспал, без вопросов. Я тебе говорю, он натурал Он хорошо воспитанный мальчик, из… откуда он там? Из Боснии или еще какой-то адской дыры.

– Из Сербии. – Сьюзан сосредоточенно изучала левую кисть, словно ответ на вопрос, стоит ли связываться с Тором, был у нее под кожей.

– Да какая разница? В любом случае ты сглупишь, если не сделаешь этого. Это абсурд – беспокоиться из-за того, педик он или нет. Говорю тебе – нет, я точно знаю. Так что трахни его. Не теряй времени даром.

– О, перестань. – Сьюзан вздохнула, закрыв глаза. Возможно, Маркус прав. Он говорил убедительно. Даже более чем убедительно. Было что-то заразительное в его убежденности.

– Хватит об этом. Я хочу, чтобы ты позвонила ему, пригласила к себе и трахнула. И не звони мне, пока этого не сделаешь. В следующий раз я хочу от тебя услышать, как это было, и соответствует ли размер его рук размерам всего остального.

Но как, ради всего святого, отмахнуться от ее вполне понятных комплексов в отношении возможной связи с этим роскошным ребенком? Решение нашлось простое, хотя, разумеется, угрожающее дополнительными сложностями и хаосом.

Это может сделать Лукреция. Пусть она добивается его, а Сьюзан постоит в сторонке.

Лукрецию назвали, разумеется, в честь Лукреции Борджиа. Она жила в конце пятнадцатого века во Флоренции – безнравственная аристократка, которая, по слухам, спала с отцом и братом, возможно, даже родила ребенка от одного из них, и вполне вероятно, кого-то отравила. О, она отрывалась на полную катушку, эта Лукреция.

Лукреция выпускалась только в крайних случаях. Хотя от самой Лукреции можно было ждать каких угодно крайних случаев, это было ее естественное состояние, когда она приходила в движение. Освободившись из медикаментозной клетки, Лукреция успешно вызывала разнообразные дополнительные неприятности, создавая все новые проблемы и разрушая мир Сьюзан.

То, что Сьюзан не могла и не хотела делать, делала за нее Лукреция. Она была лишена морали, сомнений или угрызений совести и бралась за дело с необузданным ликованием. Невозможно предугадать, что случится, если выпустить Лукрецию в ничего не подозревающий мир. Особенно когда речь шла о мужчинах, магазинах, путешествиях, внезапных приступах великодушия или наркотиках.

Лукреция всегда получала то, что хотела, и сносила любую преграду, которая осмеливалась появиться на ее пути. Она была королевой, а мужчины – подданными, к тому же не слишком интересными.

– Давай, давай, говори… о чем это ты бормочешь? А, неважно, голову ему долой, она настолько пустая, что может уплыть куда-нибудь.

Так что там, где Сьюзан была нерешительной и неуверенной, Лукреция – искрометной, восторженной и так далее. Ничто и никто не мог ее удержать, и она… ну… о том, что случалось дальше, Сьюзан говорила неохотно. Но правда была в том что после Лукреция сжигала за собой мосты, приходилось отправляться за таблетками – требовалось изрядное подкрепление. Продолжай, пока все не скроются из виду. Кавалерия приходила и уходила, оставляя ее тело и все, чем она была – нет, превращая в кого-то другого – так следовало бы записать.

Стоило ли вызывать Лукрецию только ради того, чтобы покончить со своей гетеросексуальной нерешительностью? Это был один из тех случаев, когда Сьюзан забыла правильный ответ и задумалась, не стоит ли принять тот ответ, который ей больше нравился.

Ей придется всего лишь отложить в сторону несколько таблеток, когда она будет принимать утреннюю дозу лекарств, а затем забыть про одну или две из тех пяти, которые надо принимать на ночь. Довольно простая ошибка в расчетах. Любой дурак справится. Таким образом она сможет избежать визита алчной, взрывной Лукреции, но при этом обретет некоторые преимущества и черты характера своего более шикарного и распутного «я» – «я» свободного от ограничений, навязанных современной психиатрией. А если придет не Лукреция, а ее более темная сущность – создание, у которого нет имени, и которому нет дела до ее сексуальной жизни и жизни вообще, что ж, тогда она просто вернется к своей обычной дозе, как будто ничего не случилось. И ничего ведь не случится, верно? Сьюзан будет о-очень осторожна и осмотрительна, совсем не так, как прежде.

Решено. Она выпустит Лукрецию, убавит звук и выключит приглушенную песню, что звучит в ее душе в критических ситуациях, от которых потом волосы встают дыбом. И как только Лукреция заполучит Тора, она сразу вернется к обычной дозе лекарств, а Хани останется в счастливом неведении. Миссия выполнена, никто не заметил ничего неподобающего.

Это был прекрасный, надежный план.

Так что Сьюзан припрятала несколько таблеток и позволила Тору пригласить ее в кино. Он проводил ее до дома, и она предложила ему войти. Включила музыку, подала ему по его просьбе воды. «Очень важно поддерживать правильный водный баланс», – серьезно сообщил он. Затем немного поболтала с этим высоким и отважным во всем, кроме разговоров, мальчиком. Вскоре она оказалась распластанной под ним, будто на нее свалилась огромная теплая секвойя, обвив своими крепкими ветвями. Тор поцеловал Сьюзан, его тело вдавилось в нее, и внезапно черно-белые кадры начали переплавляться в цветные.

Сьюзан зарылась поглубже в восхитительное тепло его шеи, туда, где, если все пойдет как надо, она сможет перезимовать.

Охххх…

Ритм пришел откуда-то из глубины, и теперь подгонял их к сказочной планете, на которой его большая рука нашла ее маленькую, они дрейфовали где-то далеко-далеко от кошерного, все происходящее казалось чудесным и неправильным.

Наконец она отодвинула свои губы от его рта чтобы отдышаться и получше рассмотреть этого большого, мускулистого мальчика. Истинного сэра Ланселота. Рыцаря с нежным взором, маленького ребенка, заключенного в безупречное тренированное тело.

– Я буду предлагать тебе семь раз, – сказал он вдруг, обняв ее за плечи и слегка отодвинув от себя, чтобы видеть ее лицо.

Сьюзан недоуменно нахмурилась:

– О чем ты говоришь?

Прядь волос упала на лоб этому мальчику, который выглядел так, словно до сих пор читает комиксы, гоняет на велосипеде и разбивает коленки.

– Я собираюсь семь раз просить тебя выйти за меня, – твердо повторил он с легким восточноевропейским акцентом. – Но это все. Ты или скажешь «да» к тому времени, или это будет последний раз. Больше я тебя просить не буду.

Сьюзан прищурилась и внимательно посмотрела на него, убрав волосы с его зеленых, Огромных, Как Блюдца, глаз, ясного безмятежного рыцарского лба и благородных бровей.

– И я. собираюсь найти твои длинные штанишки и помочь тебе по хозяйству. Мы будем есть печенье с молоком, когда закончим и…

Сьюзан провела указательным пальцем по его безупречно прямому носу.

– Если дело в разнице в возрасте, значит, ты не должна больше об этом говорить. – Он оттолкнул ее, нахмурившись. – Возраст не имеет значения. Это лишь цифры, а что они такое? Просто маленькие штучки, которые имеют смысл только в математике.