Книга Я люблю тебя - Ирэне Као

– Подождите! Стоп! – ору, тормознув каблуками на мрамором полу.

– Элена! – Гайя поворачивается и смотрит на меня с оглушенным видом. – Ты куда пропала?

Она сдерживается. Если бы не святое место, она бы выразилась более цветисто…

Гайя очень красива. Мое сердце на секунду замирает, и глаза увлажняются при виде подруги в белом платье, расшитом жемчугом и вышивкой, светлые волосы собраны в сложную прическу, а шелковая фата с венца спускается до пола.

– Прости меня, – умоляю, согнувшись вдвое из-за одышки, у меня ощущение, что вот-вот упаду в обморок. – У меня случилась одна неприятность. Я тебе потом все объясню.

– Мы уже думали, ты совсем пропала, – вмешивается Самуэль.

Не пойму, слышится ли в его голосе ирония или упрек. Однако, глядя на него, не могу не признать, что он тоже потрясающе выглядит. На нем черный смокинг с ярко-синим галстуком и цветок в петлице того же цвета. С ним свидетель, Роберто, его друг, с которым я познакомилась недавно.

– Ну, уже слишком поздно, – говорит Алессандра, сестра Гайи. Она смотрит на меня с неодобрением, в руке ручка, готова подписать. Мне даже обидно, что Гайя выбрала ее, а не Валентину в качестве замены.

– Дорогие мои, продолжим? – Священник открывает регистрационную книгу на странице сегодняшнего дня и указывает, где именно свидетели должны написать свое имя.

Набираю воздуха в легкие, театрально прикладываю руку к груди и выдаю мое продуманное обращение:

– Послушайте, хоть меня и не было на венчании, я по-прежнему лучшая подруга невесты. – Смотрю прямо в глаза Гайе, изображая взгляд потерявшегося щенка, и молчаливая слеза стекает у меня по щеке. – Прошу тебя, для меня действительно важно быть твоей свидетельницей. Мы же пообещали друг другу…

Гайя некоторое время сохраняет невозмутимость, но затем слабая улыбка пробегает у нее по губам. Это не ее обычная улыбка, но я и не требую большего после того, что натворила. Затем делает знак сестре, и та с несколько обиженным видом послушно передает мне ручку. Беру ее дрожащей рукой и наклоняюсь над книгой, чтобы расписаться.

После того как и второй свидетель поставил свою подпись, мы сопровождаем новобрачных на выход. Гайя держит Самуэля за руку, по бокам от них идем мы с Роберто. Алессандра завершает процессию.

Идя вдоль центрального прохода церкви, Гайя оборачивается ко мне и шепчет:

– Что ты там, черт возьми, сотворила? Я без тебя впала в панику!

– Я догадываюсь, потом расскажу…

– Надеюсь, что тот, с кем ты была, хотя бы заслуживает этого… – Гайя подмигивает мне. Она все та же и уже простила меня. Зная о моих сексуальных приключениях, она сразу же подумала, что причина моего опоздания именно в этом. И в общем-то, она недалека от истины.

– Это не то, что ты думаешь… – пытаюсь объяснить. Но мы в нескольких шагах от торжественного выхода и сейчас не до объяснений.

Толпа аплодирует и забрасывает Гайю и Самуэля облаком белых и синих лепестков. После ритуального фотографирования молодожены прощаются и уплывают на гондоле, украшенной каскадом из роз, а приглашенные расходятся пешком по переулку в направлении Палаццо Пизани Моретта[27], где будет проходить свадебный банкет.

* * *

Выслушав на выходе из церкви ядовитые слова от мамы, я присоединяюсь к Валентине, Серене и Чечилии, которые в своих ярких платьях кажутся постмодерновой версией Трех Марий, и мы вместе идем в Палаццо. Все время пути мне приходится, импровизируя, объяснять им мое непростительное опоздание. Я придумываю, что у меня на платье было пятно, которое пришлось застирывать в последний момент, но, похоже, мне не удалось их убедить, о чем свидетельствуют их осуждающие взгляды.

Перед зданием наша группа присоединилась к друзьям Беллотти – компании велосипедистов разных национальностей, одетых как модели, они все словно сошли с рекламы Dolce&Gabbana. Так что, пока мы попивали бокалы шампанского в ожидании молодоженов, начался вальс ухаживаний.

На свадьбах легко с кем-нибудь познакомиться. Испанец с идеальным телом пытается за мной поухаживать и то и дело подливает мне в бокал. Я слышу, как он несколько раз повторяет «que guapa!»[28], но в целом не могу понять точный смысл его слов, потому что он уже порядком поднабрался, впрочем, как и я. Если бы не свежие еще впечатления о ночи с Мартино, я бы всерьез начала подумывать об этих вылепленных мышцах под тонким хлопком рубашки. Но сегодня я не в настроении.

Наконец-то прибывают жених и невеста. Я иду навстречу Гайе, решив завоевать немного ее внимания, но нам удается только перекинуться двумя словами: отряд решительно настроенных родственников уводит ее от меня, чтобы поздравить. Она обращает ко мне смиренный взгляд, уже усталый.

Я допиваю последний глоток просекко и снова присоединяюсь к Валентине, Серене и Чечилии, которые в это время окружили моего испанца и борются за него с помощью улыбочек и соблазнительных взглядов. Ничего не поделаешь. Пусть забирают.

Наконец-то ведущий церемонии приглашает нас войти. Изнутри Палаццо выглядит королевским дворцом: ковровые дорожки из красного бархата, люстры из муранского стекла, отполированные мраморные полы и повсюду изысканные цветочные композиции в сине-белых тонах. В центре основного зала макет гондолы из плексигласа служит бюветом дорогих вин и закусок. Как обычно, пробуя что-то особенно соблазнительное или необычное, я не могу не думать о Леонардо, о страсти, которая превратила его в знаменитого шеф-повара, о ловкости и мастерстве его рук, о креативности его блюд. Еда для него была питанием в широком смысле, то есть и с эстетической точки зрения – как сфера единения души и тела.

Теперь я в состоянии оценить такую кухню, и этим я обязана именно ему. Это он открыл для меня настоящий вкус мира, зародив во мне неутолимую жажду жизни. Это он вознес меня на вершины блаженства, которое теперь никак не дается мне.

Чтобы не думать, достаю айфон из сумочки. Надеюсь, что быстрый телефонный раунд отгонит мысли о Леонардо (хотя в последнее время слова «секс», «руки», «постель», «аромат» всегда напоминают мне о нем).

– Ну-ка, послушаем, что ты можешь сказать в свое оправдание.

Это голос Гайи, в котором слышится ядовитая нотка и тяжелое осуждение, это возвращает меня к реальности. Она садится рядом и гипнотизирует меня взглядом: судебный процесс начался. Я откладываю телефон и наконец-то рассказываю ей все: мое нежное, нереальное приключение с Мартино и пробуждение, граничащее с инфарктом, на следующее утро. Для меня это облегчение (кому еще я могу рассказать, что преподала урок жизни двадцатилетнему мальчику?), хотя мне и приходится посыпать голову пеплом из-за того, что пропустила церемонию.