Книга Рич & Бьюти. История мира в 9 найт-клабах - Илья Стогов

Один из тогдашних деятелей звукозаписи позже вспоминал:

— Сегодня, когда большинство из этих музыкантов уже мертвы, они воспринимаются, как титаны духа. Но в жизни общаться с ними было тяжеловато. Скажем, типичный вечер Джима Моррисона (группа The Doors) строился так. Часов в пять мы с ним приходили в «Клуб у Макса». Джим заказывал восемь водки и раскладывал перед собой восемь таблеток разного цвета. После первой водки он съедал первую таблетку и сразу же терял над собой контроль. Расстегивал брюки и мочился прямо на барную стойку, а потом бегал по клубу, с криками: «Кто пососет мне член?! Смотрите, какой он у меня!» К третьей водке-таблетке он просто падал на пол и долго блевал. После пятой мы с охранником клубка брали его за руки, за ноги и уносили спать. Вся вечеринка длилась минут двадцать-двадцать пять, где-то до половины шестого вечера. Так продолжалось на протяжении нескольких лет. Оставшуюся водку и таблетки я каждый раз употреблял уже в одиночестве.

А самым громким аккордом этого развеселого десятилетия стал Вудстокский фестиваль. Проходил он с 15-го по 18-е августа 1969 года, причем вовсе не в Вудстоке, как вы, наверное, подумали, а в местности Беффел под Нью-Йорком.

За год до фестиваля восставшие студенты разгромили Сорбоннский университет и вывесили над Парижем красный флаг. В Китае хунвейбины Мао обещали уже в ближайшие пару лет установить коммунизм по всей планете. Американский профессор Тимоти Лири сорвался с катушек и планировал вылить в нью-йоркский водопровод пару ведер LSD, чтобы каждый американский мужчина и каждая американская женщина на себе узнали, что такое настоящая свобода. Молодежь стала самостоятельным классом. Жить «как положено» воспитанные глянцевыми журналами и молодежными комедиями ребята больше не желали. Воздух пах революцией, и рок-н-ролльный шабаш в городке Вудсток задумывался, как первый аккорд этой всемирной революции. Что-то вроде штурма Зимнего дворца полвека спустя.

Власть сыграла на опережение, и почти готовый фестиваль в Вудстоке запретили, сославшись на то, что там нет подходящей площадки. Тогда студент по фамилии Ясгур уговорил отца позволить провести мероприятие на принадлежащей ему ферме в этом самом местечке Беффел. Тот не очень понимал, во что вписывается, и согласился.

Сперва организаторы рассчитывали, что на фестиваль прибудет тысяч двести зрителей. Ну может быть, двести пятьдесят тысяч. Но уже к вечеру стало ясно, что цифра перекрыта более чем вдвое. Полмиллиона юных вандалов не оставили от фермы мистера Ясгура камня на камне. За три дня непрекращающегося LSD-трипа и самого рок-н-роллистого рокн-ролла в мире три человека умерло, двое родились, а сколько было зачато, знают только ангелы на небесах.

На вторую ночь фестиваля, что-то около четырех утра, на сцену забрались парни из британской группы The Who. Какой-то политический полудурок пытался оттеснить их от микрофона, но лидер группы Пит Тауншенд просто врезал ему гитарой в дыню и, не глядя, как парня уносят со сцены, стал петь.

— Смотри на меня! — завывал он. — Почувствуй, что я хочу тебе сказать!

И ровно в эту секунду над толпой взошло солнце. И полмиллиона удолбанных, сутки не спавших длинноволосых бунтарей одновременно закричали.

Тогда всем казалось, будто старое больше не вернется и над миром восходит заря совершенно нового дня.

4.

Как ни странно это звучит, но почти то же самое почти в то же самое время происходило и в СССР. Ну то есть у нас все было немного не так громко. Но по сути — очень похоже.

За пару лет до того, как в Штатах загрохотал Вудсток, в июне 1967-го группа студентов Куйбышевского авиационного института отправилась в поход в Сибирь. Туризм, автостоп, охота к перемене мест, мода на бороды и волосы до плеч, песни у костра, а ночью петтинг с сокурсницами в палатке — за вычетом наркотиков у советских студентов все было почти так же, как у американских. Руководителем группы был молодой, но опытный Валерий Грушин. Между прочим, член Клуба самодеятельной песни «Поющие бобры». У парня был нехилый туристический и альпинистский опыт: Саяны, Карпаты, Заполярье. В общем, неожиданностей случиться не должно было. Однако они случились.

Выйдя из таежного поселка Нерха, два дня спустя группа добралась до метеостанции Хадома. Тамошний начальник как раз собирался на моторке в ближайший поселок. Он сказал, что до его возвращения ребята могут пожить на станции. Валерий поблагодарил его и помог укладывать груз в лодку. Кроме самого начальника плыть должны были двое его сыновей и молодая девушка. Моторка отчалила от пристани и почти тут же перевернулась. Все стоявшие на берегу пронзительно закричали. Валерий скинул куртку и бросился в воду. Он помог выбраться тонувшей девушке и снова поплыл спасать барахтающихся в воде метеорологов. Однако вода была ледяная, а течение слишком сильное. Грушин погиб. Поход пришлось закончить досрочно.

Год спустя в память о друге самарские студенты решили провести небольшой походик вдоль Волги с песнями и костерком. Пришло шестьсот человек. Все пели под гитару песни собственного сочинения. Год спустя участников было уже три тысячи. Десять лет спустя Грушинский фестиваль собирал уже сто тысяч зрителей, а тридцать лет спустя — почти четверть миллиона. Ни до, ни после ни один фест в России не мог похвастаться такой численностью.

Барды в СССР представляли собой куда более многочисленную и активную группу, чем первые рок-н-ролльщики. Одновременно с Вудстоком в новосибирском Академгородке проводились Всесоюзные фестивали бардовской песни, на каждый из которых приезжали сотни участников и десятки тысяч фанаток, готовых закидать сцену своими трусами.

Очевидцы вспоминают, что когда первый большой концерт бардов должен был состояться в Ленинграде, то одна из зрительниц пришла туда в теплой меховой шубе. Дело было летом, стояла жара, все удивлялись: с чего это девушка так вырядилась? Устав от расспросов, та пояснила: у нее очень ревнивый муж. Он опасается, что следующее утро она встретит в постели кого-нибудь из сегодняшних выступающих, и поэтому спрятал всю ее одежду. Однако она оказалась упорной и нашла-таки выход. С этими словами девушка распахнула шубу, и все увидели: под шубой на ней ничего нет.

Когда в стране все-таки появится полуподпольный рынок магнитофонных альбомов, то абсолютными хитами там тоже станут не убогие самодеятельные рок-музыканты, а именно барды и шансонье: Высоцкий, Галич, Аркаша Северный. Конкурировать с ними первые русские рок-группы и не мечтали. Наоборот: считали за честь погреться в лучах чужой славы. Даже музыканты самой-самой первой русской рок-группы «Лесные братья» и тогда и позже были известны не как рок-исполнители, а всего лишь как аккомпанирующий состав у того же Аркадия Северного.

Рок-н-ролл в чистом виде станет худобедно появляться в России лишь к 1980-м. Но даже и встав, наконец, на тощие ножки, больше всего недоразвитый малыш будет напоминать папу — русский шансон. А чего? Иных жанров отечественный слушатель в общем-то и не воспринимает. Хриплый голос Высоцкого ему милее, чем визг Мика Джаггера. Глумливые тексты Северного понятнее, чем заумная лирика Боба Дилана. А уж бунта в русском шансоне всегда было столько, что хватит на несколько рок-н-роллов.