Книга Шестьдесят рассказов - Дино Буццати
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джованни и вправду старался не смотреть на мать, точно боялся. Пьетро и Анна молча разглядывали брата, сгорая от любопытства.
— Джованни! — не сдержалась мать. — Наконец-то ты дома, наконец-то! Погоди, я соберу на стол.
И она поспешила на кухню.
Джованни остался с братишкой и сестренкой. Где-нибудь на улице они бы и не узнали друг друга: так сильно все трое изменились за эти два года. Они молча переглядывались, не находя нужных слов, и улыбались по старой, еще не забытой привычке.
Из кухни вернулась мать. Она несла дымящийся кофе и аппетитный кусок пирога. Джованни залпом выпил кофе и нехотя принялся за пирог.
«Неужто не нравится? А ведь любил когда-то!» — подумала она, но промолчала, чтобы не досаждать сыну.
— Джованни, — предложила она вслух, — хочешь посмотреть свою комнату? Знаешь, теперь там новая кровать, стены побелены, лампа тоже новая. Иди погляди… Только плащ, может, все-таки снимешь? Жарко ведь!
Солдат не ответил. Встал и пошел в соседнюю комнату. Ступал он тяжело и медленно, словно глубокий старик, а не двадцатилетний юноша. Мать кинулась вперед распахнуть ставни. Проникший в комнату свет оказался серым и безрадостным.
— Славно, — устало произнес Джованни. Оглядел с порога новую мебель, опрятные занавески, белоснежные стены: все вокруг чистое, свежее.
Мать нагнулась поправить новенькое покрывало на постели. Он взглянул на ее хрупкие плечи. И была в этом взгляде непередаваемая печаль. Никто не мог этого видеть. Анна и Пьетро стояли позади брата. Детские личики сияли в предвкушении волшебного праздника, полного веселья и неожиданностей. Но праздник не состоялся.
— Как все красиво! Спасибо, мама, — повторил Джованни и не прибавил ни слова.
В глазах юноши замелькало беспокойство: поскорей бы кончить тягостный разговор. Время от времени Джованни нетерпеливо посматривал в окно, на зеленую калитку, за которой прохаживался его спутник.
— Ну как, сынок? Нравится? — робко спросила мать. Ей очень хотелось видеть сына счастливым.
— Еще бы, просто здорово, — ответил Джованни (почему же он не снимет плащ?), улыбаясь через силу.
— Джованни! — взмолилась мать. — Что с тобой, сынок? Ты что-то от меня скрываешь!
Джованни молчал, закусив губу; у него перехватило дыхание.
— Мама, — сказал он немного погодя тихим голосом. — Мама, мне пора.
— Уже уходишь? Приходи побыстрей, ладно? Ты к Мариэтте? Скажи правду, к Мариэтте? — Она старалась быть веселой, хотя чувствовала недоброе.
— Не знаю, мама, — ответил Джованни сдержанно и печально. Взяв шапку, он направился к двери. — Не знаю. Мне нужно идти. Он ждет.
— Когда вернешься? Часика через два? Я позову дядю Джулио и тетушку. Вот радости-то будет! Постарайся быть к обеду.
— Мама! — Он словно умолял ее не говорить больше слов, сжалиться над ним и не причинять столько боли. — Меня ждут. Он и так слишком терпелив. — Джованни пристально смотрел на мать, желая заглянуть ей в самую душу.
Он подошел к двери. Малыши, для которых праздник еще продолжался, прижались к нему. Пьетро приподнял полу плаща, чтобы узнать, во что одет брат.
— Пьетро, ты что делаешь! Отпусти сейчас же! — крикнула мать, опасаясь, что Джованни рассердится.
— Не надо, не трогай! — воскликнул солдат, опомнившись. Было поздно. Голубые полы на мгновение распахнулись.
— Джованни, сыночек, что они с тобой сделали? — пробормотала мать, закрыв лицо руками. — Ведь это кровь!
— Мне пора, мама, — повторил он с отчаянной твердостью. — Я и без того заставил его долго ждать. Пока, Анна. Пока, Пьетро. Прощай, мама.
Джованни уже стоял на пороге и вышел, точно подхваченный ветром. Быстрым шагом он прошел через огород и открыл калитку. Две лошади пустились галопом, но не в сторону деревни, а через луга, на север, в горы. Под серым небом они мчались все дальше и дальше…
И тут мать все поняла. Беспредельная, вовек невосполнимая пустота раскрылась в ее сердце. Она поняла, что означали этот плащ и печаль в глазах сына. А главное, кто был тот загадочный незнакомец, стоявший у калитки, тот зловещий и терпеливый спутник. Такой терпеливый и сострадательный, что согласился проводить Джованни до дома (прежде чем забрать с собой навсегда), чтобы сын мог проститься с матерью. Тот, кто, не присев, ожидал его на дороге — он, повелитель мира, весь в пыли, как жалкий нищий.
В мае 1902 года некий Джозуэ Лонго — крестьянин графа Джерола, часто ходивший на охоту в горы, — сказал, что он видел в Сухом Долу какую-то здоровенную зверюгу, похожую на дракона.
В Палисано, деревушке, находившейся в самом конце долины, испокон веку жила легенда о том, что где-то здесь, в одном из безводных ущелий, до сих пор сохранилось такое чудище. Да только никто не принимал эти россказни всерьез. Однако на сей раз доводы Лонго, убедительность его слов и подробности пережитого им приключения, совершенно не менявшиеся от рассказа к рассказу, наводили на мысль, что и впрямь что-то такое там есть, и граф Мартино Джерол решил убедиться в этом самолично. Он, конечно, понимал, что ни о каком настоящем драконе и речи быть не может, но нельзя было исключить, что в здешних пустынных ущельях обитает какая-нибудь крупная змея редкого вида.
Компанию в этой экспедиции ему составили губернатор провинции Куинто Андронико со своей бесстрашной красавицей женой Марией, ученый-натуралист Ингирами и его коллега, искусный мастер по изготовлению чучел, Фусти. Губернатор, человек скептического склада ума и не очень сильной воли, уже давно заметил, что жена его неравнодушна к Джеролу, но как-то не придавал этому значения и, когда Мария предложила ему поехать вместе с графом охотиться на дракона, согласился не задумываясь. Он совершенно не ревновал жену к Мартино и нисколько ему не завидовал, хотя тот был намного моложе, красивее, сильнее, храбрее и богаче его.
И вот как-то после полуночи из города в сопровождении восьми верховых охотников выехали два экипажа; к шести утра они были уже у деревни Палисано. Джерол, красавица Мария и оба натуралиста спали. Бодрствовал один лишь Андронико; он и велел остановить лошадей перед домом своего старого знакомого — доктора Таддеи. Вскоре, поднятый с постели кучером, из окна второго этажа выглянул доктор — заспанный, в ночном колпаке. Андронико, подойдя к окну и весело поздоровавшись, рассказал ему о цели экспедиции. Он рассчитывал, что доктор, услышав историю о каких-то драконах, просто посмеется. Но Таддеи лишь неодобрительно покачал головой.
— На вашем месте я бы туда не ездил, — сказал он твердо.
— Почему? Думаете, там ничего нет? Может, все это пустая болтовня?
— Нет, не потому, — ответил доктор. — Я-то как раз думаю, что дракон есть, хотя мне лично видеть его не доводилось. Но ввязываться в это дело я бы не стал. Есть во всем этом что-то зловещее.
