Книга Небо №7 - Мария Свешникова

— Мам, почему ты так беспокоишься?

— Ладно, я скажу тебе правду. Он никакой не издатель. Мы с ним знакомы достаточно давно, еще при моей совместной жизни с отцом романа так и не получилось, легчайший флирт, но ты знаешь, для замужней женщины это оставляет безумные шрамы. Когда тебе под сорок, но ты еще хороша и тебе отказывает легкое как перышко внимание двадцатисемилетний юноша.

— Для тебя он юноша. Сколько ему сейчас?

— Тридцать три. Расскажи мне, какой он в сексе! Прошу тебя!

На мое счастье из душа вышел Эмиль.

И мама переключилась на него, пытаясь уговорить его принять энтеросгель, пока я по-тихому улизнула в свою комнату.

Забурилась под одеяло, задернула сначала шторы, потом нажала кнопку закрытия наружных жалюзи, поставила кондиционер на восемнадцать градусов. Мне все равно, что сейчас июнь — для меня самый настоящий сентябрь в мыслях.

Осталось мне влюбиться в Эмиля, и мы с мамой можем смело убирать Набокова с полок книжных магазинов.

* * *

Мне не спалось. Но впервые за долгое время я не думала о жизни и смерти и не придумывала себе страшные болезни, принимая аллергический прыщ за экзему.

Около восьми утра я не выдержала и встала. Побродила по квартире, взяла Фиму и пошла гулять. Мы долго искали клумбочку побольше, чтобы покакать, в результате остановились на зеленом коврике у входа в магазин — к такой траве привыкают собаки, живущие на Остоженке.

Я вернулась домой.

Долго думала, можно ли зайти утром в спальню к маме, когда у нее есть молодой супруг. Потом подумала, что ничем из раздела гениталий меня удивить не возможно, и приоткрыла дверь.

Эмиль спал один.

Где же мама?

Я прошла по коридору до кабинета.

На разложенном кожаном диване спала мама, укрывшись пледом. Солнце пробивалось в незашторенные окна.

— Мам, давай продадим квартиру и купим огромный дом. Нам с Фимой негде гулять.

— Милая, — сказала он, потирая глаза и открыв один из них ровно наполовину. — Ну кто же будет этим заниматься, это тебе не стеллаж новый купить. Давай поспим еще?

— Мам, расскажи мне про Макса, все, что ты знаешь! Иначе я не усну и превращусь в девочку из фильма «Звонок».

— А я злой мамой, которая кричит: «Я тебя породил, я тебя…» — Она забыла конец предложения и решила изобрести свой: — Хочешь, я тебя завтраком накормлю?

— Хочу!

— Тогда иди готовь, а я тебя буду кормить с ложечки.

— Почему, мне кажется, если я его увижу, то разочаруюсь? Может, все дело в стрессе и вегетососудистой дистонии?

— Да нет, все намного проще — ты просто дура. Это все объясняет.

Мама закурила тонкую вкусную сигарету, дала мне затянуться, я легла рядом с ней — обняла ее. Первый раз за пять лет.

— Почему ты не спишь с Эмилем?

— Не захотелось сегодня. Не умею засыпать рядом с одним мужчиной и думать о другом. Моральное блядство в этом доме недопустимо.

— А как же правила касательно мата?

— Ты помнишь, как отец матерился? — Мама засмеялась в голос. — Он только гостям говорил, что забывает мат, выходя из театра, а на самом деле — иногда такое говорил, что я едой кидалась. Один раз кинула в него куском цветной капусты. Было очень смешно. Ты помнишь?

— Забыть все пытаюсь.

— Зачем?

— Так ведь помнить — это так больно. Вот говорят, не плачь по тому, что ушло, а радуйся тому, что это было. Это слишком сложно для таких, как я!

— Почему ты считаешь себя особенной? Хотя что я спрашиваю, в Лондоне все считают себя особенными — вся жизнь там состоит в том, чтобы стать как можно более уникальным, в то время как здесь все метят под одну гребенку. Как же все надоело!

— Мам! А расскажи мне про Макса. Все, что ты знаешь.

— Да я толком ничего не знаю. Одно время мы часто виделись у Брушевских, почти каждые выходные я ездила пообщаться с Нонной — ты помнишь, я все время уезжала. Он тогда снимал дом по соседству. Сначала снял на лето — потом решил, что и зимой неплохо, решил, что как закончит ремонт во второй квартире, начнет строительство дома.

— Я была там.

— У Брушевских? Конечно была, но строит он не там.

— Да нет, я была у него в новом доме.

— В ту ночь, что ли?

Мама перевернулась на бок и посмотрела на меня достаточно сурово, задавая свой вопрос, на который у меня не было желания отвечать.

— Пошли зубы почистим. А лучше давай продадим эту квартиру и построим дом, — настаивала я на своем.

— Зубы почистим. О доме вопрос закрыт. Просто тебе понравился мужчина, вот тебе и захотелось быть на него похожей. Это пройдет. Через недельку. Пошли потренируемся.

В соседнем доме открылся спортклуб, где у нас (у них, постоянное это «у них», я с ними без году неделю и имею прав не больше, чем лабрадор Фима) семейная карта. Мы пришли вместе с мамой, где она раз сто повторила врачу о моем диагнозе на почве стресса из-за смерти отца. Да плевать мне на ваше странное слово «тахикардия».

Хотя признаюсь, в кардиозале меня всегда настораживают эти циферки — от 110 до 140… Пульс возрастал. Такое странное чувство, что внутри тебя нечто отбивает чечетку, и ты не совсем контролируешь ритм, однако йоги говорят, что всем, сердцем и прочими органами, реально управлять, мне на это очень хочется ответить как в том ужасном анекдоте «Дамочка, вы бы хоть за пиздой последили».

Мы с мамой встали на соседние беговые дорожки. Шли в одном ритме, поглядывая на плазменные панели с новостями.

— Что у вас с Максом было, рассказать не хочешь? — давила на свое мама. — Никогда не думала, что буду с дочерью обсуждать мужчин своего круга.

— Ничего. Просто секс. Утром он довез меня до метро, и я вернулась домой. А кто такая эта Ника его?

— Насколько я знаю, он ее очень сильно любит, относится к ней безумно трепетно. Расскажу тебе одну историю. Только никогда и никому — это что-то вроде сплетен. Нику он практически подобрал, она девушка из очень бедной семьи — он помог ей во всем, вырвал ее из того злачного круга. Она балерина. До сих пор танцует. Может, поэтому за эти почти восемь лет у них так и не появились дети.

Я сразу провела ассоциативную линию к Другу из Бронкса и его Женьке. Правду говорят — все мужики одинаковые. А бабы дуры!

— Она очень красивая, — высказала я маме свое впечатление от Ники.

— А мне не нравится — вобла какая-то, на рыбу похожа — видела такие рыжие в ресторанных аквариумах плавают, брррр. Мы лучше.

— Откуда ты все это знаешь пор него?

— От Нонны. Тот еще информатор. Но после того, как он съехал из того дома, о нем ничего не слышно. Так забавно было — когда Ника была на гастролях, он часто бывал с нами по выходным, шутил, был очарователен и безумно приятен. Я влюбилась в него того. Но стоило ей вернуться — он становился каким-то мрачным и нервным. Хотя отношения у них были хорошие.