Книга Лилии распускаются в полночь - Маргарита Малинина

За него ответил товарищ:

– Зайцев у нас мануальщик.

– Кто? – не поняла я.

– Я лечу людей при помощи мануальной терапии, – включился-таки в обсуждение своей профессии Руслан.

– То есть врач?

– Ну да, вроде того.

«Везет мне на врачей!» – недовольно проворчала я про себя. То есть думала, что про себя. Потому что:

– А кто еще врач? – спросили оба.

Нет, ну сколько можно, а? Какая противная привычка…

– Да так… один…

– А говорила, что ни с кем не встречаешься! – не то разозлился, не то обиделся Максим.

– Мы и не встречаемся, он просто хороший знакомый, – кинулась я оправдываться, имея в виду Пашу Самойлова. Того самого, который не разрешал Катьке увозить меня из города.

– Конкуренция высока, – констатировал Руслан и, наконец, поднялся. Я смогла расслабиться и прижаться-таки к спинке, потому что до этого приходилось держать спину на зависть солдатам ровно: боялась опять прикоснуться шеей к его руке. – Может быть, прогуляемся? – предложил он. Мы не воспылали энтузиазмом. Я не успела насладиться отдыхом для спины, а Макс… не знаю почему. Просто не воспылал. Тогда Руслан ушел один, и только Нечаев обрадовался и, повернувшись ко мне, стал шептать всякие нежности в мое ухо (я краснела и опускала лицо все ниже и ниже), как первый вернулся.

– Не прошло и года! – с пафосом пробасил Максим.

– Там очень красивые кусты сирени, а под ними тюльпанное поле. Думаю, можно сделать прекрасные снимки.

Здесь я уже воодушевилась, так как за этим и приехала сюда – фотографироваться и наслаждаться местной красотой. Архитектура или цветы – какая разница? Короче, я последовала за Зайцевым, а Максим, горько вздыхая (но не переставая при этом улыбаться), за мной.

Руслан был прав, место реально было красивым. Я восторженно ахнула, но тут же, вспомнив, что фотоаппарат остался у Любимовой, взгрустнула. В этот момент в Нечаеве проснулся рыцарь. Он вкрадчиво осведомился, в чем дело, и, узнав причину, пообещал снять меня на свою камеру в самом лучшем виде, а затем послать по мылу. Засим мы обменялись электронными адресами, на что Руслан взирал с какой-то тихой печалью, и принялись позировать. Я сфотографировалась и с одним, и со вторым (Максим по-свойски меня обнял перед объективом, но у выдержанного Руслика рука, к счастью, не дрогнула, и снимок вышел замечательный), потом я фотографировала их вместе. Далее ребята провели целую фотосессию, каждый пытался сделать мой портрет на фоне сирени как можно лучше. Происходящее стало походить на конкурсное соревнование, в котором единственным членом жюри была я. Только мнение этого члена почему-то никто не спрашивал.

– Нет, мой снимок был лучше! – уверенным тоном говорил Макс, разглядывая новую фотографию на крупном экране навороченной камеры.

Руслан заступался за свое творение:

– У тебя пол-лица в тени было! А у меня хорошее освещение вышло.

– Ну и что, что тень?! Зато лицо у Юли естественное получилось, красивое, как и в жизни. А у тебя она какая-то каменная…

– Ну спасибо, – фыркнула я недовольно.

– Как будто чувствовать боится, – продолжал спорить парень, не слушая меня. – Лицо – как застывшая маска.

– При чем тут лицо? – возмутился Зайцев. – За лицо не я отвечаю, а природа, которая его таким создала. Я говорю про профессионализм. Его не пропьешь. Экспозиция совершенна.

– Так ты фотограф или мануальщик? – резко выпалила я, обидевшись за свое лицо.

Эти слова Максим, однако, услышал и заржал. Руслан, напротив, проигнорировал мой выпад и передал по эстафете камеру приятелю – настал его черед.

Но я больше не могла улыбаться. Мышцы лица болели, а психологическое состояние вместо оптимистично-ликующего, какое должно быть у позирующих, приблизилось к агрессивно-наступательному с садистскими наклонностями. Они тут дуэли устраивают, стараясь выяснить, кто круче, а я должна стоять и растягивать губы два часа. Щас! Дудки.

– Давай, Юля! – видя, что я ушла в тень и прислонилась к дереву, начал подбадривать Максим. – Сейчас мы такой снимок забабахаем! Руслик над светом поэкспериментирует, а я тебя развеселить попытаюсь. Поймаем нужный момент и – вуаля! – голливудская звезда.

– Спасибо, не надо, – вежливо отказалась я. – Ребят, я устала. К тому же, у нас уже есть парочка чудесных фоток. Я там очень здорово вышла.

– Чьих фоток? – в один голос спросили мужчины.

Нет, это невозможно! Я говорю, что устала, а они продолжают соперничать!

– Моих фоток! – зло ответила я и пошла куда глаза глядят, лишь бы от них подальше.

Они иронии не поняли, побежали следом и продолжили спрашивать:

– Это понятно, что твоих, но кто снимал-то? Я или он?

«Отстаньте!» – так и билось в голове, но я сдерживала порыв, потому что не хотела с ними разругаться. В то же время отдавать кому-то предпочтение я так же не могла. Лучшим выходом было просто уйти, оставив все вопросы без ответов, но сделать этого мне, увы, категорически не давали.

В итоге я все ускорялась и ускорялась, надеясь либо оторваться от преследования, либо дать понять, что в прямом и переносном смыслах ухожу от ответа, но парни двигались с такой же скоростью, а читать между строк, как и большинство мужчин мира, не могли, поэтому я все же обернулась на ходу, чтобы ответить что-то резкое, но вместе с тем не очень грубое, и в этот момент на меня вылетел бесшабашный велосипедист. Это был мальчик лет одиннадцати, он гонял вместе с другом, который ехал справа и на которого он смотрел, вместо того чтобы глядеть вперед. Я в свою очередь, так как, повторюсь, обернулась к ребятам, очумелого гонщика тоже не заметила. В результате в последний миг Макс схватил меня за руку и дернул на себя, я, оступившись, упала, и уже в полете заметила парочку велосипедов. Их владельцы оказались беспардонными – просто проехали мимо, так же смотря друг на друга, а не на дорогу, никто и не думал извиняться. Однако я даже не поняла, задели меня или нет, потому что все произошло очень быстро, а боли я от шока пока не чувствовала. Оба парня кинулись меня поднимать, я стала разглядывать чудом не ободранные ладони, которыми тормозила при приземлении. Макс спросил:

– Тебя задели?

– Не знаю, – честно ответила я, пребывая в состоянии растерянности.

Руслан присел возле моих ног и, дотронувшись до лодыжки, сообщил:

– У тебя кровь.

Я посмотрела, куда он указывал: чуть ниже колена пролегла наискось тонкая кровавая полоса.

– Блин, – только и осталось мне сказать.

– Видимо, на спицах была какая-то зазубрина, вот она и поцарапала.

– Хорошо, что я быстро среагировал, – похвастал Максим. – Иначе бы ей и не так досталось.

– Спасибо, – сердечно поблагодарила я. Все-таки он прав.