Книга Дочь есть дочь - Мэри Вестмакотт

– Право же, не стоит так расстраиваться, – продолжал он в том же тоне.

– Обычно я никогда не нервничаю, – оправдывалась Энн.

– А сейчас нервничаешь. Вон – дрожишь как осиновый лист, хотя все очень легко и просто.

– Главное то, – объяснила Энн, – что я стесняюсь. Не знаю, как ей все объяснить получше, какими словами.

– Почему бы просто не сказать: «Сэра, познакомься с Ричардом Колдфилдом. Я собираюсь через три недели выйти за него замуж».

– Прямо так и ляпнуть? Хуже ничего не придумаешь. – Энн невольно улыбнулась, Ричард ответил ей тем же.

– Разве это не самый верный путь?

– Не исключено. – Она замялась. – Ну как ты не можешь понять, я чувствую себя невероятно глупо.

– Глупо? – удивился он.

– Да, а как иначе может себя чувствовать женщина, сообщающая своей взрослой дочери, что собирается замуж?

– Не понимаю, почему.

– Потому что молодое поколение подсознательно считает, что мы со всем этим покончили. Мы для них старики, а любовь, вернее влюбленность, по их мнению – монопольное право молодых. Им непременно покажется очень комичным, что люди среднего возраста влюбляются и даже собираются пожениться.

– Ничего комичного нет, – отрезал Ричард.

– Это для нас нет; потому что мы сами – люди среднего возраста.

– Послушай, Энн. – Ричард насупился, в голосе его зазвучало нетерпение. – Я понимаю – вы с Сэрой очень преданы друг другу. И не исключаю, что на первых порах она будет ревновать тебя ко мне. Это естественно, и я приму это как должное. Поначалу я ей скорее всего не понравлюсь, но потом она свыкнется со мной. Главное, убедить ее в том, что ты имеешь право на собственную жизнь и собственное счастье.

Энн слегка покраснела.

Убеждать ее не придется. В Сэре нет ни капли мелочности или недоброжелательности. Она – самое доброе существо на свете.

– Самое главное, Энн, что ты волнуешься зря. Может быть. Сэра, наоборот, даже обрадуется, что ты выходишь замуж и, таким образом, развязываешь ей руки. Ей будет легче начать самостоятельную жизнь.

– Начать самостоятельную жизнь, – с упреком повторила Энн. – Ты, Ричард, рассуждаешь, как герой викторианского романа.

– Но не станешь же ты отрицать, что вы, матери, никогда не можете примириться с тем, что птичка покидает гнездо.

– Ты не прав, Ричард, совершенно не прав.

– Не хочу тебя расстраивать, дорогая, но ведь случается, что любовь даже самой преданной матери становится молодому человеку поперек горла. У меня перед глазами мои собственные родители. Поверь, я их очень любил, но совместная жизнь с ними иногда сводила меня с ума. Стоило мне сообщить, что я собираюсь выйти из дому, как меня засыпали вопросами – куда я иду, с кем, поздно ли вернусь и т.д. А чего стоят наставления: «Не забудь взять ключ», «Когда вернешься, постарайся не шуметь», «Перед уходом выключи свет в коридоре, а то вчера ты забыл», «Как, опять уходишь! После всего что мы для тебя сделали, семья тебя совсем не интересует!» – Ричард помолчал. – Семья меня очень даже интересовала, но мне так хотелось вырваться на свободу!

– Это все мне понятно, разумеется.

– Тогда ты не должна обижаться, если выяснится, что Сэра дорожит своей свободой больше, чем ты думаешь. К тому же не забывай, что в наши дни девушка может сделать блестящую карьеру.

– Карьера Сэру не интересует.

– По-твоему. Но ведь сейчас большинство девушек работает.

– Это определяется в первую очередь экономической необходимостью.

– Что ты имеешь в виду?

Теряя терпение, Энн объяснила:

– Ты отстал от времени лет на пятнадцать, Ричард.

Когда-то действительно было модно «вести самостоятельную жизнь», «уходить из дому, чтобы познать мир». Девушки по-прежнему стремятся и к тому, и к другому, но это перестало быть чем-то из ряда вон выходящим. Рост налогов и другие явления такого рода заставляют девушек приобретать профессию. У Сэры никаких особых склонностей нет. Но она владеет несколькими современными языками и кончила курсы флористов. Наша приятельница пригласила Сэру к себе в цветочный магазин. Мне кажется, такая работа Сэре по душе, но это – работа, и ничего больше. Девочка любит свой дом и, по-моему, совершенно счастлива здесь.

– Извини, Энн, если я тебя расстроил…

Он не закончил свою мысль, так как в дверь просунулась голова Эдит. На ее лице было самодовольное выражение человека, сумевшего услышать больше, чем следует.

– Не хочу мешать, мэм, но как бы вы не опоздали.

Энн взглянула на часы.

– Да нет, времени еще уйма… Ой, да ведь они показывают то же время, что и несколько минут назад. – Она приложила часы к уху. – Ой, Ричард, они остановились!

Который час, Эдит?

– Двадцать минут второго.

– О Боже, я ее упущу. Хорошо, если этот поезд, как все идущие из порта, опоздает, а если вдруг нет? Где моя сумка? Ах вот! Слава Богу, сейчас сколько угодно такси.

Нет, нет, Ричард, со мной тебе ехать не стоит. Оставайся здесь, мы вместе выпьем чаю. Да, да, я так хочу. Это, наверное, будет самое лучшее. Безусловно. Все, мне пора.

Она выскочила из комнаты и с такой силой захлопнула за собой входную дверь, что два тюльпана упали из вазы на пол. Эдит подобрала их и аккуратно водворила на место, приговаривая при этом!

– Тюльпаны – любимые цветы мисс Сэры, особенно вот эти – розовые с лиловым оттенком. Она и завсегда их любила, еще ребенком.

– Похоже, тут все вращается вокруг Сэры, – не сдержал раздражения Ричард.

Эдит глянула на него исподлобья, сохраняя свою обычную, недовольную мину. И ровным невыразительным голосом проговорила:

– Да, вот есть в ней что-то эдакое, ничего не скажешь.

Я не раз замечала, бывают такие молодые леди, сколько угодно, которые все вокруг себя разбрасывают, сами иголки в руку не возьмут, за ними пока уберешь – с ног собьешься, а вот поди ж – ты для них готова в лепешку расшибиться! А с другими никаких хлопот – все-то у них чисто, лишней работы никакой – ан к ним ты так не привяжешься. Что ни говорите, мир наш очень несправедливый.

Только совсем спятившие политики могут толковать, что все равны. Испокон веков кто получал бублик, а кто – дырку, и так оно останется завсегда.

Произнося эту тираду, Эдит прошлась по комнате, что-то переставила, что-то убрала и взбила одну из диванных подушек.

Ричард закурил сигарету.

– Вы ведь очень давно работаете у миссис Прентис, верно, Эдит? дружелюбно поинтересовался он.

– Да уж лет двадцать. А вернее, двадцать два. Поступила к ее матушке еще до того, как мисс Энн вышла замуж за мистера Прентиса. Он был симпатичный джентльмен.