Книга Нефть! - Эптон Билл Синклер

Оба замолчали, потом Поль спросил:

— А отчего здесь так много народу?

— Собираются подписывать нефтяной договор. Ты слышал о нефти?

— Да. Мы слышали о фонтане. У нас в ранчо тоже, кажется, есть фонтан, — по крайней мере, так говорил мой дядя — Эди; он нашел верные признаки ее. Но дядя Эди умер, а я нигде не видел нефти, да я и не верю, чтобы нашу семью могла ждать какая-нибудь удача. А вот тетка моя все говорит, что будет богата.

При этих словах перед глазами Бэнни пронесся образ миссис Гроарти в ее блестящем атласном желтом платье, из которого смешно выступали ее жирные руки и грудь, — и он спросил:

— Неужели твоя тетя тоже катается по полу?

— Ну нет, что ты! Она вышла замуж за католика, и отец называет ее вавилонской блудницей и никому из нас не позволяет с ней разговаривать. Но она добрая и всегда даст мне поесть, — я знаю это. Если я не найду работы, то приду сюда.

— Почему ты думаешь, что не найдешь работы?

— Потому что все только читают мне нотации и убеждают вернуться домой.

— Но для чего ты им обо всем этом говоришь?

— Нельзя не сказать. Они спрашивают, где я живу, почему не дома, а я не намерен никому лгать.

— Так ты можешь умереть с голоду.

— Для этого надо, чтобы я прежде сделался ни на что не годным калекой… Знаешь, у меня был спор с отцом. Он сказал: «Если ты сойдешь с пути святого духа, то тобой овладеет дьявол и ты начнешь лгать, мошенничать, красть и распутничать». А я ему говорю: «Хорошо, я докажу вам, что можно остаться честным и не веря в дьявола». Я решил это и докажу ему. Тетке я заплачу за то, что у нее взял; я только взял у нее взаймы.

— Вот, возьми это, — сказал Бэнни, протягивая руку.

— Что это?

— Немного денег.

— О нет, сэр, я не беру незаработанных денег.

— Но послушай, Поль, у папочки много денег, и он мне всегда дает, сколько бы я ни спросил… Сейчас он здесь, чтобы подписать новый договор с твоей теткой; и эти деньги ему совершенно не нужны.

— Нет, сэр, я не для того убежал из дома, чтобы стать попрошайкой. Вы, может быть, думаете, что если я взял кусок пирога из буфета моей тетки…

— Нет, я этого совершенно не думаю. И если ты хочешь, то можешь считать это займом.

— Спрячь сейчас же эти деньги, — сказал Поль, и в голосе его послышались резкие ноты. — Я не собираюсь влезать в долги, а ты и без того сделал для меня достаточно. Забудем же об этом.

— Хорошо… только… Поль…

— Сейчас же спрячь. Вот так.

— Ну хорошо, только… обещай, что ты придешь завтра в гостиницу и позавтракаешь со мной.

— Нет, я не могу прийти в гостиницу, я не так одет…

— Ну, это совершенные пустяки.

— Совсем не пустяки. Твой отец богатый человек, он не захочет, чтобы к нему в гостиницу приходил какой-то мальчик из ранчо.

— Папочка не обратит внимания на то, как ты одет… уверяю тебя. Он постоянно говорит, что у меня слишком мало знакомых мальчиков, что я всегда один и слишком много читаю.

— Может быть. Но такого мальчика, как я, он не захочет…

— Он говорит, что я должен работать, честное слово… ты не знаешь папочки. Он будет рад, если ты придешь; будет рад, если мы будем друзьями.

Они оба замолчали.

Поль взвешивал предложение, а Бэнни ждал с таким волнением, точно это было решение суда. Ему нравился этот мальчик. Никогда еще ни один мальчик не был ему так симпатичен, как этот. Только понравился ли он сам ему? Но, как часто случается, решение суда не было вынесено.

— Что это? — воскликнул Поль, вскакивая.

Бэнни тоже вскочил. Из дома миссис Гроарти неслись такие крики, что они заглушили и стук топоров и шум рабочих, работавших рядом. Крики становились все громче и громче, и мальчики бросились к открытому в доме окну. В комнате теперь все стояли и, казалось, кричали в один голос. Не всех можно было рассмотреть в этой толпе, но позы двух стоявших около окна мужчин были полны драматизма. Это были — мистер Саам-штукатур, владелец одного из «самых маленьких участков», и мистер Гэнк — бывший рудокоп, собственник одного из «больших участков».

Стоя друг против друга, они с угрожающим видом потрясали сжатыми кулаками.

— Лгун, грязная желтая вонючка![1]— кричал мистер Саам, наступая на мистера Гэнка.

— Дрянь, завистливый щенок! Вот вам, получите! — и с этими словами — бац! кулак мистера Гэнка угодил прямо в переносицу мистера Саама. Тот размахнулся, в свою очередь, и — паф прямо по челюсти мистера Гэнка. И опять — паф! — и опять — паф! и так несколько раз сряду — паф, паф, паф, паф… И мальчики, испуганные, смотрели в открытое окно. Крики. Побоище.

IX

Казалось, началась общая драка, но на самом деле этого не было: просто несколько человек бросились разнимать мистеров Саама и Гэнка и старались растащить их по разным углам. Прежде еще чем это произошло — Бэнни услышал голос отца, звавший его из приоткрытой парадной двери.

— Сейчас, папочка, — ответил мальчик и побежал навстречу выходившему из дома отцу. Мистер Росс спускался со ступеньки крыльца в сопровождении трех своих сторонников.

— Скорей, — сказал он Бэнни. — Мы едем в отель.

— Как, папочка? Что случилось?

— Да просто здесь собрание каких-то олухов, и ничего нельзя с ними поделать. Я теперь и даром не возьму от них аренды. Только бы поскорее отсюда уехать.

Они направились к ожидавшему их у дороги автомобилю. Вдруг Бэнни остановился.

— Папочка, — воскликнул он, — подожди минутку! Пожалуйста, папочка! Здесь один мальчик, с которым я познакомился, и мне нужно сказать ему два слова. Минуточку подожди, пожалуйста!

— Хорошо, только поскорее, — сказал отец. — Мне нужно успеть сегодня же вечером поговорить об одной аренде.

Бэнни помчался обратно с такой быстротой, на какую только были способны его ноги.

— Поль, Поль, — кричал он, — где ты?

Но никто не отвечал ему. Бэнни бросился к дровяному сараю, обежал дом, взбежал по ступенькам заднего крыльца, открыл дверь и заглянул в пустую, блестевшую белой эмалевой краской кухню, опять побежал к сараю, затем к гаражу и, остановившись у края капустного поля, стал громко кричать, насколько позволяли его легкие:

— Поль, Поль. Где же ты? — но ответа не было.

Опять раздался голос мистера Росса, и на этот раз в звуке его слышалось нечто такое, с чем нельзя было не считаться. И Бэнни вернулся к отцу с тяжелым сердцем и взобрался на свое место в автомобиле. Всю дорогу назад, в отель, пока его спутники обсуждали условия нового договора, он сидел молча, и слезы тихо текли по его щекам. Поль ушел. Ему, наверно, никогда уже с ним не увидеться. А какой удивительный мальчик! Такой умный, так много знает. Как интересно говорить с ним! И честный мальчик, никогда не будет ни лгать, ни воровать. Бэнни стало стыдно, когда он подумал о том, сколько раз он лгал в своей жизни, — правда, не в серьезных вещах; но теперь прямолинейная честность Поля делала и эти пустяки в глазах Бэнни низкими и пошлыми.