Книга Книга птиц Восточной Африки - Николас Дрейсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гарри Хан провел вечер с заботливой племянницей и спал преотлично. На завтрак в ресторан отеля он явился одним из последних. Но у него уже был готов план: после обычного омлета и кофе с круассаном он подойдет к стойке агентства путешествий и попросит организовать несколько однодневных сафари. Толковые гиды наверняка покажут ему множество птиц. Будет весело.
Хорошо бы еще припомнить, почему они называли старину Малика «Домкратом»…
Среди тех, кто поздно завтракал в «Хилтоне», Гарри узнал Дэвида и Джорджа, австралийцев, что были во вторник на птичьей экскурсии. Помните, с кучей карманов на одежде, по которым в них сразу опознали туристов? Чтобы дать о Дэвиде и Джордже (бородаче) еще более точное представление, достаточно сказать, что таких обычно называют туристами экологическими. Им не по вкусу были роскошные круизы вдоль Карибских островов и организованные туры по девяти великим средневековым городам Восточной Европы. Оторвавшись в каникулы от обучения мятежных воспитанников сиднейской «Вулумулу хай» тонкостям языка Шекспира, Дилана Томаса и Леса Мюррея, они предпочитали тратить время и трудно заработанные деньги на то, чтобы увидеть тюленей и пингвинов Антарктиды, черепах и зябликов Галапагосских островов, гуанако и кондоров высокогорных Анд. И в Кению после очередных двенадцати месяцев мытарств они приехали не валяться у теплого Индийского океана и не осматривать чайные и кофейные предгорные плантации, а насладиться дикой природой.
Ибо небезосновательно Кения считается мировой столицей сафари. Если вы желаете взглянуть на слонов, львов, носорогов и гиппопотамов, вам сюда. Кения — настоящий нетронутый уголок дикой природы, и в наше время, благодаря, в частности, усилиям Роз Мбиква, здесь имеется целая армия людей, готовых открыть вам врата рая, — хозяева отелей, егеря, водители, пилоты, гиды. Дэвид и Джордж только что вернулись с короткого сафари в Масаи-мара, где с воздушного шара наблюдали за знаменитой миграцией миллионов зебр и антилоп-гну, а ночью при свете прожекторов — за тем, как львиный прайд сократил эти миллионы на две единицы, по экземпляру той и другой породы. Птицами наши натуралисты изначально не интересовались, но с прошлого вторника успели загореться изрядным энтузиазмом. Именно на этот предмет они и разговорились за завтраком с Гарри Ханом, узнав о его желании всерьез заняться пернатыми.
— Мы видели сто восемьдесят, и всего за четыре дня, — сообщил Джордж.
— Мы всех записали, — добавил Дэвид, намазывая маслом третий круассан. — Я мечтал о львах со слонами и даже не представлял, что здесь столько птиц.
— Правда, без шофера мы бы столько не заметили, скажи, Дейво? Зрение у него как у орла.
— В названиях он, конечно, путался, но это всегда можно посмотреть в определителе.
— А главное, мы ведь не то чтобы специально за ними наблюдали, да, Дейво? Потрясающе. Совсем как тогда на экскурсии, куда вы нас пригласили, Гарри. Сколько птиц мы тогда увидели? Сорок, а то и пятьдесят видов всего-то за пару часов.
— Но график, прямо скажем, получается плотный. Сколько, говорите, у вас дней?
— Семь, — ответил Гарри. — До следующей субботы.
— Погоди-ка, Дейво. Мы же улетаем только…
— В смысле, почему бы нам не?..
— Отличная мысль.
— А что, клево.
— Как вам, Гарри?
Гарри не очень-то понимал, о чем речь.
— Я не очень-то понимаю, о чем речь, — признался он.
— Дейво имеет в виду, что у нас здесь еще неделя, — объяснил Джордж.
— То есть мы могли бы объединить усилия.
— Поездить, поискать птиц. Тсаво, Амбосели, можно еще вдоль побережья. Что скажете?
Гарри улыбнулся:
— Скажу «да».
Утро после заключения птичьего пари. Мистер Малик сидит на обычном месте на веранде своего дома за чашкой утреннего «Нескафе». Из-за угла дома выходит Бенджамин с метлой: ш-шух, ш-шух, ш-шух.
Я не рассказал, как подействовало на Бенджамина косвенное участие в пердячем — пардон, хагедашевом — пари. К вечеру того дня Бенджамин уже не сомневался, что хозяин, по местному выражению, «сбрендил, как последний бриташка». Вначале все еще могло сойти за обычную эксцентричность — ну приспичило человеку подсчитывать хагедашей, ради бога, его право, — но вскоре стало ясно, что положение куда серьезней: человек заболел. Бенджамину не потребовалось и шести минут, чтобы понять: подсчитываемые хагедаши существуют исключительно в воображении хозяина (на то, что каждый воображаемый крик зачем-то сопровождался испусканием газов, по мнению Бенджамина, не стоило обращать большого внимания). Тот, у кого голова набита коричневыми птицами, а в кишках полно воздуха, мягко говоря, не здоров, а наоборот, болен, пусть и не опасно. Бенджамину невольно вспомнилась одна женщина из его деревни, которая посреди разговора вдруг начинала хватать и складывать к себе в фартук разные невидимые предметы. Пожалуй, надо рассказать обо всем дочери мистера Малика. Она всегда такая приветливая и добрая…
Но по сравнению с тревогами Бенджамина ужас, терзавший мистера Малика в то утро, был все равно что зубная боль по сравнению с легкой щекоткой. Что, что же ему делать? Он не имел ни малейшего представления. Когда через три часа, посмотрев на часы, он понял, что пора садиться в старый «мерседес» и ехать в клуб начинать соревнование, у него в голове по-прежнему не было ни одной мысли — ни смутной, ни какой-либо другой.
Для субботнего утра на парковке было необычно много машин. Гарри Хан уже сидел в баре. Странно — мистер Малик не заметил снаружи его красного кабриолета. Патель и А. Б. устроились поодаль от Участника, как и приличествует представителям Комитета. Вскоре появился Тигр в выходной одежде самой ядреной расцветки, просто вырви глаз.
Если вам доводилось бывать на боксерском матче или петушиных боях, вы легко представите себе возбуждение, царившее в клубе. Когда стрелки старых часов над баром показали без пяти двенадцать, Тигр встал и призвал собравшихся к молчанию. Он напомнил, сколь серьезно и благородно дело, решающееся между двумя уважаемыми представителями «Асади-клуба», и по очереди призвал Афины и Спарту, Рим и Карфаген, Давида, Голиафа и Уинстона Черчилля подтвердить его слова. Тигр так увлекся собственным красноречием, что, казалось, забыл о времени. Но неважно: Сенджей Башу позаимствовал где-то стартовый пистолет и, едва минутная стрелка достигла вершины циферблата, выхватил его из кармана и нажал на курок, направив дуло к потолку. Выстрела не последовало, но раздался всеобщий радостный вопль, который и стал сигналом к началу соревнования. Гарри Хан широким жестом пригласил всех проследовать на стоянку, где уже поревывал двигателем микроавтобус «ниссан сафари» с водителем за рулем. Джордж и Дэвид втащили Гарри в салон и захлопнули за ним дверцу. Взвизгнув шинами, «ниссан» под крики толпы, вывалившей на парадную лестницу клуба, покатил к тайной птичьей Мекке, избранной местом сегодняшних наблюдений. Сенджей Башу тем временем обнаружил, что не снял пистолет с предохранителя, исправил оплошность и опять нажал на курок. Хлопок, оглушительный, как выстрел слоновьего ружья, эхом отразился от стен «Асади-клуба». С высокого дерева мару в углу стоянки понеслись пронзительные птичьи крики, зашумели, зашелестели жесткие крылья.
