Книга Тамерлан. Правитель и полководец - Гарольд Лэмб

Некоторым из них Хусейн надоел до смерти, и они перешли под штандарт вождя барласов. Мангали Бога, один из самых знатных предводителей кочевых монгольских племен, без всякого предупреждения прискакал в лагерь Тимура и занял место среди его военачальников. Ранее Мангали был одним из наиболее радикальных противников Тимура. Однажды он даже обещал привести последнего пленником, если ему дадут тысяч шесть воинов.

– Теперь, познав великодушие Тимура, – говорил монгол, – я никогда не отступлюсь от него.

Держава, известная в истории как империя Тимура, опиралась не на что иное, как на твердое руководство вождя барласов и преданность ему племенной знати.

Позже не кто иной, как Мангали, выиграл для Тимура сражение благодаря своим незаурядным способностям. Один из тюменов тюркских войск вел тогда бой с предводителем туркменского племени Черная Овца Кара Юсуфом. Воины Тимура были блокированы почти со всех сторон и подумывали об отступлении, когда Мангали выделился из группы командиров и ввязался в жестокую рубку. Он бился до тех пор, пока не отсек голову туркмена с длинной бородой и бритой макушкой.

Мангали насадил эту голову на свою пику и возвратился в ряды своих воинов, громко оповестив их, что Кара Юсуф убит. Эта весть воодушевила воинов Тимура и соответственно внесла смятение в ряды врагов. Туркмены обратились в бегство, увлекая за собой абсолютно невредимого и разгневанного Кара Юсуфа.

Талантливые и решительные тюркские военачальники не раз спасали своего повелителя от гибели. Известна история об Элчи-бахатуре – доблестном гонце. Подобно маршалу Мюрату из свиты Наполеона, он любил пышные плюмажи на головных уборах и золоченые сапоги. Может, из-за представительного вида, а может, из-за склонности к браваде его чаще других посылали к другим монархам в качестве посла. Но и во время сражений он оставался в своем привычном облачении – в плюмаже, сапогах дорогой выделки и тому подобном.

История, о которой идет речь, произошла после того, как Тимур возвратился из похода против пограничных монголов и принялся за преследование враждебных князьков Бадахшана, с горных хребтов которого берет свои истоки Аму.

Горные князьки упорно отступали к пустынному голому высокогорью, где толстым слоем лежал снег, а выступающие из него скалы были источены в течение веков ветрами. Здесь отвесные скалы ледниковых ущелий, извивавшихся как неодушевленная змея, отсвечивали красноватыми и пурпурными цветами. Здесь же два противоборствовавших войска играли в кошки-мышки вокруг горных вершин, соскальзывая вниз по склонам высотой в тысячу футов и увлекая за собой большие сугробы снега, похожие на белых овец.

Гонец настиг Тимура с вестью, что авангард его войска отрезан и захвачен в плен бадахшанцами. Они отступали со своими пленниками через другое ущелье.

Строгий кодекс чести тюркского воинства требовал от каждого военачальника не бросать своих людей, пока есть малейшая возможность освободить их. Воины Тимура не видели даже такой возможности, что выводило их вождя из себя. Тимур вызвал своих командиров, приказал им оседлать коней и выступить на поиски горного прохода в ущелье, по которому уходили бадахшанцы, используя гонца в качестве проводника.

Его люди тащились по обледеневшим горным тропам, многие соскальзывали в пропасть. Тимур продвигался настолько быстро, что, когда он вышел в заданное ущелье и захватил господствовавшую над тропой вершину перед двигавшимися навстречу бадахшанцами, с ним осталось всего лишь тринадцать воинов, возглавлял которых Элчи-бахатур, занявший позицию между скал и обстреливавший из лука наступавших горцев.

Передовой отряд противника насчитывал только пятьдесят воинов, но за ним следовали в ущелье еще двести человек. В это время Элчи-бахатур совершил с соратниками по краю ущелья фланговый маневр, выезжая к двигавшейся позади авангарда колонне противника. При виде всадника в соболиной накидке, расцвеченном поясе и медвежьей шапке колонна остановилась. Незнакомец появился как бы ниоткуда и, без сомнения, ехал на чистокровном скакуне. Его лук оставался в чехле, меч в ножнах из слоновой кости с золотыми инкрустациями.

– Эй вы, чада своих отцов! – обратился к врагам Элчи. – Натяните поводья и слушайте. Там наверху стоит человек, который известен как повелитель Тимур.

Дефилируя между горцами так, словно битва с ними их беспокоила менее всего, тюркские воины указывали им на фигуру Тимура, стоявшего в островерхом шлеме среди свистящих стрел.

– Подумайте, – продолжал Элчи грозным голосом, – если вы погибнете, то даже родные назовут вас идиотами. Разумно ли погибать здесь, когда повелитель Тимур может сохранить вам жизнь? Гораздо лучше заключить мир. Гораздо разумнее собрать всех ваших пленников и передать их Тимуру.

Так Элчи блефовал перед бадахшанцами. Они же в смятении спешились и пали перед ним ниц, убежденные, что их противники располагали значительными силами, раз такой хан появился среди них почти без охраны. Элчи также слез с коня и похлопал, как свидетельствует летопись, согнувшихся бадахшанцев по шеям. Вскоре горцы прекратили стрельбу из луков и подвели к Элчи пленных, которых тот окидывал критическим взглядом.

– Вы же не станете посылать этих людей как скот, без мечей? – сказал он горцам с упреком. – Когда вы брали их в плен, при них находились мечи.

Бадахшанцы были крайне обескуражены. Они видели над собой грозного Тимура, очевидно поджидавшего их. Возможно, думали горцы, им угрожает опасность. В конце концов они поступили так, как советовал им Элчи, и вернули пленникам оружие. Элчи привел шестьсот вооруженных людей на гребень хребта и сообщил Тимуру, что бадахшанцы готовы целовать его стремя.

Тимур спустился вниз, и горцы, которые вначале были более испуганы, чем враждебны, поклялись быть в мире с ним на своих колчанах. Тимур и Элчи оставили их беседующими друг с другом, пока не подтянулось отставшее войско.

– Это неподходящее место для отдыха, – сказал находчивый посол. – Здесь нечего есть, а спать можно только на снегу.

Бадахшанские ханы решили отправиться в деревни. Они сообща спустились с Крыши Мира пировать.

Проделка Элчи была чистым блефом, напоминавшим эпизод, когда маршал Мюрат махал своим платком австрийцам на мосту у Вены, сидя верхом на пушке, пока французы занимались минированием моста.

Год спустя или чуть позднее Элчи-бахатур погиб, пытаясь переплыть на коне реку.

Предводители тюркских племен знали, что долго не проживут, сражаясь под штандартом Тимура. Но он рисковал наравне с ними и имел столько же ран на теле, сколько они. Дни, проведенные вместе с ним, были наполнены энтузиазмом, и военачальники шли в бой с песнями, как это делали до них скандинавские викинги.

– Для воинов наступило время танцевать, – сказал им Тимур однажды. – Танцплощадка – поле битвы, музыка – боевые кличи и звон клинков, а вино – кровь ваших врагов.

В конце шестилетнего периода большинство тюркских ханов присягнули на верность Тимуру. Вначале его называли «казахом», бродячим воином, который не остается на одном месте более чем сутки. Этим словом, сохранившимся до сегодняшнего дня, называют обитателей тех же степей. Теперь он стал повелителем, предводителем огромного войска. Когда под его штандарты встали люди Мусы и Джалаира, обозначились четче цели. Люди Джалаира были наполовину монголами, вместе они смогли составить армию, такую же многочисленную и грозную, как армия англичан, выигравшая битвы при Кресси и Пуатье поколением раньше. Старший же сын Тимура родился от матери-джалаирки.