Книга Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук

В темноте раздался голос жрицы:

– Проникла ли ты, Таида, в значение того, что тебе дано было увидеть?

– Проникла! Обряд посвящения завершен?

– Он только начался!

Все окутала тишина, глубокая и черная, как царящий в храме мрак. Вязкая, тягучая тишина проникла в самое сердце Таиды. Ей стало жутко, ведь голос полного безмолвия страшнее леденящего кровь вопля. Страх сковал гетеру, в сознании билась одна только мысль – бежать! Немедленно бежать! Нет, огромным усилием воли приказала она себе. Пусть я умру, но я выдержу все испытания.

Таида мысленно вызвала образ богини и начала молиться:

– Афина, великая богиня, поддержи меня. Вдохни в меня силы!

И вдруг все переменилось. В Таиду впились горящие глаза, послышались страшные шорохи. Тьму пронзили лучи света. Они мерцали и переливались, наплывали друг на друга, сплетались в мистические знаки. Лучи кружились и плясами все быстрее и быстрее. Наконец все слилось в бешеном вихре. Таида плыла по светозарному океану. Волны взлетали, низвергались, вознося ее то ввысь, то швыряя в бездну.

Таида почувствовала, что силы ее иссякают. Ее поглотило ничто. Она умерла!

Но жизнь внезапно вернулась к ней. Она снова стояла в темноте храма, в изумлении разглядывая сама себя…

Она услышала шелест листьев, шум прибоя, легкое дуновение ветра.

Неземной голос произнес:

– Велико было твое желание встретиться со мною здесь, в моем храме, и ты проявила великое мужество. И я тоже страстно желала увидеть тебя здесь. Ведь боги любят тех, кто любит их. Знай, Таида, я не творю будущее – его будешь творить ты. Тебе дана свобода выбирать! И победишь ты или потерпишь поражение, зависит от того, насколько ты сильна и чиста сердцем. Но я всегда буду охранять тебя, так как, подарив тебе свою любовь, я дарю ее навек, хотя порой тебе будет казаться, что я забыла тебя. Но помни: коль победишь – тебя ждет великая награда; проиграешь – страшная кара падет на тебя. Я надеюсь, что ты будешь служить мне верно.

Нежный голос умолк.

Над алтарем заклубилось облачко, которое стало менять очертания. Вот оно посветлело, засветилось, и перед Таидой вновь возникла статуя богини во всем ее величии.

Святилище озарил свет.

Перед Таидой предстала жрица Паная со светильником в руке:

– Уже день, Таида, – день твоего второго рождения… Ты прошла таинство посвящения и родилась заново.

Двери святилища распахнулись во всю ширь.

Превозмогая слабость, ошеломленная, потрясенная, Таида двинулась за жрицей на яркий утренний свет.

Она возвращалась в свой дом по аллее парка. Слова жрицы эхом отдавались в ее сознании:

– С помощью богов ты будешь плести паутину, в которую завлечешь молодого царя. Ты овладеешь его мыслями, покоришь его сердце и подчинишь его ум нашей воле. Но если ты изменишь своему долгу, тебя ждет кара богов и презрение эллинов.

XIII

Едва прибыв в Афины, Таида сразу оказалась в зените славы и поклонения – о ней говорил весь город, поэты и художники восхваляли ее красоту.

Никто из знатной молодежи Афин не отказывался от приглашения в ее дом, где Музы и Грации встречались в сообществе с Эросом.

На пир, который устраивала гетера в честь своего возвращения в родные Афины, стремились попасть все светила города.

Пир восходящей столичной звезды должен был поразить своим великолепием и изобретательностью. Однако действительность превзошла все ожидания. Таида и Иола, приехавшая из Коринфа помочь подруге и решившая остаться в Афинах, были непревзойденными мастерицами по устройству захватывающих зрелищ.

Ложа и столы были поставлены прямо в саду – в доме не нашлось такой комнаты, где могли бы разместиться все приглашенные гости. Да и ночь была теплая и тихая, даже пламя в многочисленных светильниках не колебалось. Звездное безлунное небо было прозрачным и чистым. Душно пахли розы, фиалки и жасмины, растущие в саду.

В разных концах сада группы музыкантов наигрывали приятную музыку.

Гости входили в дом через дверь, которая была завешена пологом из карфагенской ткани, расшитой причудливыми узорами из золотых и серебряных нитей.

Прибывающих гостей встречали рабы, сопровождали к скамьям, снимали с них сандалии и омывали ноги и руки из серебряных сосудов, затем окропляли благовониями и надевали на головы венки из живых цветов.

Большие и удобные ложа со множеством мягких подушек были расставлены по всему саду. Рядом с каждым из них стояли девушки. Самые известные из афинских гетер присутствовали на пиру. Лица их сияли приветливыми улыбками. Они все были словно на подбор. Все были поистине очаровательны в прозрачных нарядах светлых тонов.

Лисипп, прибывший на пир одним из первых, с удовольствием созерцал эту картину взглядом художника. Наконец, он подошел к Таиде, встречающей гостей у лестницы, ведущей из дома в сад.

Гетера была одета роскошнее, чем когда-либо: в хитон персикового цвета, ниспадающий грациозными складками к маленьким ножкам в позолоченных сандалиях. Одежду дополняли ослепительно сияющие ожерелье из драгоценных камней, серьги и браслеты.

– Я восхищен той гармонией, которую тебе удалось так искусно создать: божественные звуки, услаждающие слух, нежные ароматы цветов для обоняния и, наконец, прекраснейшие девы для глаз и наслаждения.

Таида наградила Лисиппа самой нежной из своих улыбок:

– Выбирай себе ложе, дорогой Лисипп, и ту, которая приглянулась тебе.

Взгляд Лисиппа встретился с сияющими глазами Таиды.

– Разнообразие красавиц не мешает мне сделать выбор. Я предпочитаю остаться с тобой.

Выбирать ложе было привилегией гостя, вместе с ним выбиралась и девушка, стоявшая рядом. Исключением было лишь ложе, возвышавшееся в центре сада, которое предназначалось для хозяйки дома. К нему и направился скульптор.

Несколько молодых людей уже играли в коттаб – плескали остаток вина из фиалов в чашечку, укрепленную на подвижном коромысле. Попавшие в цель радостно смеялись, довольные победой.

Другие гости поудобнее устраивались на своих ложах, принимая полулежачее положение, опираясь на левое предплечье и оставляя свободной правую руку. Взгляды всех были устремлены к центру сада.

Наконец Таида заняла свое место на центральном ложе рядом с Лисиппом.

Мальчики-виночерпии замелькали между ложами, разнося гостям первые чаши. По мере того как чаши пустели, беседа оживлялась. Угощение было обильным – от дичи, мяса, пряных колбас, сыров различных сортов и экзотических фруктов ломились столы.

Наконец, началось представление, которое открыла Иола.

Златокудрая дева в сопровождении молодых нарядных танцовщиц спустилась по лестнице в сад. Она поднесла к губам украшенную золотом и дорогими камнями флейту и извлекла из нее чудные, завораживающие звуки танца. Мелодию подхватили юные флейтистки в хитонах нежно-зеленого цвета.