Книга Путь Грифона - Сергей Максимов

– Жизнь подсказывает, – завершал свой доклад Суровцев, – мы должны готовить отдельно и передавать разную дезинформацию для абвера и для министерства имперской безопасности. Пусть Канарис и Гимлер с Гейдрихом иногда докладывают руководству взаимоисключающие данные.

Руководители разведки некоторое время молчали.

– Справимся? – спросил начальник разведки НКВД Фитин.

– Наше дело эту дезинформацию передавать. Готовить её всё равно должен Генеральный штаб. Но я не могу ухватить главную цель, – признался Павел Анатольевич Судоплатов, – чего мы этим добиваемся?

– Цель простая, провокационная, подрывная, – размышлял вслух Фитин, – рассорить окончательно два немецких ведомства. И потом, если два разведывательных органа представляют руководству разную информацию, то что руководство должно думать о работе этих органов?

– Думаю, своё неудовольствие оно выскажет, – так же вслух размышлял Судоплатов.

– А если оно узнает, допустим, что абвер делится полученной от нас информацией с англичанами? – в свой черёд задал вопрос Суровцев.

– Об этом можно только мечтать, – действительно мечтательно проговорил Фитин, – тогда как минимум немецкое начальство перестреляет и перевешает всё руководство ведомства Канариса.

– Вы меня не понимаете, – живо отреагировал Судоплатов, – одно дело, если мы хотим, чтобы Гитлер так думал, и совсем другое, если дело обстоит именно так.

– Я убеждён, что дело обстоит именно так, – твёрдо заявил Суровцев. – Канарис делится разведданными с англичанами. А если среди германского генералитета завелись английские агенты, то в скором времени следует ожидать заговоров и переворотов.

– Против кого ожидать заговоров? – спросил Судоплатов.

– В данном случае против Гитлера, – ответил генерал.

– Смелое утверждение. Очень смелое, – не без иронии заметил Суровцеву Павел Анатольевич.

– Скажу ещё смелее, – оживился Суровцев. – Если произойдёт покушение на Гитлера, санкционированное из Англии, союзники сразу же откроют второй фронт. И со всех ног бросятся спасать Европу от «красной заразы». Я говорю о нас с вами. Хотя скорее всего последовательность будет другая: сначала второй фронт, а затем покушение на Гитлера.

– Подождите. Нам для начала нужно хотя бы понять, есть или нет утечка информации из абвера к англичанам. Работаем и ждём подтверждения, – подвёл черту под разговором Фитин.

Косвенное подтверждение утечки разведывательной информации из абвера к англичанам пришло с самой неожиданной стороны. Через семь месяцев после описываемых событий, на Тегеранской конференции, в присутствии Рузвельта Черчилль сказал Сталину, что английская разведка располагает точными сведениями о том, что в советском Генеральном штабе работает немецкий агент. Сталин лишь кивнул. Но уже вечером этого дня из Тегерана в Москву ушла радиограмма, общий смысл которой сводился к тому, что предположения советской разведки о непрерывающихся во время войны контактах Канариса с англичанами верны. То что в Лондоне знали об агенте абвера в советском Генштабе, не вызвало в Москве никаких сомнений, откуда англичане об этом узнали.

Можно было только поражаться, с какой лёгкостью Сталин осваивал искусство дипломатии. В беседах с главами Великобритании и США был всегда сдержан, с внешней демонстрацией доброжелательной готовности к переговорам. Вместо прямого возражения – только ирония. Вместо согласия – обещание подумать. А вместо отказа – требование помочь в осуществлении чужой просьбы, но таким образом и с такими условиями, что просьба часто сама собой исчезала.

Это, впрочем, не мешало ему устраивать традиционные нагоняи подчинённым. Так в Тегеране досталось Ворошилову. Но отчитал он Климента Ефремовича не при главах иностранных государств, а при своих. Причиной послужила неловкость маршала. От имени английского короля Георга IV, в знак признательности и восхищения перед мужеством жителей и защитников города Сталинграда, премьер-министр Черчилль вручал главе советского правительства меч. Сталин, уже получавший в своей жизни наградное оружие, меч принял. Поцеловал, как это заведено во всех армиях мира. Показал оружие Рузвельту, затем передал его Ворошилову.

И тут произошло то, что едва не вывело вождя из себя. Маршал, не сообразив, что меч, в отличие от шашки, не имеет в ножнах фиксатора, неловко повернул оружие, и двуручный меч ударился рукояткой об пол. Головка рукояти, изготовленная из горного хрусталя, едва не разбилась. Сталин в тот момент не сказал по этому поводу ни слова, зато после приёма Ворошилов наслушался многое из того, что не принято фиксировать на бумаге, про руки, про ноги, про голову и про другие части маршальского тела.

Но при встречах с главами иностранных государств плавное скольжение вокруг острых тем мировой политики продолжалось без каких-либо срывов и штормовых брызг от столкновений. Хотя Сталин едва себя сдерживал, когда с многочисленными оговорками его партнёры по переговорам пытались отойти от главной темы – открытие второго фронта в Европе. С настойчивостью хозяина нашкодившего кота вождь опять и опять возвращал Черчилля и Рузвельта к неприятной для них теме…

Были и вовсе любопытные моменты во время встреч и консультаций, когда американский президент и английский премьер неожиданно для многочисленных членов делегаций вдруг принимали условия советской стороны. Хотя до этого и слышать о них не хотели. Помощники и советники не раз были просто обескуражены, когда их, в общем-то, несговорчивые руководители без всяких разъяснений отдавали распоряжения, выгодные скорее советской стороне, чем англосаксонской.

– Мне кажется, есть вещи, о которых мы не вправе говорить своим народам, – вдруг заявил Сталин после очередного расхождения во мнениях.

По мере того как переводчик переводил эту непростую длинную русскую фразу на английский язык, лица президента и премьер-министра вытягивались в недоумении.

Более эмоциональный Рузвельт сразу попытался парировать. Переводчик перевёл:

– Президент Соединённых Штатов всегда говорит только правду своему народу.

Обменявшись взглядом с Черчиллем, улыбаясь, Сталин обратился теперь только к президенту:

– Мне кажется, американцы не поймут своего президента, если узнают, что его нынешний помощник по европейским вопросам Эрнст Ганфштенгль не только товарищ президента по учёбе в колледже, но и близкий друг Адольфа Гитлера. В прошлые годы…

Знавший всё о Ганфштенгле Черчилль предпочёл молчать. «Не хватало ещё того, чтобы Сталин и ему припомнил знакомство его сына с этим человеком. Вдруг русская разведка отследила предвоенную встречу Рендольфа с Гитлером?» Хотя прошлые личные знакомства политиков часто могут и не влиять на их реальную политику в данный момент.

– Безумцев не так мало, как может показаться на первый взгляд, – примирительно продолжил Сталин. – И мы от них не застрахованы, – обращался вождь уже к премьер-министру Великобритании. – Кстати, что с Гессом? Как его здоровье?