Книга Дух, брат мой - Андрей Грешнов

На аэродроме, окруженном сеткой-рабицей, натянутой на пронумерованные асбоцементные столбы и разделенном масксетью на две половины — афганскую и советскую — нас уже ждал УАЗ с офицерами бригады. После традиционных «брежневских» поцелуев и многократных заклинаний «четур асти, хуб асти?» (как Вы? Все ли хорошо?) мы рухнули на заднее сиденье авто и тронулись в путь. Кстати, о «четур асти, хуб асти». Если таким образом поинтересоваться о делах иранца, он примет спрашивающего за врача. Наши переводчики придумали замечательный ответ на это приветствие. — «От вертолета лоп асти, в Кабул попал по дур ости».

Джелалабад встретил нас адским зноем. Дня за четыре мы сбросили килограммов по десять — жидкость выпаривалась из организма вместе с потом. У меня от беготни по раскаленным камням расплавились подошвы отечественных вельветовых туфель за 11 рублей, а с ушей, поволдырившись, сошла кожа. Стопроцентная влажность не позволяла высушить постиранную одежду. Утром приходилось надевать все влажное, но зато прохладное. Единственным спасением от жары стала мокрая простыня, в которую можно было обернуться и сесть под вентилятор. Но электричество подавалось всего на 1 час вечером, и к вентиляторному часу мы готовились заранее, окружая себя баррикадами из никелированных чайников и лимонов. Поначалу мы, как и наши афганские коллеги, поселились в бывшей шахской летней резиденции — крепости, превращенной революционерами в казарму. Условия для жизни там были мрачные. В саду, где росли сотни видов реликтовых деревьев с цветами вместо листьев, было нагажено, и зловоние человеческих испражнений забивало цветочные ароматы. Мы перебрались в военную гостиницу. Гостиница — это, конечно, громко сказано. Наверное, еще пару лет назад название и соответствовало содержанию, но к нашему приезду строение представляло собой двухэтажное здание без стекол, с не запирающимися дверями и окнами — все металлическое, включая замки и шпингалеты, было растащено местным населением.

Помыкавшись там с неделю, переехали к одному из военных советников в Самархель — городок, где раньше обитали советские специалисты в области ирригации, построившие афганцам фермы по выращиванию оливок. Там был просто рай земной: кругом зелень и прохлада. Вытяни руку из окна и рви, что хочешь — лимоны, апельсины, наренджи и грейпы. Советник пехотной дивизии, слегка ошалев от одиночества, иногда «подзабывал», зачем он здесь находится, и занимался тем, что отстреливал из пулемета душманов, свив себе «гнездо» из матрасов в одном из военных вертолетов (советская вертолетная эскадрилья дислоцировалась на джелалабадском аэродроме). Наши летчики, которым тоже иногда бывало скучно, с удовольствием брали его с собой на отработку разведданных. Одним словом, провинция…

Лисов часто ездил на аэродромную башню связываться с Кабулом — докладывал, как продвигаются ремонтные работы, а я от нечего делать ловил рыбу в одном из бывших «захир-шахских» водоемов и кормил ею оголодавших танкистов. Специфика приготовления ухи заключалась в том, что рыбу нужно было доставлять в батальон почти бегом, чтобы она не протухла от жары. Ловились плотва и красноперка. Прекратил я рыбную ловлю, когда однажды на крючке повисла огромных размеров змея. Здорово испугавшись, я побросал снасти в озеро и больше туда не ходил. Впоследствии получил нагоняй от советника — в зарослях «зеленки» вполне могли сидеть душманы. По его словам, то, что меня еще не взяли в плен, наверное, произошло из-за того, что моджахеды впервые наблюдали за тем, как иностранец ловит с мостков рыбу на удочку, бросив автомат на берегу.

Из Кабула требовали срочно достать из реки упавший туда танк, снять с него пулемет ДШК и вытащить снаряды. Безумство этого приказа можно оценить лишь по прошествии лет. Видимо, в центре наивно полагали, что контрреволюционеры полезут под воду в танк, и будут извлекать оттуда боеприпасы для изготовления фугасов, а из пулемета стрелять по вертолетам. Увы. Уже в то время у душманов уже были новейшие мины итальянского производства и крупнокалиберные пулеметы, которые доставляли в Афганистан караваны из Пакистана. Границы были совершенно открыты — вернее, их не было вообще. Окрестности Джелалабада контролировались формированиями Исламской партии Афганистана (ИПА) Гульбеддина Хекматира, отколовшимися от этой организации отрядами одноименного движения под предводительством местного авторитета Юнуса Халеса, а также отморозками из «Движения исламской революции Афганистана» (ДИРА) Наби Мохаммади, которых даже сам Гульбеддин за их жестокость называл «осквернителями ислама». Ночью вертушки не летали, и караваны преспокойно проходили через зону свободных племен, которые хорошо оплачивались из-за рубежа.

Но, как известно, приказы не обсуждаются, и пришлось ехать. С нами в дорогу собрались прилетевшие из Кабула родственники двух офицеров, погибших в танке, и два «водолаза» из числа местных жителей. Внешний вид «водолазов» привел меня в некоторое замешательство — худосочный старик и мальчик лет десяти были одеты в лохмотья, а их экипировка состояла лишь из длинной веревки. Два дня собирали колонну. Во главе конвоя шли два танка, за ними три БМП, танковый тягач с платформой. За тягачом — наша БРДМ. Замыкали ее три ЗИЛ-131 а с афганской пехотой. Колонна по афганским меркам вышла устрашающая, поэтому мы без особых опасений раненько утром двинулись в путь. Военный советник афганской пехотной дивизии также поехал с нами, чему я впоследствии был очень рад.

По дороге Джелалабад-Кабул двигались спокойно где-то минут сорок. Слева — отвесные скалы, справа — крутой откос и горная река. Сама дорога метров пятнадцать в ширину. Я сразу про себя отметил — если что-нибудь случится, то придется, по всей видимости, двигаться задним ходом — места для разворота не было. Успокаивал лишь огромных размеров пулемет КПВТ, за турелью которого сидел афганский сержант. Связь в тот день работала отменно — Абдулла постарался и накануне лично проверил все шлемофоны. Минут через пятнадцать началось. Раздался взрыв, и столб черного дыма окутал головной танк.

«Мина», — я отметил про себя, что никакого страха не испытываю. Происходящее напоминало кадры из фильма «Освобождение» — и не больше. Колонна по инерции двигалась еще несколько десятков метров, пока боевые машины ни сбились «в стаю». Лисов отдал приказ двигаться задним ходом, чтобы растянуть конвой. Тут раздался второй взрыв. БРДМ тряхнуло так, что все снаряжение коробки с патронами, откуда-то взявшийся полевой телефон, автоматы и разная прочая дребедень сорвались с креплений и разлетелись по всему салону. Танки из БМП открыли беспорядочный огонь во всех направлениях. Со стороны, наверное, могло показаться, что нас атакуют отовсюду, но из открытого люка «духов» видно не было. Позади нас лежал завалившийся на бок ЗИЛ. Противотанковой миной у него оторвало переднее колесо, которое как снаряд и ударило по нашей машине. Водитель был ранен в ноги и контужен. Два солдата были убиты, два получили ранения, остальные залегли вокруг поверженного грузовика и стреляли в белый свет как в копейку. Невообразимый грохот стоял минут пятнадцать, пока я не доорался через шлемофон до танкистов, и те не прекратили огонь. С противоположного берега реки поднимался дымок — оттуда по колонне несколько раз шарахнули из гранатометов, но не попали. Стрелять из пушек по зеленке не было никакой необходимости — «духи» уже растворились.