Книга В ад с "Великой Германией" - Ганс Гейнц Рефельд

15 апреля 1944 г. Утром первые выстрелы русских будят нас! Бой уже гремит в городке. Я иду в штаб и узнаю, где находятся мои минометчики. Оказывается, они расположились за кладбищем и роют окопы около стен. «Ну, теперь враг от нас уже совсем близко», — говорит один из них задумчиво. Мой наблюдательный пункт обустраивается слева на склоне в лесу. Иван беспорядочно стреляет по близлежащей местности. Он, видимо, ждет нашего огня, чтобы засечь огневые точки. Поэтому мы на его огонь не отвечаем. Я иду к другому взводу, чтобы осмотреть его позиции. Они лежат, правда, в глубокой низине, но точно перед ними установлен наблюдательный пункт артиллерии, и ее иваны уже засекли. Это плохо! Теперь я иду по склону вверх к нашему наблюдательному пункту. Оттуда мы имеем очень хороший обзор. В то время как я «пеленгую» наше положение, иван производит два выстрела из «трахх-бумм» по горе. Теперь мне надо, однако, убираться отсюда! На командном пункте роты пристреливается унтер-офицер Шписс. За ним наблюдает наш молодой лейтенант Хартвиг. Я делю мой командный пункт с командиром зенитного орудия. Это фельдфебель Пликат, командир взвода. Позднее он получил Рыцарский крест за свои удачные самостоятельные решения во время очень тяжелых сражений в Литве. Мы сидим в маленьком доме примерно в 150 м от кладбища за широким круглым столом. Здесь есть даже пианино! Во фронтон дома иван уже посылал снаряд из «трахх-бумм». Так как мы оптимисты, то считаем, что в одно место попадание дважды исключено. Ночью дважды контролируем письма, а затем спим довольно спокойно.

16 апреля 1944 г. Сегодня утром я принимаю 3-ю батарею минометов. Позиции следует расположить в ущелье за холмом. Их будет две, и кроме того, земляной бункер для прислуги. Каждый солдат должен выкопать для себя еще и одиночный окоп. Солдаты, совсем юноши, неопытные, работают медленно. Однако, когда иван делает следующих два выстрела в передний склон и осколки летят к нам, работа пошла много быстрее. Так что иван нам здесь «посодействовал». Наблюдательный пункт следует строить так, чтобы был хороший обзор в направлении переднего склона. Тогда я смогу следить за действиями противника без препятствий. Но если меня заметят — это уже будет совсем плохо. Поэтому нужны отличная маскировка и постоянные передвижения! Русские стреляют пока что редко и только из противотанковых пушек. Чтобы они меня не засекли, я работаю на своем наблюдательном пункте ночью. Но земля очень твердая и, соответственно, скалистая. Около четырех часов я убеждаюсь, что солдаты заработали быстрее и качественнее. Однако не все удовлетворяет меня. Все следы на земле должны устраняться, затем окопы следует прикрыть мхом и кустарником. От моего наблюдательного пункта до огневой позиции примерно 250 м. Связь будем вести по радио открытым текстом.

Охрана Карпат

17 апреля 1944 г. Мой новый наблюдательный пункт готов. Но солнце ярко светит, а я должен смотреть на юго-юго-восток, как раз на солнце. Это сильно затрудняет обзор. Да и иван быстрее обнаружит нас в солнечном свете. Поэтому мы не должны все время вести наблюдение и не следует бегать туда-сюда без важной причины, чтобы нас не заметили. В полдень наблюдать почти невозможно, но во второй половине дня я не свожу до вечера глаз с позиций противника. Поблизости от меня — наблюдательный пункт артиллеристов. У них очень хороший земляной бункер и стереотруба. Наше преимущество в том, что мы сидим выше русских и, таким образом, видим все в масштабах километра. Я принимаю взвод. Унтер-офицер К. уходит «по особому распоряжению» в штаб батальона. Строю свой командный пункт на склоне горы. Он будет совершенно готов к вечеру. Мои огневые позиции могут быть поражены выстрелами из противотанкового орудия. Поэтому мы вырыли бункеры в земле. Но наблюдательный пункт следует укрепить, чтобы защитить его от огня русских. Наша артиллерия может поразить лишь ближайшие территории. В горах и тесных долинах она не способна стрелять через возвышенности. Здесь для нас миномет — идеальное оружие (крутая траектория огня). Время от времени раздаются одиночные выстрелы наших минометов «плёпп — плёпп». Их стволы подняты примерно на 50 градусов. Затем слышится примерно через 22 секунды короткий, жесткий треск от разрывов мин. После в долинах еще долго звучит эхо. Одна из наших пехотных рот ночью сделала вылазку, чтобы окружить и атаковать русских. Деревня теперь свободна от врага.

Вечером в окопы на обоих направлениях приносят кофе и бутерброды. Походные фляги и кухонную посуду вешают на брусья. Когда солдаты уходят, я поднимаю к себе мое продовольствие. В 20.00 уже темнеет, и это означает, что я могу покинуть свой наблюдательный пункт и вместе с солдатами укреплять наши окопы. Я расширяю котлован и рою землю по возможности глубже, чтобы иван не смог проникнуть спереди в мою дыру. Потом я дополнительно еще закрываю ее дверью. Работы нам хватает на всю ночь.

18 апреля 1944 г. Теперь наши «бункеры» готовы! Солнце желает нам добра — уже совсем тепло. Поблизости от наших позиций, в маленьком ущелье, течет бодро бормочущий чистый горный поток. Цветут первые сережки у вербы. Иногда я почти забываю про эту проклятую войну. Внезапно щелкает ружейный выстрел! Мои люди застрелили дикую собаку. Вскоре запахло жареным мясом. Это прожорливые вояки содрали с собаки шкуру, а мясо оставили себе на жаркое. Я тоже попробовал этого карпатского жаркого. Ничего. Люди вовсю пережевывают мясо. Не очень-то вкусно, но и не так уж плохо. Трихинеллы мы тогда не боялись, так как вообще не имели о ней никакого представления. Кроме этого одинокого выстрела, весь день на позиции было спокойно. Планирует ли иван там для нас какое-либо новое свинство? Приказ: проявлять максимальное внимание. Особенно ночью и в раннее утро. Завтра я должен буду пойти вместе с моими минометчиками на передовую позицию.

Я лежу перед наблюдательным пунктом артиллеристов и осматриваю в бинокль близлежащую территорию. Вижу земляные насыпи и даже слышу, как там кто-то передвигается. Иваны, ругаясь, что-то перетаскивают в свои окопы и бункеры. Мои люди продолжают еще усердно копать окопы у наблюдательного пункта. Двое солдат учатся действовать в рукопашном бою. Они колют штыками друг друга. Выброшенную землю кладут под брезент, чтобы иваны не видели новых земляных укреплений и не могли определить наши позиции.

19 апреля 1944 г. Ночью наверху, в горах, снова стрельба! Сигнальные ракеты постоянно взлетают в воздух, раздаются взрывы ручных гранат. Ночами здесь это выглядит иногда совсем зловеще, особенно когда эхо в горах повторяет каждый разрыв!

20 апреля 1944 г. У меня радость. Я получаю наконец почту из дома. Одно письмо написано еще в 1943 году! Родные радуются каждому моему письму. А я с горечью узнаю о том, что моя старая, гордая рота была уничтожена в тяжелых оборонительных боях. Со славой погибли все, почти до последнего солдата. Эти сведения я получил из письма моего приятеля Дитольфа. Я был с января по март 1944 года в Ганновере и потом в Котбусе. А теперь я здесь, в Карпатах, в Гура Хуморулуй. Это письмо меня потрясло. Все мои надежные приятели убиты или тяжело ранены — лежат где-нибудь в военных госпиталях. Кого я вообще встречу, если вернусь в дивизию?

21 апреля 1944 г. Мой 21-й день рождения! На улице великолепная весенняя погода! Но после того, как приятели поздравили меня и пожелали «большого солдатского счастья», я приступил к обычной «работе»! Сегодня мы проводим поиск вдоль горного склона, пробираемся между кустами и деревьями до высоты 775. Положение на фронте и его линия здесь весьма не устойчивы. Кое-где она не сплошная, только базы. Таким образом, широкую долину реки Молдова с юга и северо-востока от Гура Хуморулуй до Палтиноаса, затем до Капу Кодрулуй на запад, назад до Гура Хуморулуй и на север — до Илисести и Балта, по существу, никто не охраняет. Мы, в сопровождении пехоты, тянем без труда с одной батареей миномет (8,14-см) и несколько крупнокалиберных пулеметов. С нами едут также группа радистов и два артиллерийских офицера. Мы хотим бросить взгляд в долину, проехав до Балты, и по возможности засечь батарею, так надоевшую нам «трахх-бумм», чтобы затем уничтожить ее артиллерией. С трудом, под постоянным наблюдением разведки врага мы продвигаемся все выше в гору и достигаем незаметно, без какого-либо сопротивления, самых высоких пиков. Пройдя группу старых буков и еще выше растущих деревьев других пород, мы делаем остановку. Выставляем круговой дозор и затем выдалбливаем на высоком дереве ступеньки. С артиллерийским наблюдателем поднимаюсь на дерево и я. Отсюда сверху открывается замечательный вид! И нам очень повезло, так как мы сразу же увидели ту самую батарею «трахх-бумм», которую искали. В этот момент орудия как раз вели огонь. Иван, как все остальные дни, стрелял по Гура Хуморулуй! Мы быстро определили местонахождение батареи. Она стояла на плато за меловой скалой на опушке леса. Мы хорошо видели, как прислуга заряжает орудия. Артиллерист сразу же налаживает радиосвязь с батареей и дает команду: «Огонь!» Выстрел на поражение, раздавшийся из долины Молдовы, повторяет горное эхо. Можно не сомневаться, что цель поражена. «Грохот снаряда дошел, наверное, аж до Кишинева», — смеюсь я. Только отсюда мы слышим, как рвутся наши снаряды. Наблюдатель корректирует стрельбу. Новое расстояние! Еще выстрел. Мы хорошо видим, что снаряд точно достиг цели! Третий выстрел — недолет, но снаряд рвется прямо перед орудийными позициями. Теперь иван, кажется, заметил, что за батареей наблюдают. А мы в своем лесу могли похвастать успехом. Противник пытается спасти свои четыре пушки. Мы хорошо слышим злобную ругань по нашему адресу, а затем еще четыре снаряда (12,5-см) разрываются среди прислуги и орудий батареи. Вся долина покрылась дымом, высоко летят ошметки грязи! Орудий и лошадей еле-еле видно за чадом, дымом и высоко летящей землей. «Отлично! Безупречно! Еще залп — и затем изменить прицел на 100 м дальше!» Я пристально смотрю со стаканом в руке из моей «метеорологической станции» на разгромленную батарею. Еще четыре снаряда рвутся в центре позиции, на которой расположилась батарея. Лошади бросаются в разные стороны. Иваны мчатся назад в защищающий их лес. Но наша батарея стреляет еще дважды туда, где хранятся боеприпасы. На вражеских солдат падают столетние деревья. Это была одна из самых наших успешных акций! Но теперь и я лично хочу участвовать в ней. Мои минометчики должны послать несколько «любезных» приветов неприятелю. Мы двигаемся по хорошей дороге на север, находим благоприятную огневую позицию и занимаем высоту 774 Магуры, которая представляет собой отличную наблюдательную позицию, отсюда открывается долина со всеми дорогами, ведущими из Балты. Я быстро пристреливаюсь к улице, которая делает двойную кривую. Здесь много выгодных целей. Я стреляю по бункерам и, помимо самой улицы, по могилам. Поражаю несколько важных целей. Когда колонна русских грузовиков из Палтиноасы подъезжает к Балте, я всеми имеющимися у меня боеприпасами подбиваю несколько грузовиков. К сожалению, я не могу продолжать стрельбу, так как мин у нас недостаточно. Из этого следует сделать соответствующие выводы. Ведь, будь у нас больше мин, мы смогли бы нанести значительный урон противнику. Я еще раньше требовал отдать нам миномет, который заметил в проезжавшей моторизованной колонне итальянцев. Они везли его на низкой, едва двигавшейся автомашине на цепях. Но итальянцы этого не сделали! Если они заметили, что русские со своими минометами наносят нам большой урон, то должны были понять, что неуважение к моим требованиям — это злая акция с их стороны! А здесь минометчики сворачиваются и готовятся двинуться в обратный путь. Двигаясь в свое расположение, мы слышали, как артиллерия прицельно била по разведанным нами объектам. Эхо разносило звуки выстрелов по лесам и долинам. Гордые и довольные своими успехами, мы выбираем теперь самый короткий путь назад, через Пичору-Инали, и вскоре подходим к нашей исходной позиции. Там солдаты сразу идут занимать свои окопы. Здесь я должен внести кое-какие дополнения. Так как сегодня мой 21-й день рождения, я вырезаю в коре моего высокого «наблюдательного бука» дату и буквы Г. Р. К сожалению, мне так и не удалось побывать после войны в этой прекрасной румынской местности. Вечером мы отмечаем день рождения в моей «штаб-квартире», маленьком доме в нескольких метрах от кладбища в долине. Мой приятель, унтер-офицер Хайнц Шписс, играет на пианино и услаждает нас своими замечательными песнями! Мы радуемся хорошим напиткам и сытной еде. Ночью над долиной звучит наше пение. Внезапно слышим снаружи выстрелы! Мы быстро выскакиваем из дома с оружием и отмечаем местность, откуда раздаются выстрелы. Со стороны горного склона слышен треск пулеметов. Затем отдельные ружейные выстрелы! Наверное, мы привлекли внимание ивана нашим пением, и теперь, пожалуй, он к нам подкрадывается? «Унтер-офицер, посмотрите на кладбище. Видите, там появляется мерцающий свет?!» Это говорит один из моих людей. И в самом деле: там становится то светлее, то темнее, то вообще что-то мерцает. Готовые к выстрелу, мы втроем осторожно пробираемся между надгробными камнями и могильными плитами или с каким-то щекотливым чувством ползем на животе, когда появляется свет. Наконец мы узнаем, откуда он идет. Из крохотной капеллы. «Вечный огонь». Это открытие все ставит на свои места. Стрельба на горном склоне прекратилась. Возможно, какие-то нервные вояки начали палить на склоне холма? До следующего утра все было спокойно. Однако часовые в это время должны сосредоточить свое внимание. Мы опустошаем последние бутылки. В полночь я стал старше на один день и один год! Мои приятели поздравляют меня и желают большого солдатского счастья. Пришел и наш лейтенант «мальчуган» Хартвиг, пожелал мне всех благ и счастливого возвращения домой в конце войны. Такие поздравления на войне — это уже счастье!