Книга Конрад. Клинок войны - Дэвид Ферринг

Цунтермайн обнял Таунгара и расцеловал его в обе щеки. Конрад предусмотрительно отступил на шаг и быстро оглядел комнату.

– Теперь нас шестеро, – заявил Цунтермайн и взмахом руки обвел находящихся в комнате. – Шестью шесть.

Кольца на его пальцах сверкнули в свете свечей, и вино перелилось через край хрустального бокала.

– Она здесь? – спросил Конрад.

– Терпение, дорогой мой мальчик. Ночь только начинается. Будем есть, пить, веселиться. И если ты станешь хорошо себя вести, очень хорошо… – Цунтермайн улыбнулся и отвернулся, не убирая руки с плеча Таунгара.

Все гости переоделись в мантии, но в алом свете их цвета виделись одинаковыми. Конраду показалось, что мужчин и женщин среди них поровну, хотя в некоторых случаях он не поручился бы, кто перед ним.

Юный прислужник, тот самый, что наливал Конраду вино в прошлый визит, подошел с переполненным подносом и предложил ему хрустальный бокал. Конрад все еще не мог решить, какого он пола. Правая, обнаженная половина груди явно принадлежала мужчине. Но длинные голубые волосы были завиты, а лицо припудрено и накрашено. Поначалу Конрад хотел отказаться от напитка, но тут же решил, что разумнее сделать вид, что он веселится вместе со всеми. Так что он взял бокал, поднес к губам, но пить не стал.

Он уже видел этот зал, хотя сейчас с трудом его узнал. Изящную мебель сменили сатиновые подушки на полу, а стены закрывали длинные бархатные занавеси. Два барабана отбивали несмолкаемый ритм; на них руками играл огромный лысый мужчина. В углу рядом с ним невысокая женщина перебирала струны арфы. Ее инструмент на первый взгляд совсем не подходил буйному сборищу, но, тем не менее, звуки странного дуэта завораживали.

Зал переполняли запахи, цвета и звуки. Хотя Конрад не прикасался к вину, голова его пошла кругом. В густом воздухе витал дым экзотических благовоний. Он узнал «ведьмин корень» и еще множество «запрещенных» ароматов. От нескольких вдохов Конрада накрыла волна опьянения.

Остальные гости разговаривали, смеялись, целовались и танцевали. Конрад оставался в стороне от их веселья. Он неторопливо обходил зал, чтобы его отчуждение не бросалось в глаза, и время от времени для видимости прикладывался к бокалу. Ему даже не требовалось пробовать напиток, чтобы понять, насколько он крепок, – стоило лишь вдохнуть пьянящий букет.

Тем временем хохот и разговоры становились все громче, плавающие в воздухе ароматы все крепче, а сцены вокруг все непристойнее.

– Конрад! – воскликнул один из гуляк и хлопнул Конрада по спине. – Вот она, настоящая жизнь!

Конрад уставился на ухмыляющееся лицо в каких-то дюймах от своего носа – оно показалось ему знакомым. Он попробовал представить его под шлемом имперского гвардейца и сразу же распознал капитана Холвальда, офицера, который каждое утро руководил поднятием имперских штандартов над дворцом. Он на мгновение задумался, сколько еще гвардейцев можно встретить в доме Цунтермайна.

– Да, сэр, – согласился он. – Конечно.

– Сэр? – засмеялся Холвальд. Вино расплескалось и потекло по его бороде. – Здесь мы все равны. Зови меня Манфредом. А тебя-то как по имени, Конрад?

– Это и есть мое имя. А заодно и фамилия. Другого у меня нет.

– Это Сибилл. – Холвальд указал на свою спутницу. – Сибилл, поздоровайся с Конрадом.

Обнаженную грудь высокой светловолосой женщины украшала татуировка с тем же узором, что носили все гости, кроме Конрада. Она опьянела гораздо меньше капитана. Сибилл оглядела Конрада с ног до головы с неприкрытым восхищением и широко улыбнулась.

– Принеси мне еще выпить, Манфред, – приказала она, не глядя на своего спутника.

Холвальд, пошатываясь, отошел, и Сибилл придвинулась к Конраду.

– Вернер знает, как устроить вечеринку, – одобрительно произнесла она.

Конрад кивнул. Вечеринка, вот куда он попал. Его драгоценная возможность узнать о судьбе Элиесы быстро превращалась в невообразимую оргию богатых скучающих жителей столицы, не имеющую ничего общего с Хаосом. Гости просто давали выход своим низменным инстинктам, стремясь получить сегодня все мыслимые чувственные удовольствия, поскольку завтра им придется натянуть привычные строгие одежды и вернуться к своему уважаемому положению в альтдорфском обществе.

А чего еще он ожидал? Конрад поднес бокал к губам и на сей раз позволил себе сделать глоток. Густой мягкий напиток оказался крепким, как он себе и представлял, а мятный вкус приятным теплом освежил рот и горло.

– Ты такое пробовал? – спросила Сибилл, подводя его к столу в противоположном конце зала. – Очень вкусно. Я думаю попросить у повара Вернера рецепт.

Она указала на серебряный поднос, взяла с него горстку крохотных лакомств и отправила в рот.

– Нет, спасибо.

Конрад узнал блюдо – его готовили из гриба, который некоторые солдаты на войне жадно поедали перед битвой. Они утверждали, что он делает их нечувствительными к ранам. Кто знает; не многих из любителей гриба ранили – в основном они погибали. Кто-то доказывал, что гриб изменяет восприятие, обостряет чувство опасности. Конрад же верил в обратное: он считал, что их чувства настолько притуплялись, что солдат уже не пугала смерть. Должно быть, так ощущали себя зверолюди.

– Мне кажется, что ты не получаешь удовольствия от приема. – Сибилл так и не отпустила его руку.

Она была очень хороша собой, даже несмотря на зеленые волосы, и Конрад сознавал, что при других обстоятельствах мог бы увлечься ею. Вероятно, женщина заметила, как он на нее смотрит, потому что неожиданно придвинулась к нему и поцеловала. Конрада обожгло теплом ее голой груди, и он не сопротивлялся – пока она не попыталась скормить ему грибы изо рта в рот.

Он отодвинулся, глотнул еще вина, держа бокал между ними, будто прикрываясь щитом от врага, в которого превратилась Сибилл.

– Дай мне твоего вина, – попросила она, и Конрад протянул ей кубок. – Нет, не так. Сначала выпей ты. Я хочу попробовать его на твоих губах.

Конрад покачал головой и наконец, высвободил руку из ее хватки. Ему больше не хотелось дотрагиваться до нее.

– Ты среди друзей, – настаивала Сибилл. – Мы все друзья. – Она обвела взглядом зал. – Почему бы нам не присоединиться к веселью?

Конрад только сейчас заметил, что они единственные, кто еще стояли. В зале царила почти полная тишина, и все гости были заняты. Не важно, кто с кем или сколько одновременно. Барабанщик и арфистка уже не играли, а занимались совсем другим делом; юный прислужник выбрал себе кого-то столь же неопределенного пола; Таунгар на деле доказывал, что девушка с розовыми волосами умела гораздо больше, чем встречать гостей у ворот, и даже Холвальд нашел себе партнеров за то краткое время, на какое покинул Сибилл. Но Конрад нигде не увидел Цунтермайна, хотя его трудно было бы не заметить, и отсутствие хозяина снова заставило его насторожиться.