Книга Проходимец по контракту - Илья Бердников

— В ноуте на диске «Д» музыка. Закинь на флэху что-нибудь. У вас порт на проигрывателе есть?

— Имеется. Так вот, — продолжил Санек, выбирая музыку из списка, — многие Выезды на Дорогу обнаружили уже давненько. Некоторые умники, из закрытых институтов, подозревают, что, возможно, тысячи лет назад. Хотя вряд ли до Рождества Христова, или нашей эры, если тебе так удобней. И существует теория о том, что не всегда эти Выезды функционировали в нынешнем режиме, но были открыты постоянно.

— Ого!

— Вот именно: ого! Можешь представить, как просто тогда людям было перемещаться в другие миры! Вот и переселялись наши предки целыми племенами. А историки сейчас головы ломают, куда пропала с лица земли та или иная народность… О, у тебя «эсид-джаз» имеется!

— Да, там много электронщины…

Санек вставил флешку в порт на панели проигрывателя. Система определила носитель, и из динамиков по бокам кабины мягко покатилась россыпь электропиано.

— Класс! — Санек замер на пару секунд, потом, передав мне обратно ноутбук, поднял перед собой на панели небольшой монитор, положил на колени радиоклавиатуру. — Сейчас определимся… Конечно, без навигационных маяков трудно, но их и не было здесь никогда… Ничего, вон по этим скалам и будем ориентироваться!

Я потянулся вперед, стараясь увеличить обзор, закрываемый сиденьем. Действительно, за отступившим от Дороги лесом проглядывали голые каменные склоны. На желтоватом камне изредка попадались невысокие деревца, видать самые стойкие или самые живучие.

«Скания» ощутимо поползла вверх. Санек замолчал, пытаясь сориентироваться в мельтешении карт, просматриваемых им на мониторе. Пару раз Дорогу перед движущимся автопоездом пересекала быстрая тень небольшой летучей твари, заставляя нас хвататься за оружие, но тут же исчезала за деревьями.

Теперь, когда я не был отвлечен на разговоры, мысли о произошедшем атаковали меня с новой силой. Вспомнилось бледное лицо Чермаша, лежавшего в луже собственной крови, его «беги», скорее угаданное мной, чем услышанное… Похоже, Иван догадался, что рация в его руках послужила поводом для нападения летающих тварей. Я знал его недолго, но человеком, судя по всему, он был неплохим. Почему же так случается, что хорошие люди умирают, а всякое отребье сидит себе спокойно в кабинетах и наслаждается прибылью, за которую другие положили свою жизнь? Виноваты ли мы сами в этом, выбирая себе Дорогу в жизни, или мы — просто статичные жертвы обстоятельств? И выходит так, что Чермаш, возмущенный использованием восьмилетнего ребенка в смертельно опасном предприятии, мертв, а Горошенко, упивающийся ролью надсмотрщика, — сидит целехонький в каморке охранников и жует, возможно, что-то из припасов, да еще и поносит Данилыча перед Шмулем…

Дурость какая-то…

Господи, кто же ответственен за все происходящее, и мне, находящемуся неизвестно на каком расстоянии от Земли, неизвестно в каких прослойках времени и пространства, нужно ли здесь обращаться к Тебе, можно ли? Как Бог относится к пребыванию людей на Дороге, и не превысили ли люди свои полномочия, выйдя за пределы Земли?

В том, что Бог существует, я никогда не сомневался. Даже когда читал антирелигиозные статьи в детской энциклопедии, даже когда слушал разоблачающие речи повернутых на теории Дарвина преподавателей…

Я помню, что совсем малышом, забившись под одеяло во время грозы, я слушал раскаты грома и думал: «Это — Бог», — хотя никто не говорил мне этого. И хотя понятие «Бог» было для меня весьма эфемерным, не имеющим формы и определенных признаков, но я понимал, что над миром есть какая-то сверхъестественная сила, есть кто-то главный, необъяснимый — да, но от этого не менее присутствующий. Может, это так проявлялась наследственность, может, подавало голос общечеловеческое желание кому-то или чему-то поклоняться, чувствовать себя защищенным чем-то свыше. Желание иметь великого покровителя.

Мои знания о религии были весьма поверхностными, можно сказать, что их совсем не было. Я считался православным и тайно от родственников и друзей был крещен в пятилетнем возрасте в маленькой церквушке, куда меня привезла мама вместе со своей подругой и подругиным кавалером, которые и стали моими крестными матерью и отцом, хотя я и не понимал, что это значит. Не понимал я и смысла самого обряда, кроме того, что так надо, но дедушке нельзя об этом рассказывать. Дедушка мой, к слову, был прожженным коммунистом и ярым противником религии во всех ее проявлениях и направлениях. Характер у него был еще тот, и мама совершенно справедливо считала, что лучше оставить властного старика в блаженном неведении относительно моего нового статуса.

Процедура крещения прошла абсолютно непонятно для меня. Какой-то дядька в черном халате (мне сказали, что это был поп, — слово священник как-то не прижилось среди нашего народа) изрекал нараспев что-то непонятное, при мелькании рук крестящихся старушек, потом помазал мне чем-то лоб, и я еще долго ощущал странную щекотку на коже…

Конечно, дедушка все узнал. Конечно, он поднимал меня на смех. Мне же было все равно: я считал, что приобщился к Богу. К Богу, Которого я не знал.

Странно, но, размышляя на тему, которую я уж никак не собирался затрагивать, я словно сбросил с себя напряжение произошедшего.

«Алеха, приятель, — обратился я к самому себе. — Или ты стал слишком толстокожим, или с твоей психикой что-то не в порядке…»

По идее, после такого сильного стресса, я должен был бы пребывать в эмоциональном шоке, может, в истерике. Помню, как после первого просмотра фильма «Матрица» меня, переполненного эмоциями и новыми впечатлениями, вынесло из зала и я вместе с другом помчался куда глаза глядят, не чувствуя расстояния. Видать, организм пытался сбросить стресс движением. Очнулись мы с другом в конце городского парка, посмотрели друг на друга, потом на часы и поняли, что нам никак не успеть на работу, так как мы очень далеко зашли. Конечно, были из-за этого проблемы… А сейчас я чувствовал себя практически спокойно, несмотря на то что на моих глазах погиб человек, да и сам я побывал на волосок от смерти, как бы банально это ни прозвучало.

«Чем бы это ни было, но сейчас меня это устраивает», — успокоил я себя и принялся изучать подобранные мною коробки с автоматами. Распечатал одну, вытащил автомат, обнаружил там же коллиматорный прицел в отдельной коробочке, два добавочных прозрачных магазина — удобно, можно проследить за расходом боеприпасов, — какие-то запасные детали… Покрутил автомат, пытаясь восстановить в памяти процедуру разборки автомата Калашникова, которую вбивали в наши юные головы инструкторы военной подготовки. Стрелять, к слову, нашему классу так и не пришлось, как бы ни мечтали об этом пацаны-одноклассники, все-таки были уже лихие девяностые, когда всем стало абсолютно наплевать на военную подготовку школьников. Всем, кроме нашего военрука Валерия Павловича Черешни, который стал просто учителем физкультуры, но держал еще в несгораемом ящике в подвале несколько «АКМ» с недостающими деталями и гонял, при возможности, старшеклассников, натаскивая наши неумелые руки разбирать и собирать замасленное орудие убийства.