Книга Враги - Дмитрий Шидловский

— А я так не считаю, — печально вздохнул Алексей. — Все бы хорошо, если бы речь шла только о теоретических спорах. Только знаешь что, Паша? Меньше всего мне хотелось бы, чтобы мы с тобой когда-нибудь встретились в бою друг с другом. Помнишь, что говорил тот знакомый Дмитрия Андреевича. Только сейчас я понимаю, что он был прав. Нам нельзя допустить этого, Паша.

Павел машинально дотронулся до револьвера, спрятанного во внутреннем кармане пиджака. Это движение не укрылось от Алексея. В последние дни мичман Костин немало потратил времени на то, чтобы его ученик безошибочно определял, вооружен ли его собеседник. «Черт, — подумал Алексей, — он при оружии, значит… Значит, все очень плохо. Я провожу часы в тире, чтобы метко стрелять в таких, как он, он носит оружие, чтобы не промахнуться в такого, как я. Господи, ну почему все так глупо? Ведь я не хочу ему зла. Мы же с ним друзья. Неужели неизбежно, чтобы идеологические расхождения сделали нас врагами?»

— Конечно, Леша, — натянуто улыбнулся Павел. — Мы же друзья.

— Друзья, — улыбнулся и Алексей, но внутренний голос уже настойчиво твердил: «Перед тобой человек, решивший встать на твоем пути с оружием в руках. Человек, который неизбежно станет твоим личным врагом. Бойся его, беги от него. А если не сможешь убежать — убей, чтобы не быть убитым самому»

— Пора, — засуетился Павел. — Скоро отправление, а мне надо еще в одно место успеть. Рад был тебя увидеть.

— Спасибо, что зашел, — поднялся со стула Алексей.

— До встречи в Питере. — Павел крепко пожал руку друга.

Он подошел к вешалке, натянул полушубок, надел шапку, подмигнул Алексею и двинулся к выходу. Глядя ему вслед, Алексей с ужасом подумал: «А ведь мне придется расстреливать их пачками. Может, не его расстреливать, но таких, как он. Прав ли я? Могу ли я? В тысячный раз задаю себе этот вопрос. А сколько жизней они заберут, если их не остановить? Нет, я буду стрелять».

* * *

Выйдя из здания Морского корпуса, Павел быстрыми шагами пошел в противоположную сторону от порта. Идя мощенной булыжником улицей, присыпанной январским снежком, по которой проносились пролетки или с грохотом колес неторопливо катили ломовые повозки, он думал: «Типичный провинциальный город империи… пока. Что дальше? В моем мире, потом, он будет столицей типичного буржуазного государства. Столица захолустной страны, ничего не значащая в мире и пляшущая под дудку капиталистических воротил, — какая печальная судьба. Но я постараюсь этого не допустить. Здесь это будет столица Финляндской Советской Социалистической Республики. Господи, какой восторг, какое счастье, что я попал в этот мир. А ведь вначале боялся, дурак. Как же я сразу не увидел богатейших возможностей, которые мне открывает этот случай? Я могу многое изменить. Если повезет, я даже смогу предотвратить падение коммунизма в конце века. Стоп, что значит — повезет? Я решил, и я сделаю. Нет, не то. Я сделаю все, чтобы коммунизм победил на Земле еще в первой половине двадцатого века.

И тогда… Господи, я даже не могу представить, что будет тогда. Ни Второй мировой, ни холодной войны. Свободное развитие человечества, всеобщее счастье. Я сделаю это, я добьюсь… Вот только Лешка, с которым я только что расстался, не хочет этого. Почему? Он заблуждается, это ясно. Но ведь скоро начнется революция, и тогда… О боже! Но я не хочу этого. Я не хочу воевать с ним, он же хороший парень, умный, добрый. Нет, все будет нормально, все образуется, он поймет. Все будет замечательно».

За этими рассуждениями он и не заметил, как ноги сами принесли его к нужному месту. Расположенный на окраине Хельсинки трехэтажный доходный дом ничем не отличался от других, столь же неприметных зданий, но для Павла это был главный дом в Хельсинки. Привычно взбежав на второй этаж, он подергал ручку звонка. Через несколько секунд за дверью раздались шаги, и мужской голос шепотом произнес:

— Кто?

— Я по поводу ремонта швейной машинки, — назвал Павел слова пароля.

Тут же лязгнул засов, и на пороге возник полноватый человек с маленькими, аккуратно постриженными усиками. Он был в костюме-тройке и штиблетах.

— Проходите, — широко улыбнулся он. Павел попятился, на спине выступил холодный пот. В том, что на конспиративной квартире его встретил незнакомый человек, не было ничего удивительного. Но этот человек не произнес условленного отзыва, и это было опасно.

— Что же вы? Заходите, — повторил мужчина, делая шаг вперед и освобождая Павлу проход.

— Я сейчас… Я ошибся, прошу прощения, — пробормотал Павел и тут же развернулся и опрометью бросился вниз по лестнице.

— Стоять! — Голос сзади грохнул как выстрел. — Полиция!

За спиной у Павла по ступеням загрохотали ботинки преследователя. Стараясь не замедлять бега, Павел сунул руку за пазуху и нащупал рукоять револьвера. Пробегая по площадке, он вынужден был приостановиться для разворота, и в этот момент преследователь налетел на него, с силой толкнул к стене. Стараясь обездвижить Павла, он изо всех сил пытался вытащить из-за пазухи его правую руку. Отчаянно сопротивляясь, Павел все же сумел дотянуться до рукоятки спрятанного в кармане пистолета, взвести его и, извернувшись, выстрелить в противника через одежду. Мужчина вскрикнул от боли и отпрянул. Пуля пробила ему руку у локтя. Павел сделал шаг к лестничному пролету и остановился. Внизу, прямо на его пути, стояли двое мужчин в штатском, наставив на него револьверы. Сверху спускался еще один человек, в костюме-тройке, с револьвером в руке.

— Полиция! — зычным голосом крикнул он. — Бросить оружие, руки вверх!

Павел остановился в замешательстве. Сдаваться не хотелось, но было ясно, что при первой же попытке сопротивления его застрелят. Однако полицейские не дали ему времени на раздумья. Один из стоящих на нижней ступеньке лестницы подскочил к Павлу, выкрутил ему руку с револьвером и ловким движением обезоружил. Его раненый коллега мертвой хваткой вцепился в юношу с другой стороны. На запястьях у Павла щелкнули наручники. Сверху к ним спускался высокий, статный мужчина в костюме-тройке и с тростью в руках. На его лице играла довольная улыбка. По его выправке и выражению лица Павел понял, что перед ним жандармский офицер. Волна гнева захлестнула сознание Павла. Он возненавидел этого человека, который встал на пути к его великой цели. Но, рванувшись из рук жандармов, он тут же получил мощный удар в солнечное сплетение. Задыхаясь и корчась от боли, Павел все же не отрывал ненавидящего взгляда от лица своего главного противника. Он только в этот миг понял, насколько этот человек похож на Алексея. Теперь Павел ненавидел обоих.

* * *

Алексей вышел из здания Финляндского вокзала. Морозный воздух приятно щипал ноздри. Январское солнце заливало всю вокзальную площадь. Около главного выхода из здания вокзала скопились лихачи, но для курсанта Морского корпуса они были недоступной роскошью. Однако небольшой «кутеж» Алексей себе все же позволил. Поудобнее перехватив свой чемоданчик, он направился к трамвайному кольцу. Конечно, пятнадцать копеек за проезд до Лиговки — это недешево, но не тащиться же на своих двоих полтора часа по морозу. Избалованный техническими достижениями двадцатого века, Алексей далеко не сразу привык к миру, где трамвай был самым передовым, совершенным и дорогим видом общественного транспорта, а большинство не обремененных деньгами жителей столицы были вынуждены передвигаться пешком.