Книга Оседлать чародея - Сергей Крускоп

– Это как же понимать? – законно возмутился самодержец. – Это они всегда такое откаблучивают?

– Э… – замялся Виан, а затем, на всякий случай поклонившись, продолжил: – Не вели казнить, царь-надежа! Они вообще-то спокойные как младенцы! Да вы сами посмотрите – стоят, глазами лупают! Не знаю, с чего это они такой фортель выкинули! Может, от кого из ваших конюхов пахло чем – жиром, к примеру, медвежьим…

– Ты мне, подлец, на конюхов не клепай! Знаток выискался! – с одной стороны, царь хотел на Виане отыграться – не велика, конечно, сошка для царского-то гнева, но хоть что-то. С другой стороны – вот они, златогривые, стоят, копытами не машут, гривами не трясут, добрых людей о забор со всей дури не приголубливают.

Те «добрые люди», что еще держались на ногах, потирая ушибы, подошли ближе, глядя попеременно то на коней, то на Виана, то на царя. Виан услышал, как за его спиной конек вздохнул, словно переводя дух. В уже начинающем буквально искрить воздухе будто потянуло ветерком.

– Так вот, раз такой знаток, – продолжал Влас Второй несколько сварливым, но явно совсем другим тоном, – то и иди вместе с ними на конюшню. Посмотрим, так ли ты в лошадках разбираешься!

– Э… – начал было Виан, не ожидавший такого поворота событий.

– Не «э»! – оборвал его царь. – Вот Витодгар, он ткнул пальцем в одного из конюхов. – Он будет над тобой старшим. Проявишь себя – царское мое слово: ни в чем нужды знать не будешь! Обманешь, не сумеешь коников своих унять, а если и сумеешь, да плохо за ними ходить будешь, – велю засечь до смерти. Понял?

– Как не понять? – ответил Виан, еще не решив про себя, к добру ли такие перемены в жизни.

– А раз понял, так веди златогривых на наше царское подворье. Витодгар покажет куда.

– Государь, – возмутился тут молчавший до сих пор тощий – да как же так можно: мужика сиволапово, криворукого…

– Молчать, Селиван! – взвизгнул царь. – Тебя не спросили! И вообще – все вон пошли! – набросился он на конюхов и прочих слуг. – Чего зенки пялите, без дела маетесь?!

Селиван заткнулся и поплелся следом за государем, бросив на Виана, мягко сказать, неприязненный взгляд.

– Ну что, парень, – прогудел старший конюх, как тебя там?

– Виан, – отозвался Виан.

– Во, Виан, ты царскую милость-то не огорчай оно и откликнется добром-то! Точно тебе говорю: сам уж два десятка лет на государевой службе! Государь-то – он вспыльчивый, но отходчивый. Он критически оглядел Виана.

– Парень ты ладный, при дворе такие не без пользы. Только вот приодеться тебе надобно. Как коней-то поставишь в денники, так походи по лавкам, одежки-обувки прикупи, чтоб по государеву двору ходить не стыдно было.

Тут конюх заметил горбунка.

– Ой, – сказал он, – это еще что за зверушка? Конек поморщился.

– Да и сам не знаю, – нашелся Виан, покосившись на длинноухого, – продали за ледащего жеребенка, которого только на собачий корм. А выходил – эвон что выросло! Зато преданный как собака и пожитки возит.

Конек наступил Виану на ногу, парень в ответ пихнул его локтем, дескать, не мешай. Конюх только покачал головой.

– Ну, – вынес он вердикт, – ежели ты такого заморыша выходить сумел, то на конюшнях сгодишься.

Прежде чем уйти, Виан подошел к братьям.

– Тебе чего? – мрачно спросил его Драп.

– Да деньжат чуток.

– Ага, – Драп скривился, – тебе и служба непыльная да хлебная, да еще и деньжатами делись! Эвон чего удумал!

– Вообще-то, – скромно напомнил Виан, – Деньги эти все мои. Так что это я с вами делюсь. Там восемь кошелей – давайте-ка два сюда!

Сил, более здравый и спокойный, выложил кошели на край обрешетки подводы, постаравшись, впрочем, выбрать те, что показались ему полегче.

– Не серчай на нас, братец, и не поминай лихом, – сказал он.

– Не буду, – ответил Виан, – да только и вы помните: я теперь при царской службе, вести до меня не прямо, так окольным путем дойдут. Ежели отца обидите-обделите – не обессудьте!

– Ишь как заговорил, – проворчал Драп, но Сил оттеснил его в сторону и примирительно кивнул:

– Мы ж разумные люди. Нешто такое богатство на брагу да девок спустим! Вот я, к примеру – сам знаешь, – жениться давно намеревался да хозяйство завести…

– Ну и хорошо, – кивнул Виан, – боги в помощь!

И взяв присмиревших коней под уздцы, направился за нетерпеливо хмурившимся Витодгаром.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Невзлюбил царский советник Селиван Виана за что-то, невзлюбил. С самого его появления во дворце. Смотрел на парня косо и хоть в открытую и не цеплялся, а все равно противно. То зайдет на конюшню проверить, как там кони – почищены ли, накормлены ли, хотя это вовсе не его, Селивана, забота. То в личную Вианову каморку при конюшне сунуть нос норовит. То вдруг пристанет с какой пустяковой беседой, да по ходу дела поинтересуется, как Виан к чернокнижничеству относится. Проверяет, значит, на – парень даже слово умное выучил – благонадежность.

Если не считать этого, то к жизни при дворе Виан быстро притерпелся и притерся: в чужие дела не лез, своими занимался исправно. Место и впрямь оказалось непыльным и хлебным, даром что и те два кошеля с серебром еще не иссякли, хотя Виан прикупил себе и рубах новых, и портов, и кушаков, и пару кафтанов, и две пары сапог – на разные случаи жизни. Даже заказал себе у кузнеца кольчугу – мало ли чего еще случиться может! Да и в свободное время пригожей девке одной не поскупился на бусы и пряники. Так что и выглядел, и жил Виан теперь не бед нее всех прочих царских конюхов.

Разумеется, едва выдалась возможность, Виан принялся удовлетворять свое любопытство относительно столичной жизни и быта, начав – если не считать покупку обновок и сопутствующую прогулку по торговым рядам – с пряников и той самой ласковой и пригожей девки.

– Ты, Виан, дикарь, – сказал ему на это несколько позже конек. – Ты попал в какой ни есть но культурный центр – так припади к этому источнику культуры, попробуй поместить в свою голову хоть какие-нибудь знания о мироустройстве! Даром что грамоте обучен.

В тот вечер Виан, чистивший скребницей златогривых коней и размышлявший, что общение со столичными жителями, и в первую очередь – жительницами, уже принесло ему некоторые новые знания о мире, горбунка отмахнулся. Однако позже принял конькову критику к сведению и, заказав себе кольчугу, зашел примеченную крошечную лавку книготорговца.

В лавчонке размером всего четыре на три шага было пыльно, темно и тесно. Пока глаза Виана не привыкли к полутьме, он мог различить только старую потрескавшуюся конторку со стоящей на ней чернильницей и прилепившиеся к двум стенам массивные темные стеллажи. Затем послышался скрип половиц, в комнату вошел сгорбленный старик со свечой в руке.