Книга Под крестом и полумесяцем. Записки врача - Алексей К. Смирнов

* * *

Что значит опыт! матерость!..

С. рассказывал доктору А. В. о способе отличить спирт метиловый от спирта полезного, вкусного. Надо накалить медную проволочку, поболтать в стакане и, если появится легкий запах фенола, сделать вывод, что спирт – метиловый.

А. В. саркастически ухмыльнулся:

– Как же, не станет он пить, раз там каким-то фенолом пахнет! Когда она уже куплена и открыта!

* * *

Одна из сестер-хозяек матерится особенно затейливо – длинно, в рифму, но без злобы. Один, однако, обиделся. Пришел к начмеду-академику.

– Да, да, – закивал начмед. – С хамством мириться нельзя.

Снял трубку, набрал номер, позвал озорницу. Послушал, прикрыл микрофон ладонью, медленно вернул трубку на рычаг. Пожал плечами:

– Ну, вот видишь – и меня послала.

* * *

– У меня двадцать пять зубов своих, – похвасталась заведующая.

* * *

Из былого (лирика).

Картина: гинеколог Р. И. гуляет с котом.

Стоит так кротко под деревом, а поводок уходит вверх, в листья.

* * *

Есть такое мероприятие: совещание заведующих.

Автор туда не вхож.

Донесли: заведующая, прослушав текущую информацию, решительно, шумно помяла в ладонях листок бумаги и объявила:

– Пора!

Встала и ушла.

* * *

Сотворение мира становится все понятнее и понятнее.

В начале было Слово.

Пример: утро. В отделении – тишина. Спокойствие, идиллия. Состояние пациентов – без ухудшения, процедуры отпускаются, бесшумно вонзаются иглы, сливаются в сортир таблетки. Обстановка – безоблачная, первозданный хаос. И так могло бы остаться до конца рабочего дня. Куда деваться трактору из колеи?

Не тут-то было: появляется М. Произносится Слово, за ним – Второе и Двадцать второе. Материя нарастает, словно мясо на костях, начинается бытие. Призывается заведующая отделением, сидевшая до того тихо… пламенеет заря нового мира… день начался.

* * *

Р., главный врач поликлиники, разделил по принадлежности мусорные бачки: на больничные и поликлинические. Лично следил, чтобы – не дай Бог! – какая санитарка из больницы не сунулась в чужую емкость.

* * *

Из древней истории: некто Ю. К. работал санитаром. Однажды, опившись, он погнал куда-то «рафик» и умудрился перевернуть его на бок. Ю. К. перепугался до того, что свалил из больницы – вообще: уехал на Украину, в родные пенаты, где – как утверждает легенда – прятался у матери на чердаке.

Его нашел нарочный из северной столицы: доставил депешу. Ю. К. предлагалось срочно вернуться в больницу, ибо его назначили заместителем главного врача по административно-хозяйственной части.

…Звезду Суворову Александру Васильевичу!

* * *

В ординаторской – фотообои: березовый лес. То ли весна, то ли осень. Рядом – кушетка.

…Больная вставала с кушетки, ей было тяжело – костыли, корсет и прочие штуки.

– Держись за березу! – сказала заведующая отделением.

* * *

Автор сидел и писал. К сожалению, историю болезни.

– У вас тут ушастик под двухтысячным, – сказала заведующая, кивая на календарь.

– ???????

– Ну как же, смотри.

Там, под календарем, пришпиленным к темного дереву шкафу, проступали невразумительные узоры – то ли тряпкой оставленные, то ли обеспеченные убогой лакировкой: ушастик. Уши там были.

* * *

Летом вокруг больницы обильно зеленеют насаждения, и в них кипит бурная жизнь.

Соседки по палате посоветовали больной И., которой ничто не помогало, кустотерапию.

Она, печальная, явилась к автору: назначьте!

* * *

Что выясняется! Не в столь далекие времена заведующая возглавляла парторганизацию.

* * *

Ч., заведующий травматологическим отделением, пьет ежедневно.

Утром можно видеть, как он, приближаясь по тропинке к больнице, на ходу кладет в рот пластиночку жвачки.

Вот он рассказывает: пришла к нему в кабинет бабка, а он после вчерашнего – никакой. Совсем. А бабка поет:

– Вы мне так помогли! Так помогли! Я вас, доктор, отблагодарю.

Ч. мучается, злится, страдает – дескать, хватит, сука старая. Давай сюда свою бутылку и уматывай. А та не унимается:

– Так помогли!.. Так помогли!…

Полчаса это длилось. Наконец, бабка – опять же со словами «я вас отблагодарю» – полезла в карман и вынула подарок: жвачку. И не упаковку, а одну пластиночку.

* * *

Беседа.

Заведующая отделением (сидя):

– Я уже десять лет как не снимала электрокардиограмму. Я себя чувствую хорошо.

Доктор М.:

– Еще бы.

* * *

Близится очередной День Медика. На сей раз администрация больницы «арендовала» и так (по слухам) ей принадлежащий пионерский лагерь (пустующий?).

– Черт с ним, не жалко! – прокомментировал доктор С.

От профкома – столы: водочка и колбаска. Остальное – за свой счет.

* * *

Трогательная история: автор дежурил, позвонила дочка Саша 5 лет. С детской серьезностью попросила:

– Будьте бобры, позовите (имярек)…

Что ж… устами – и так далее. Ребенок не ошибся. И сослуживицы восприняли как должное.

* * *

Плохо освещена поездка на электричке! А в разъездах проходит едва ли не треть жизни.

Пейзаж: хирург-уролог К., автор, коллега С. Год – Бог его знает, какой, мостят дорогу для Ельцина: ждут.

Автор ( печально глядя в окно):

– Забегали, суки. Дорогу ремонтируют! Ельцин едет.

С. (похлопывает К. по колену):

– К тебе едет: на мазок.

К. (с обычной мечтательностью):

– Кардиолог Акчурин – первое сердце, я – второе.

* * *

Фотообои не дают заведующей покоя. Созерцая, отметила:

– Березу криво нарисовали.

* * *

Поступили два брата, оба ливийцы. Внешность вполне моджахедская. Ну, там у одного то ли инсульт, то ли по башке треснули, а брат за ним ухаживает, но тоже с каким-то недомоганием. Первый же – совершенный баклажан, ничего не говорит и шевелится плохо.

Через две недели явился начмед. Он нахмурился и спросил: