Книга Чужими руками - Леонид Смирнов

— И ты здрав будь. Мир твоему дому, — в тон ему ответил археолог. Ему стало смешно: эти речения были совсем из другой оперы.

Существо подъехало к Платону. На археолога дохнуло имбирем, лавандой и хорошо очищенным опием.

— По Западу грезишь? Тибет тебе глянулся? Шамбала? Или Астрал? Нирваны жаждешь или Курукшетры? — деловито перечислило существо варианты обслуживания.

— А все сразу получить нельзя? — хитро прищурившись, осведомился Рассольников.

— Может, еще и за полцены? — Восхищенно хлопнуло в ладоши существо. — Ты — большой шутник, однако.

— Тогда кого-нибудь поживее. Не терплю сонных мух, — раздраженным тоном произнес археолог.-Даже в Тибете, — добавил с дежурной улыбкой.

— Боюсь, тебе не угодишь, — обидевшись, проворчало существо. — Смотри сам.

Оно щелкнуло пальцами, подав знак застывшим на диванчиках красоткам. Они казались статуями или большими фарфоровыми куклами, однако по команде существа одна за другой, не сходя с места, начали исполнять танец живота или принимать соблазнительные позы.

Платона подобные ужимки и прыжки вгоняли в сон. Его охватила тоска, но он покрутился на каблуках, оглядывая предложенное ему «воинство», и выбрал ту, что кривлялась меньше других.

— Я так и знал, — произнесло существо. — Я сразу понял, что ты — хороший знаток. Это Юйхе. Она совсем недавно перебралась сюда из Синина. Там у нее возникли какие-то разногласия с коллегами.

«Зачем он мне это рассказывает? — с удивлением подумал Рассольников. — Может, цену набивает?..»

— У Юйхе сильный характер и гибкое тело, — продолжал хозяин «пагоды любви». — Ты не пожалеешь…

— Сколько стоит вечер и ночь? — перебил археолог.

— Тысяча двести кредитов.

— Договорились, — скрипнув зубами; согласился Платон. Он терпеть не мог торговаться, хоть и приходилось порой. И в преддверии хорошего куша, который он отхватит, продав клад Шеффера, можно разок шикануть.

В комнате, куда их провел служитель-андроид, стояла квадратная тахта под шелковым балдахином с длинными кистями. Стены были покрыты потускневшими от времени коврами. На полу стояли четыре позеленевших бронзовых светильника, которые имели форму танцующих индианок. В дальнем углу была дверь в умывальную комнату.

Служитель заученно поклонился, получил чаевые и исчез. Девочка осталась неподвижно стоять посреди комнаты, словно спала. Под толстым слоем румян и грудами золотых украшений трудно было разглядеть, что на самом деле представляет собой строптивая китаянка Юйхе. И китаянка ли она вообще?

— Раздевайся, сними с себя побрякушки и смой эту гадость с лица, — усевшись на край тахты, распорядился Платон. Он почувствовал себя султаном, к которому привели новую наложницу. Юйхе не пошевелилась. — Ну, чего ждешь? Раздевайся. Пожалуйста, — добавил Рассольников, и волшебное слово разом подействовало.

Пока девочка стаскивала с себя многочисленные одежки, снабженные десятками пуговиц и крючков, Платон даже вздремнул. Наверняка в этой процедуре должен был активно участвовать вожделеющий посетитель. Изнемогая от желания, он бы часами боролся с непокорным нарядом…

Вконец запутавшаяся в застежках девочка всхлипнула и тихо попросила на пиджин-инглиш:

— Помоги. Там четыре крючка на спине. Мне не расстегнуть.

* * *

Открыв глаза, археолог с готовностью ей помог. У черных археологов — умелые и нежные руки. Материальная культура требует деликатного обращения.

Тело Юйхе оказалось стройным и хрупким. «Каково ей приходится под таким грузом?» — удивился Платон и тотчас обнаружил под самой нижней, кисейной рубашонкой тоненький антигравитационный поясок. Он рассчитан на пятьдесят килограммов и больше похож на украшение, чем на транспортное средство.

— Ты прекрасна как цветок лотоса, — сорвалось с уст Рассольникова.

И, как ни странно, эта банальная фраза возымела действие — девочка начала оживать прямо на глазах.

Юйхе расправила плечи, подняла тонкие руки и, повернувшись к небольшому зеркалу в фигурной бронзовой раме, стала расплетать мелкие косички и расчесывать свои чудесные черные волосы. Острые грудки ее приподнимались и опускались, так что у археолога сладко защемило сердце. Он чувствовал, как приливает его мужская сила.

* * *

На сей раз Платон не стал торопить Юйхе. Он любовался, и радость его была тиха — жажду истинной красоты быстро не утолить. В долгом походе у него было время соскучиться по женским прелестям.

— Ты очень спешишь, господин? — вдруг обернулась Юйхе.

Карие миндалевидные глаза светились как две редкостные жемчужины. На китаянку она была похожа не слишком — разве что на жительницу Гуандуна.

— Поспешай не торопясь, — ответил старинной поговоркой Рассольников. — Я подожду. Надеюсь, мы вместе примем ванну.

— Здесь нет ванны, — сказала девочка, поразив его в самое сердце. — Только тазик и кувшин с водой.

— Хорошо, я тебя обмою, — произнес Платон и, поискав глазами, обнаружил кнопку вызова.

Кибернетический слуга явился на зов минут через пять. Остановился на пороге, низко поклонился и спросил равнодушным синтезированным голосом:

— Чего изволите, белый господин?

«Полное смешение стилей», — в очередной раз отметил археолог и распорядился принести все необходимое для умывания. Прислужник стал много проворней, надеясь на щедрые чаевые, и не ошибся.

— Самые важные вещи у меня в сумочке, — забравшись в таз, Юйхе указала на большой кожаный кошель красного цвета, расшитый золотыми драконами.

— Хорошо, — машинально ответил Рассольников, не обративший на слова девушки никакого внимания. Его мысли были заняты другим.

Это случилось в самый разгар мытья — когда Платон ласково протирал мокрой губкой ее упругие белоснежные грудки с маленькими розовыми сосками. Юйхе вдруг задрожала и выскользнула из рук. Она не сбежала от него, она по-прежнему стояла в медном тазу, но больше не была стройной симпатичной девушкой, похожей на горную козочку. Перед Рассольниковым теперь стояла самая настоящая серая мышь — только гигантских размеров.

Животное повернуло мордочку, внимательно посмотрело на него, пошевелило носиком, словно унюхало сыр, и кое-как угнездилось в тазу. Часть воды выплеснулась на клетчатый линолеум.

Платон опешил. Так славно начинавшийся вечер был испорчен. Девушка заражена изменкой, и теперь придется требовать замену. А ведь он успел полюбить Юйхе, и ему не нужна была никакая другая. Лучше уж уйти отсюда и напиться в каком-нибудь ресторанчике с живой музыкой и перманентным танцем живота.

Рассольников вспомнил последние слова Юйхе — они явно не были случайными. Он заглянул в ее сумочку. Там, наряду со всякими женскими мелочами, лежала жесткая щетка и сложенная вчетверо записка. На белом листе бумаги каллиграфическим почерком было выведено: «Когда меня трут, я могу превратиться в мышку. Не бойтесь — это ненадолго. Только, пожалуйста, почешите мне спинку. И посильней — кровь плохо поступает в это неудачное тело».