Книга Ключи Коростеля. Ключ от Снов - Сергей Челяев

– Казя-а-а-ли-и-с! – что есть силы закричала на всю улицу женщина, и ребенок, вздрогнув от неожиданности, обернулся на отчаянный материнский крик.

– Пора, – шепнул Травник, и трое друидов, вскочив со снега в мгновение ока, бросились к заброшенному колодцу. Мальчишка же, испуганно оглянувшись на мать, быстро повернулся лицом к деревянному срубу и принялся спешно развязывать свою ношу. Его сверток, видимо, был крепко увязан веревкой. Скоро ребенок окончательно запутался в узлах и теперь отчаянно дергал за один конец веревки, силясь ее разорвать. И вдруг мать мальчишки остановилась посреди улицы и исторгла из себя жуткий, просто нечеловеческий крик ужаса.

Из колодца медленно поднималась очередная темная фигура, закутанная в балахон из серой мешковины. Она протянула руки к сгорбленной фигурке ребенка, увлеченного своими непослушными узлами, и внезапно руки оборотня удлинились и стали стремительно расти.

«Не успеть», – с отчаянием подумалось Марту. «Эх, Молчуна нет…» Арбалет, доставшийся им в качестве трофея от убитого Рябинника, друиды решили оставить островитянам. Должных навыков в обращении с миниатюрным механическим луком работы свейских мастеров не было ни у Марта, ни тем более – у Эгле. Что же до Травника, то после своего ранения он очень невзлюбил это опасное оружие и ни разу с тех пор не взял его в руки, словно опасался какой-то неведомой никому, но очень дурной приметы. Очевидно, подобные мысли мелькнули и у Эгле, потому что девушка на бегу резко остановилась, так что Травник, рана которого все еще давала о себе знать, едва не налетел на нее со всех ног. Эгле широко, совсем не по-женски, расставила ноги, далеко отклонилась назад и резко выкрикнула какое-то слово. В тот же миг с ее ладони, устремленной к колодцу, сорвался клочок огня и, окутанный черным дымом, пламенный сгусток понесся к оборотню.

Ночной в это время творил неведомый дьявольский обряд, и его далеко вытянувшиеся руки уже почти доставали мальчика, который наконец-то разорвал веревку и поднял голову. Увидев тянущиеся к нему длинные крючковатые пальцы, мальчуган беззвучно завопил, инстинктивно закрывая лицо, и его драгоценная ноша выпала у него из рук прямо в снег. Ночной издал торжествующее шипение, но в тот же миг клочок пламени ударил его в спину. Оборотень издал жуткий, какой-то птичий вопль, после чего, словно переломившись пополам, грянулся на край колодца и повис, зарыв длиннющие руки в сугроб.

Немедленно по всей деревне раздался ответный вой, причем из самых разных концов. Женщина подбежала к сыну и порывисто обняла его, закрывая своим худеньким телом от всех напастей этой страшной зимней ночи. Мальчишка же упорно вырывался и быстро и бессвязно лопотал, пытаясь что-то объяснить матери. Но та пуще прежнего кутала его в свой широкий и дырявый платок и прижимала к себе. Друиды тут же окружили колодец, пристально вглядываясь в темнеющие дворы и кусты меж избами. Март искоса поглядывал то на Эгле, то на Травника. Симеон пока еще не вернул себе былую крепость и ловкость после ранения в плечо, а Эгле только что применила боевую магию огня, и ей, возможно, требовалось некоторое время, чтобы вновь собраться с силами.

Первый ночной показался со стороны Травника, неслышно отделившись тенью от стены ближайшей избы. До него было рукой подать, но оборотень, сделав несколько шагов к друидам, остановился и застыл, как неживой. Эгле издала тихое тревожное восклицание. С ее стороны к ним не спеша шли две фигуры в балахонах. Збышек прикинул силы и решил переместиться ближе к молодой волшебнице, как вдруг в десяти шагах от него у колодца возник высокий оборотень, который давеча показался им смутно знаком. Внезапно в воздухе завыло, зашумело, и резкий порыв ветра со снегом отбросил с головы ночного капюшон. Збышек от неожиданности вытаращил глаза – этот лысый череп и большие хрящеватые уши часто снились ему в самых страшных снах.

– Это не ночные! – взвизгнул Март. – Это же… Старик! Здесь проклятые зорзы…

– Ошибаешься, парень, – не оборачиваясь, спиной к Марту проговорил Травник. – Ты, что, разве не слышишь ароматы?

В самом деле, от ночных, а от стоящего ближе всех Старика – в особенности, ощутимо тянуло мерзким запахом гниющей болотной травы и тления. Это были запахи смерти, и Март понял – перед ними не живые люди, а ходячие мертвецы. Или их тени.

Старик усмехнулся, и усмешка мертвого зорза показалась Збышеку страшной улыбкой смерти. Не в силах больше выдерживать эту кошмарную сцену, молодой друид быстрым движением выхватил из-за голенища тонкий и острый нож и что было сил метнул его в исчадие тьмы. Старик неожиданно ловко уклонился, и лезвие, просвистев над его головой, срезало бы, наверное, добрый клок волос, если бы голова зорза не была голой, как коленка. Оборотень вновь раздвинул рот в ухмылке, но на этот раз медленно и тщательно облизал губы. Язык Старика был неестественно красен, Збышеку даже показалось, что изо рта оборотня показалась кровь. Между тем на улицу выбегали все новые и новые фигуры в темных балахонах, и даже поверженный Эгле зорз несколько раз тихо всхрапнул, очевидно, понемногу приходя в чувство. Сердце Марта разом оборвалось и тихо стало опускаться вниз, в самые потемки его бесстрашной души. Травник же хладнокровно обнажил лезвие кинжала и держал клинок наготове. Эгле стояла очень прямо, словно аршин проглотила, глаза ее были полуприкрыты, лицо бледно, и лишь бескровные губы изредка слабо шевелились. Внучка друидессы творила заклинание.

Первым бросился в атаку ночной, что стоял напротив Эгле. Когда темная фигура с рычанием приблизилась почти вплотную, под ее ногами вдруг вспыхнул снег, и оборотень со злобным ревом отпрыгнул назад. Эгле же так и не открыла глаз. «Она видит его внутренним зрением», – забыв о своих страхах, подумал Збышек, и ему вдруг стало завидно и отчего-то – грустно. Поэтому он проглядел метнувшегося к нему Старика, и, получив от зорза жесткий тычок в живот железными пальцами, еле нашел в себе силы не упасть, а только отпрянуть в сторону. При этом он больно ушибся спиной о колодезный бруствер и еле подавил в душе вспыхнувший панический огонек. Травник молниеносно повернулся к ним и взмахнул кинжалом. С кончика лезвия тут же сорвалась дымная огненная петля и едва не захлестнула уже торжествовавшего победу оборотня. Старик отскочил, и в ту же минуту ночные кинулись на друидов со всех сторон.

Огненная петля вспыхнула, пламя полыхнуло в человеческий рост, но несколько ночных все же прорвались. Отразив первый натиск, друиды встали плечом к плечу, закрывая собой ошеломленную женщину с мальчишкой. Сообща было легче обороняться, поскольку одиночный бой на мечах, увы, никогда не длится долго. Однако пламя уже начало гаснуть, а ночные явно превосходили друидов, если не умением, то числом-то уж точно.

– Великодушные господа, – громко прошептала женщина, и Травник быстро обернулся вполоборота, не выпуская боковым зрением из виду ближайшего оборотня. – Ясновельможные пане…

– Не бойся, хозяйка, – быстро проговорил Травник. – Мы вас в обиду не дадим.

Был ли он сам уверен в собственных словах? Но женщина тут же подалась к друиду всем телом и зашептала скороговоркой.

– Муж… ясновельможные пане… Покуда я за Казялисом-то кинулась, Бронис… ну, муж мой то есть…