Книга Хранитель Виртуальности - Владимир Гусев

— Ладно, уговорил. Удачи!

Мы как раз проходим мимо одной из кабинок. Юрт входит в нее, но не телепортируется, как обычно, а тут же выходит, уже в шапке-невидимке. Я его не вижу, но зато наблюдаю слабо мерцающий значок Винтерпола, медленно плывущий в сторону клуба спиритов. Лениво повернувшись, я дефилирую вслед за значком, привычно поглядывая на стрелки системы позиционирования и оставаясь в реале почти строго посреди кабинета. Не исключено, вскоре придется активно перемещаться, и неизвестно, в какую сторону. Так что центр кабинета в реале самая выгодная позиция.

Народу в этот утренний час на улицах немного. Виртляне сейчас в основном сидят в офисах, виртуальных или реальных. Но некоторые зеваки и туристы все же встречаются. Какая-то девица в весьма рискованном вечернем платье демонстрирует прелести своего виртела. Повинуясь универсальному закону притяжения разноименных зарядов, к ней клеится парень в джинсах и тенниске, не скрывающей бугрящихся бицепсов. Оба наверняка блефуют — и возрастом, и прелестями, и мышцами. Пока это еще разрешается Хартией. Поправка на соответствие параметров виртела телу физическому отклонена подавляющим числом голосов.

Юрчик подходит к клубу спиритов, останавливается, его значок исчезает.

«Прошел стену… — слышу я его голос. Мы общаемся через один из закрытых каналов Винтерпола, недоступный для простых виртлян. — Здесь никого нет. Иду по коридору. В него выходят четыре двери. Прохожу через стену рядом с первой слева. Эта комната тоже пустая. Возвращаюсь в коридор…»

Юрчик действует грамотно, хоть и молодой еще. Плана клуба у него нет. Заблудиться в незнакомом здании, если идти напролом через все стены, ничего не стоит. Возвращаясь каждый раз в один и тот же коридор, он тем самым ведет топографическую съемку внутренностей здания. И если мне случится прийти ему на помощь, я, повторив тот же маршрут, легко его найду.

Впрочем, в вирте прийти на помощь трудно. Схватки, если и происходят, столь быстротечны, что поучаствовать в них успевают только те, кто в момент начала находился на расстоянии прямой видимости.

«Прохожу через стену рядом со второй дверью слева, — продолжает Юрчик. Это то ли средневековый замок, то ли церковь, но без православных икон или католических статуй. Может, мусульманский храм? Ни разу не был в таком, не знаю. У дальней стены группа людей, они что-то делают. Сейчас подойду поближе… Кажется, меня заметили. Проверяюсь…»

Я как раз подошел к двери клуба спиритов. Подошел и остановился, якобы разглядывая барельефы, расположенные по обе стороны от двери. На одном разрезанная недалеко от вершины пирамида, из вершины смотрит недреманное око… Бога. На другом — звезда Давида…

«Да, заметили! — продолжает Юрчик. — Пытаюсь уйти через ту же стену. Прошел… В коридоре двое, кажется, охранники. Они меня не видят. Сейчас попробую войти в зал с другой стороны…»

«Возвращайся! Немедленно возвращайся!» — беззвучно командую я. Не нужно, чтобы случайные прохожие слышали эти слова. Ведь среди них могут оказаться и не случайные…

«Ты думаешь…» — возражает Юрчик вместо того, чтобы немедленно ретироваться. Узнать, что именно я думаю, мне не суждено: по моим ушам словно бьют большой подушкой…

Бум-м-м…

Я невольно хватаюсь за уши. Это — реакция вирта на убийство. Случись такое на улице, была бы еще и световая вспышка. Сюда тотчас примчалась бы патрульная машина, и убийца немедленно был бы идентифицирован и в вирте, и в реале. Но на этот раз все произошло за стенами, наверняка бум-м-мопоглощающими (что запрещено Хартией); я услышал звуковой сигнал только благодаря служебному каналу связи, и никакая патрульная машина сюда не примчится.

Убийство копа — преступление более чем серьезное. За это наказывают не только виртуально (чаще всего — отлучением на длительный срок от вирта), но и реально. Шок от виртуальной смерти достаточно болезненный. Это сделано для того, чтобы у виртлян сохранялся инстинкт самосохранения. После введения в Хартию соответствующего пункта количество насильственных смертей в реале почти вернулось к первоначальному, довиртуальному уровню.

Правда, виртуальную смерть пытались запретить — особенно после того как двое стариков действительно умерли, не выдержав виртшока. Но не отменили — от виртуального секca умирают ежегодно тысячи пожилых мужчин, и никто не устраивает по этому поводу панику. А виновных в смерти стариков судили и наказали как за убийство в реале — пожизненное заключение без права выхода в вирт. Это послужило хорошим уроком — насильственные вирт-смерти случаются теперь лишь втрое чаще, чем реальные.

«Экстренное сообщение. Жовтяк вызывает Федотова», — отчетливо артикулируя речь, но совершенно беззвучно сообщаю я.

«Федотов на линии».

«На улице Клубная, в клубе спиритов, только что убили копа, Юру Смирнова. Срочно нужна группа захвата. И окажите Смирнову помощь в реале, его кабинет номер двести восемь».

Последнее можно было не говорить. «Скорая помощь» в Управлении работает четко. В кабинет наверняка уже проник врач, сделал укол обезболивающего… Вначале копы пользовались привилегиями: не испытывали ни боли, когда их убивали, ни даже стресса. Но, во-первых, их возненавидели лютой ненавистью все без исключения виртляне, во-вторых, смертность среди копов в реале так и осталась высокой — и даже имела тенденцию роста! Тогда и нас подстригли под общую гребенку. Копов в виртуале снова стали считать за людей, смертность снизилась. Теперь убитый в вирте коп должен, как все, проходить реабилитацию и раньше чем через два-три дня в вирт не возвращается. И это при том, что заново осваивать виртело ему не приходится — эту привилегию нам сохранили. А рядовой виртлянин… Пока новое тело приобретет, пока зарегистрирует, пока ходить в нем научится… Раньше чем через месяц в вирт он при всем желании не вернется. Поэтому обычный виртлянин и дорожит своим виртелом, своей виртуальной жизнью…

И, соответственно, жизнью реальной. Чего и стремились достичь авторы знаменитого двадцать первого пункта Хартии.

«Группа захвата готовится. Выход в вирт — через четыре минуты, — сообщает Федотов. — С реалом сложнее».

Да, в реале отыскать преступников труднее. Невозможно поднять по тревоге всех полицейских всего мира. А ведь преступник, убивший Юрчика, мог погрузиться в вирт и из квартиры в Новых Черемушках, и из офиса на Бродвее, и из джонки, плывущей в Желтом море. Если даже я смогу распылить убийцу Юрчика в вирте, все равно через два-три часа он оправится от шока, ищи тогда его в реале, а ветра в поле. Допустим, его адрес в реале и установят — а удается это далеко не всегда, — все равно у него будет тысяча уловок, тысяча способов выиграть дело в суде и уйти от ответственности.

«Я пошел в клуб. Без моей команды штурм не начинать, ждите на улице».

«Понял. Ждем на улице. Будь на связи».

«Надеюсь, ты не услышишь „Бум-м-м!“».

«Я тоже надеюсь».

Соблюдать конспирацию, отыскивая свободную кабинку телепорта, мне некогда. Я немедленно надеваю шапку-невидимку (девица в откровенном вечернем платье, флиртовавшая в скверике с накачанным парнем и время от времени поглядывавшая на меня, застывает с открытым ртом), включаю код прохождения сквозь стены и… отключаю полицейские значки. Да, они надежно защищены. Да, пароль меняется каждую неделю. Но тогда как охранники клуба обнаружили Юрчика? Шапка-невидимка защищена еще сильнее, хотя и ее может «снять» опытный хакер.