Книга Рождественская история - Лора Брантуэйт

Это был самый ужасный сочельник в ее жизни. У нее было ощущение, что она таскает на себе ящик динамита и сжимает зубами шнур. Стоит его отпустить — и он выстрелит змеей, потеряется где-то, а потом динамит рванет в самый неподходящий момент.

Она не спускалась до самого вечера. Ее никто и не беспокоил: по-видимому, занимались приемом гостей. Нужно было еще разложить подарки под елкой, которую традиционно поставили в музыкальной комнате, где стояло фортепьяно, на котором играла Аманда. Патриция разобрала сумку, полностью набитую подарками.

Дурацкое в этом году получается Рождество. Подарков накупила в три раза больше, чем необходимо. Ну ничего. Осчастливим присутствующих.

Музыкальная комната располагалась на третьем этаже. Патриция этой прихоти родителей никогда не понимала: ну зачем было тащить фортепьяно под самую крышу? И каждый год отправлять туда же елку. А ее ставили всегда, даже когда Патриция и Алекс выросли.

Пришла мама — уже немного усталая, но с довольной улыбкой. Патриция, мрачная, как горгулья на Нотр-Дам де Пари, сидела посреди завернутых в яркую шуршащую бумагу коробок.

— Пат, какая прелесть! Не нужно было столько везти с собой…

— Ошибаешься. Рождество все-таки…

— Да. Приезжали Уилкинсы. Мы решили тебя не беспокоить. Ты отдохнула? — Аманда тщетно пыталась определить причину настроения дочери. А настроение было таково, что задавать прямые вопросы она не решалась.

— Ага. Отдохнула.

— Помочь тебе отнести все это под елку?

— Да. Только не уговаривай опускать подарки в носки.

Они двигались, как маленький, груженный ценностями караван.

Потом Патриция отправилась на кухню, чтобы помочь тете Кэт. Разумеется, Кэтрин суетилась там же. Патриция упорно на нее не смотрела и с видом хирурга, делающего сложнейшую операцию, украшала блюда с закусками.

Кэтрин выглядела особенно счастливой, и это было отвратительно.

В семь пятнадцать Патриция поднялась к себе, чтобы поправить прическу, и обнаружила на сотовом восемнадцать пропущенных вызовов от Миранды. То ли секретарша умирала от желания пожелать своей начальнице счастливого Рождества, то ли еще от чего-то умирала. Патриции это сейчас было в общем-то все равно, но, чтобы потом не мучиться угрызениями совести, она перезвонила.

— Патриция, она сошла с ума! — Чувства переполняли Миранду, поэтому она опустила ритуальные приветствия.

— Кто?

— Миссис Маршалл! Помните, они с мужем купили дом на пять спален на Паркинг-стрит?

— Помню. Та расфуфыренная толстуха, что строила из себя английскую баронессу…

— Точно. Она оборвала сегодня мне телефон!

Патриция не стала уточнять, откуда у нее номер Миранды. Это все равно какое-нибудь нелепое стечение обстоятельств или воздействие лунных циклов. Неважно.

— Она вопит, что у нее в доме привидения. На кухне они перекладывают вещи, а появляются из зеркала в ванной их с мужем спальни. Она насчитала пять призраков. Грозится вызвать полицию, экстрасенсов, подать на нас в суд и расторгнуть сделку.

— Она не имеет права! — возмутилась Патриция.

— Найдет другой предлог. Что делать, Патриция? — По истерике Миранды можно было судить о степени давления на нее клиентки, вообразившей себя медиумом.

— Сегодня сочельник. Завтра Рождество. Отдыхайте. Ешьте индейку. Пейте эгг-ног. Я не знаю, что еще… Постараюсь взять билеты на завтра. Позвоню, когда прилечу. Да, и… телефон отключите.

— Хорошо, Патриция. Только прилетайте скорее. Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества.

Патриция посидела пару минут, бессмысленно глядя на погасший дисплей мобильного. Привидения — это чушь. Хорошая страшилка для тинейджеров и полоумных старух. Но госпожа Маршалл и вправду может выкинуть что-нибудь нежелательное.

У Патриции был случай, когда клиент через суд аннулировал сделку. Потеря денег и трата нервов. Спасибо, больше не хочется.

Нужно лететь в Вашингтон и выяснять, что случилось.

К праздничному ужину Патриция готовилась особенно тщательно. Когда она вошла в столовую, на мгновение повисла пауза — и только потом раздались восхищенные возгласы.

Она надела платье из красного шелка на тонких бретельках, узкое, до колен — простота кроя лишь подчеркивала достоинства ее фигуры. На шее — серебряное колье с рубином и такие же серьги. Никакой вычурности. Только элегантность и изящество.

Кэтрин, которую Патриция «из лучших побуждений» одела в синее платье с гипюровой вставкой, стушевалась.

Патриция, как луч прожектора, чувствовала на себе взгляд Эрика. Она нашла в себе силы посмотреть ему в глаза. В них она прочла восхищение на грани благоговения и еще тревогу. При других обстоятельствах этот взгляд свел бы ее с ума. Но не теперь…Она приложила все усилия, чтобы в ее глазах он не увидел ровным счетом никакого чувства.

В белоснежной рубашке и дорогом сером костюме он и сам был хорош. Патриция изо всех сил делала вид, что ее это нимало не интересует.

Всеми владело особое настроение, какое бывает, наверное, только в канун Рождества: ощущение светлого чуда, происходящего где-то совсем рядом.

У Патриции такого ощущения не было. Напротив, ее поташнивало всякий раз, когда она замечала нежности, которыми обменивались Алекс и Кэтрин. Когда Эрик попытался с ней заговорить, она ответила ему что-то такое, от чего тетя Кэт завела разговор о том, какие мужчины нежные существа и как их отпугивает женская жестокость.

В остальном Патриция держалась подчеркнуто уверенно и весело: всем улыбалась и с энтузиазмом ковыряла вилкой в тарелке. Есть до сих пор не хотелось, и в свете последних событий аппетит совсем пропал, но нужно было отдать должное стараниям хозяйки дома.

— Я буду встречать Новый год здесь, — бросила Патриция как бы между делом.

— Вот здорово, милая! — искренне обрадовался отец.

— Но на пару дней мне нужно слетать домой. Неотложные дела.

Поднялась волна общественного возмущения: как можно, в Рождество…

— Я же встретила праздник месте со всеми! — пожала плечами Патриция. И рассказала в лицах историю про дом с привидениями.

Все смеялись вместе с ней.

Ровно в полночь поспешили наверх — разбирать подарки.

В свертках «Для Патриции» нашлись: большой ежедневник в обложке из тисненой красной кожи от «Эрмес», золотой браслет, платье из шифона и что-то там еще. Она с деланым весельем открывала коробки и не запоминала, что там. Какие-то нужные и красивые вещи или бессмысленные безделушки. Не важно.

Она держала в руках кашемировый шарф цвета топленого молока и уже знала, что это от Эрика. В тон пальто. Теплый, чтобы не простудилась снова. Какая фальшивая забота!