Книга Стрингер. Летописец отчуждения - Александр Радин

Смертин зацепил торчащую железку и порвал штанину. Хруст ткани был настолько агрессивным и громким, что Вик даже вздрогнул. Нервы.

— Под ноги смотри, дубина. И руками не махай. «Трамплин» вон… По краю… По краю… Чего ты уставился на этот болт?

Растяпа. Точно до беды доведет.

Вика бесила вся эта ситуация. Элеваторы толстяк и журналист с горем пополам миновали, но легче от этого не стало. Животноводческий комплекс представлял собой хаотично разбросанные то здесь, то там амбары, длинные, собранные из панелей загоны и площадки для выгула скота, отгороженные друг от друга сеткой-рабицей. Похоже, запустение сюда пришло задолго до появления Зоны. Огромные наваленные повсюду кучи навоза давно поросли травой, изрезав территорию комплекса целой сеткой бугров, неровностей и холмов. Некоторые горы навоза даже возвышались над соседними зданиями. Земля под ногами была испещрена какими-то норами и дырами размером с кулак. Вик решил двигаться в сторону видневшейся около автозаправки разбитой грунтовки. Тем более, справа разрослась какая-то черная дрянь.

— Стой! И медленно назад…

Толстяк вовремя увидел, что стрингер как раз к ней и полез.

— Черненькая? Нравится она тебе? Сейчас вся рожа волдырями пойдет! Тогда точно понравится…

— Да отвали ты! — огрызнулся Смертин. — Пить есть? — спросил он, тряся пустой флягой.

«Пить ему, — подумал со злостью Вик. — А может, бабу еще голую… Навязался, чтоб его черти дрючили, прости господи».

Дорога делила весь комплекс на две равные половины. На выезде колхозники установили цистерны с горючим для заправки сельхозтехники. Сами комбайны и тракторы покоились неподалеку, прямо за поставленными на ребро плитами-перекрытиями, выполнявшими, скорее всего, роль забора. Шлагбаум со сторожкой остались нетронутыми временем. Железные ворота валялись прямо на дороге, угодив самым краем в пузырящийся «кисель».

— Киса, помнится, эти «кисели» страсть как не любил. Как утопил на первой ходке сапог, так и сразу люто возненавидел, — вспомнил Вик. — Километра три потом босой ногой шпарил. А верещал-то как, когда Пирог у него из пятки «задорную колючку» выдергивал. И впрямь задорная. Разодрала всю ногу так, что не разобрать, где мясо, а где кожа.

— Ты о чем? — не понял Смертин.

— А вон, смотри, — показал Вик на ворота.

Вроде никакой угрозы, но что-то было не так на этой здоровенной «совковой» ферме. Слишком тихо, слишком пустынно. Да и химера куда-то запропастилась. Не могла она так просто их бросить. Не в ее правилах.

— Крысы, — сказал, замедляясь Вик.

— Что? — Смертин так и не убрал камеру с плеча.

— Здесь должна быть куча крыс. Ты посмотри, какой тут для них рай. Крыс нет.

— Ну и хорошо. Я их уже кучу наснимал.

— Ты точно дождешься пули, — прошипел сталкер. — Надоел ты мне уже со своими приколами, — толстяк поудобнее перехватил автомат и направился к ближайшему пригорку, чтобы осмотреться. — Нет крыс, значит, кто-то их жрет или пугает. Неужели это так трудно понять?

— Может, увидим его? — сразу оживился стрингер. — Как думаешь, а? Ты мне так и не дал поснимать клювастых.

— У тебя совсем, что ли, страха нет?

— Хреновину с красным глазом, засевшую в зарослях около фермы, я испугался. Выходит, есть. — Алексей задумался. — Привык я уже к этим красотам, — продолжил он. — И еще я фаталист. Если мы здесь, значит, так надо. Судьба. И если я не выйду из Зоны — тоже судьба. Хочешь не хочешь, а работать надо. А ты мне, кстати, мешаешь.

— Я тебе жизнь спасаю, идиот! То ли ты такой везучий сукин сын, что серьезно не нарывался, то ли полный псих. Я наблюдал, как ты с псевдопсами забавлялся. Ты знаешь, что одна такая тварь без труда разорвет невооруженного человека? — не на шутку разошелся сталкер. — Мы каждую минуту как на сковороде, а ты с этой дрянью все не наиграешься!

Он многозначительно показал на камеру, громко чихнул и закурил.

— Во! Истину говорю, — ткнул Вик в небо пальцем.

— Химера рядом, — кивнул стрингер на дымящуюся сигарету.

— Плевать. Она и так нас пасет больше двух часов. И поверь, как только химера захочет убить… Как только у нее появится малюю-ю-ю-сенькое желание, самое что ни на есть крошечное… Она это сделает. Не поможет ни «Калашников», ни твоя пукалка — ничто. Разве что взвод военных сталкеров или Семецкий с этой тварью могут разобраться. И что делать, я не знаю.

Вик нервно присел на корточки.

— А кто такой Семецкий?

— А! — махнул рукой толстяк. — Вон лучше «электру» сними.

Аномалию датчик определил еще за сотню метров. Сталкер решил припугнуть Смертина, а потом отказался от этой идеи. Смысла не имело. Стрингер был беззащитней слепого котенка. И самое поганое, что журналист отказывался учиться выживать. Вику надоело быть нянькой. Он злился, что позволил себе распустить вечером нюни и разоткровенничался с этим идиотом. Руки так и тянулись пустить пулю в затылок, особенно когда Смертин зависал над какой-нибудь очередной гадостью со своей камерой на плече, накручивая объектив. Будь с Виком Бешеный или Пирог, те бы давно избавились от стрингера. Особенно когда узнали про деньги. Пирог бы своего не упустил и плевал он на все эти законы. Да и много кто наплевал бы. Зона не терпит слабости и соплей.

Толстяк чувствовал все сильнее нараставшее беспокойство. Что-то коробило Вика. Что-то не давало покоя. Сталкер глубоко вздохнул, стараясь сосредоточиться. Еще раз внимательно пробежал взглядом по округе.

Журналист суетился вокруг аномалии, кидая в нее сухие ветки. Та огрызалась разрядами. Легкий ветерок трепал травинки и мягко скользил по пухлой щеке толстяка.

Что не так? Почему же нет крыс? Где химера?

Чувство Зоны сработало у сталкера слишком поздно. А есть ли оно? Вик был уверен, что есть. Тонкие ощущения больного похмельем, который бежит к унитазу, зная, что через секунду его вырвет. Предчувствие резкого запаха гнили еще до того, как открыл вакуумный пакет с едой, пролежавший трое суток на солнце. Вот на что похожи ощущения, которые иногда появлялись у толстяка перед очередной ловушкой. В Зоне нет ничего человеческого. Поэтому она награждает сталкеров чем-то своим, желчным и ядовитым, но иногда полезным.

Дальше все происходило очень быстро. Хотя Вику и показалось, что крайне медленно. Так бывает.

Перед глазами у толстяка пролетали только страшные картинки. Тело работало рефлекторно. Сознание удивлялось, сжималось от страха, кричало, билось в истерике. Тело, словно существовало в параллельном измерении, не обращая на сознание никакого внимания. И слава богу.

Из норы к журналисту подполз полутораметровый белый червь.

Ноги Вика начали движение.

Журналист наклонился, направив на тварь камеру.

Палец толстяка уперся в предохранитель автомата.