Книга Прикладное терраформирование - Эдуард Катлас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Администратор помнил все цифры. Он помнил их всегда, но все равно повторил их еще раз – перед встречей. Слишком важные люди и слишком хорошие друзья, чтобы иметь роскошь допустить ошибку. Чтобы позволить себе дать неверное число, которое они все равно потом проверят. Слишком важная тема, чтобы он мог позволить себе их, своих единственных соратников, не убедить.
– Больше семи евро за километр Марса, – усмехнулся Бунтарь – но откуда данные по этому самому «соотношению»?
– Это было легко. Я закладываю по нескольку миллионов евро ежегодно во всевозможные соцопросы, нелинейный анализ бирж, расчеты динамики цен на сырье, продовольствие, жилье. Все влияет, но кое-что влияет сильнее. Например, после того, как райдер включил магнитное поле, соотношение изменилось. Сразу, и сильно. До этого оно росло понемногу, но стабильно, но после того случая сразу прыгнуло. Потом стабилизировалось и держится на одной и той же планке до сих пор.
– Один к одному? – пошутил четвертый. – Было бы неплохо.
– Один к тысяче, – ответил Администратор. – Участки на Марсе, если продавать их сейчас, будут стоить тысячу евро за квадратный километр. Хорошая цифра, но слишком маленькая, чтобы говорить о серьезных деньгах. Мы не сможем подрядить на терраформинг ни одну серьезную контору. Они все считают деньги, не только мы. В тот момент, когда разрешат торги, все сразу поймут, что подобные вложения не окупятся.
– Но стоимость будет расти? – спросил третий. – Мы же исходим из этого?
– Да, – кивнул Администратор. – Именно. Но тут важно соблюдать баланс. Дождаться момента. Когда перевозчики смогут дать нужную нам цену на доставку людей и грузов. Когда людей на Земле станет достаточно или они станут слишком богаты, чтобы быть готовыми переплачивать за экспансию. Слишком рано – и мы прогорим. У нас не будет денег, а у людей Марса. Пересидим, не двинемся вовремя – нас просто снесут с наших мест и освоят Марс без нас.
– Не хотелось бы, – вздохнул четвертый. – Лучше с деньгами. И с Марсом. Березы бы очень хорошо смотрелись на красном грунте…
Они рассмеялись, все четверо.
– Так сколько? На сколько надо затянуть процесс? – спросил Бунтарь. Хорошо, когда твои аргументы услышаны и все согласны с твоей правотой. Хорошо, когда ты тщательно готовишься к разговору и подбираешь нужные слова, нужные цифры и нужный тон.
– Процесс в любом случае ускорился. Я бы сказал, нам придется сместиться года на три. Соотношение значительно выше, чем я рассчитывал, но вот на Земле – все так, как идет. Самое раннее – пятьдесят второй. Но лучше будет, если мы сумеем дотянуть до пятьдесят пятого. Все лучше. Надежней. Богаче. Проще.
– Но на всякий случай я подготовлю почву? – почти просяще спросил Бунтарь.
– Под раннюю экспансию? – уточнил Администратор. – Конечно. Придется. Мы уже убедились, что процесс иногда становится неконтролируемым. Лучше будет, если это произойдет снова, чтобы мы хотя бы сумели сделать вид, что владеем ситуацией.
Бунтарь кивнул. Администратор кивнул тоже. За ними одновременно кивнули третий и четвертый. Бунтарь, вернувшись к роли техника, потянулся и выключил глушилку.
– Еще кофе? – широко улыбаясь, спросил четвертый. Ресторан, как, впрочем, и весь небоскреб-гостиница, все-таки принадлежал ему, и на правах хозяина он должен был проявить радушие к гостям.
Тем более что он их искренне любил. И готов был спустить все свое состояние, если они попросят.
К тому же он знал, что с ними он всегда заработает еще.
Кирпичный оттенок денег
Т: минус 17. 2049 год н. э. Новичок
Юноша подходил к зданию пешком, потому что стоянка, на которую зарулил его машину робот-охранник, находилась почти в километре от основного здания. То ли данные о его прибытии еще не поступили на периметр, то ли его так проверяли, но стрелки рекомендованного движения упорно увели его машину в сторону от офиса, на дальнюю парковку.
Может быть, эта парковка и не была дальней?
Чем ближе юноша подходил к нужному ему месту, тем больше склонялся в пользу последнего предположения. Трава, прикрытая ячеистой пластиковой защитой, не соответствовала образу часто езженой. Тяжелые кроны кленов, затеняющие дорожку, тоже словно подсказывали, что к слову «экология» здесь относятся серьезно. И с приближением к офису все серьезней и серьезней.
Хотя все, что юноша знал о компании, говорило ему, что плюют они на экологию с высокой колокольни. Вернее, на все институты экологической защиты, которые активно создавались последние годы.
Едкие высказывания ЗГД по науке на тему «мы уважаем воздух, которым дышим, но взяток принципиально не даем» все время попадали в топы новостных лент. Особенно тогда, когда экологи ввели налог на подъем грузов на околоземную орбиту. На самом деле – даже хуже, на высоты, начиная со стратосферы. А это означало – сильный удар по всем, кто занимался космосом, в любом его виде. Давно лоббируемый налог, и, как всегда в таких случаях, в общем-то разумный. Частные прыжки без парашюта из верхних слоев, прямо вниз, до земли, с запуском средств торможения уже у самой поверхности стали настоящим писком моды. Это называлось «джунга» и стоило безумных денег. Один нюанс – на подъем одного такого туриста уходила туча топлива, выжигался кислород, в атмосфере оставалась еще одна пусть и быстро рубцевавшаяся, но рана.
Теперь такие забавы стали еще дороже. Экологи обещали льготы для «добросовестных» исследователей космоса, но как раз вокруг этих льгот и развернулся нешуточный скандал, в котором успел засветиться заместитель по науке.
Во всем остальном компания вела себя тише воды ниже травы. Даже вот этой, слегка притоптанной по уровню ячеек пластиковой защиты. Никакой рекламы, как у Near Space Shipyards или Терры-II, никакого участия в видеодискуссиях, полная внешняя тишина и забвение. Они даже в открывшемся три года назад листинге Space Composite не светились.
Потому что компания оставалась непубличной. Созданной на частные средства и, насколько он знал, продолжающей существование на частные средства. Акционерами компании являлись только ее сотрудники. Зато все, без исключения.
Как он слышал, акционерами компании являлись даже работающие на нее охранники и уборщики. Наверное, поэтому их почти не было. Он, по крайней мере, не увидел пока ни одного.
Юноша чуть повернул голову влево, реагируя на движение. Словно подтверждая его мысли, там полз низенький робот-уборщик, медленно и тщательно отбирая, какие именно листья он хочет собрать, а какие – оставить догнивать.
И вот этот офис – отличный офис, надо сказать, с отличной территорией-парком на несколько сотен гектаров. Но доехать до него – сотня километров от Красноярска, в самой глуши, что называется – «до Черемушек, а дальше лесом». В его понимании это было последнее место, где можно было расположить компанию, которая одна из первых выкупила лицензию на терраформирование. Хорошо хоть, что Енисей рядом.
