Книга Любовь как спасение - Ольга Лобанова

Но день расплаты настал. В их дворе очередной раз вырыли широкую и довольно глубокую траншею то ли для ремонта, то ли для прокладки каких-то коммуникаций. А чтобы жители дома могли перебираться на противоположную сторону, перебросили через ров не слишком широкую и не очень толстую доску. Бабушка строго-настрого запретила Сашеньке даже наступать на столь неустойчивый мостик, но Саша, без памяти любившая бабушку, слушалась старушку не всегда. Она долго смотрела, как взрослые, балансируя руками, мелкими шажками преодолевают препятствие, ругая ремонтников на чем свет стоит. А потом решила испытать свою храбрость. Выбрала момент, когда поблизости никого не было, и решительно шагнула на доску. Доска прогнулась, но не сильно, и слегка закачалась. Поддерживая равновесие раскинутыми руками и не глядя вниз, как учил ее дед, она дошла до середины. Остановилась, перевела дыхание и сделала еще несколько шагов. До конца доски оставалось всего ничего, когда Саша опять остановилась и посмотрела вперед: на другой стороне стоял тот самый большой мальчишка, наголо обритый и с пластырем на лбу.

— Тебе передали, что я собираюсь с тобой сделать?

— Передали… — пролепетала Сашенька, поняв, что парень не шутит.

— Ну тогда я сейчас и начну тебя убивать. Деваться тебе все равно некуда, — парень решительно направился к доске, и тут Сашенька поняла, что не в силах сделать ни шагу — ни вперед, ни назад. От страха она опустила голову — и увидела под собой бездонную пропасть. Это был конец, она это почувствовала всем своим крошечным существом, и спасти ее некому. Голова закружилась, Саша вскинула руки, пошатнулась, страшный мальчишка стал уплывать, уплывать… Парень, видно, сообразил, что еще секунда, и эта девчонка грохнется в яму, — и успел подхватить ее на руки. Через несколько секунд Сашенька очнулась, увидела перед собой лицо парня и крепко-крепко зажмурила глаза — теперь она в смерть уже верила.

— Так и быть, живи! — Парень поставил Сашу на землю, смачно сплюнул и быстро скрылся в своем подъезде.

Она никогда и никому не рассказывала, как близка была в тот момент к гибели, и больше ни разу не видела того парня. Вскоре деду дали отдельную квартиру в Сокольниках, и они навсегда уехали с Чистых прудов.

Теперь, спустя тридцать пять лет, она опять падала в пропасть, и ей опять неоткуда было ждать спасения. Александра думала только о том, как бы найти силы съездить завтра в больницу и еще раз — в который за последние годы! — пережить это унижение. Признаться персоналу, что это она — жена того алкаша, которого привезли ночью, было для нее страшным унижением. В душе не было ни тревоги, ни сочувствия мужу, зато была абсолютная уверенность, что он и на этот раз выпутается без особого труда. И если она не уйдет от него, все начнется сначала: бесконечный кошмар из пьянок, лжи и разговоров о призрачном богатстве, который разрушал ее душу, ее тело, лишал уверенности в себе. Отнимал саму надежду на то, что можно жить иначе.

Утром Александра нашла Толика уже в общей палате: как она и предполагала, травмы оказались средней тяжести и уже не требовали реанимационного вмешательства. Синюшного цвета, заросший щетиной, с заклеенным носом и загипсованной рукой алкаш предстал перед ее взором, и это был ее муж.

— Сашуль, ты уж извини меня, так получилось, — невнятно забормотал Толик. — Мы чего-то с тобой обсудить хотели — я не помню, что… Но давай все потом, когда выпишусь.

— Да, потом, — что она еще могла сказать?

Заглянувший в палату врач сказал, что, в общем-то, ничего страшного — покой и диета. А через пару недель отпустит домой.

Она спустилась в вестибюль больницы с вполне осознанной мыслью, что если сейчас же не сделает что-то из ряда вон выходящее, то сойдет с ума или умрет от разрыва сердца. Александра начала судорожно искать в сумке театральный билет, на котором записала телефон того брюнета с легкой проседью — как его, Константина. Он подвозил ее до театра, куда неделю назад она отправилась одна. Ее верная спутница Аленка была занята в университете, и чтобы не завыть от тоски в пустой квартире, Александра решила пойти в театр в гордом одиночестве. Опаздывала, на улице подняла руку, чтобы остановить частника. Побаивалась немного — частники все больше бомбили на старых полуживых машинах, но остановилась более чем приличная иномарка. И более чем приличный водитель спросил, куда ей ехать. По дороге познакомились, разговорились и как-то сразу пришлись друг другу. Денег водитель не взял, сказал, что извозом не занимается, а остановился просто так — было ему скучно и одиноко в тот момент, а тут симпатичная женщина с протянутой рукой.

— Если еще когда нужно будет вас подвезти, звоните. Всегда к вашим услугам.

Александра записала телефон больше из вежливости, чтобы не обидеть человека — помог все-таки. После спектакля хотела выбросить использованный билет, но не выбросила — почему, и сама не знала. Несмотря на все тяготы и разочарования последних лет Саша не могла решиться даже на легкий флирт. Не потому что свято блюла верность мужу, но ей казалось пошлым и недостойным кокетничать и уж тем более ложиться в постель с чужим мужчиной только потому, что ей изменяет муж. Но сейчас углубляться в столь тонкие переживания у нее не было сил.

Через час она ходила по чужой квартире и рассматривала чужие картины, книги, большую фотографию, на которой улыбающийся Константин обнимал красивую шатенку с большими умными глазами. В квартире было уютно и чисто, но присутствия женщины не чувствовалось.

— А где твоя жена?

— Умерла в прошлом году, сердце. Теперь вот живу один, — Константин развел руками, показывая, что так много места ему одному, в общем-то, и не нужно. — Сын — летчик, служит на Дальнем Востоке.

Александре нравился этот дом — простой и теплый, нравился его хозяин, чем дальше, тем больше нравился. Она чувствовала, как медленно, шаг за шагом, вырывается из плена собственной жизни. Они пили вино, смеялись, танцевали и опять пили вино. Константин ни о чем не расспрашивал, и Александра ничего ему о себе не рассказывала. Но и без этого тем для разговоров у них находилось предостаточно — словно знали друг друга давным-давно. Впервые за последние годы она чувствовала себя молодой, красивой и абсолютно свободной. То ли вино кружило голову, то ли какие иные процессы активизировались в ее организме, но заросшее щетиной лицо мужа уплывало в ее сознании все дальше и дальше, пока не превратилось в крошечную точку синюшного цвета и не исчезло совсем.

— Что у тебя с глазом? Травма? — наученная горьким мужним опытом, она еще в день знакомства заметила, что левый глаз Константина всегда немного прикрыт. Это совсем его не портило, но придавало 88 лицу какое-то смешливое выражение, казалось, что он все время подмигивает собеседнику.

— Да… Очень давнишняя и полученная при весьма неординарных обстоятельствах. Не поверишь, но мне ее нанесла совсем маленькая девочка, кстати, тоже Саша. А я к тому времени был уже здоровенный лоб — лет двенадцать-тринадцать. Мы жили тогда на Чистых прудах, и я побил одного ужасно противного мальчишку, он все время ябедничал, всех закладывал. Надо же, забыл, как его звали.