Книга Красиво жить не запретишь - Марина Серова

Мы зашли в кафе и сели за столик.

— Кофе пить будешь, Василий? — спросила я. — Угощаю, давай не стесняйся.

— Я пиво лучше, — буркнул он.

— Как скажешь.

Я заказала чашечку кофе и бутылку «Балтики», единичку.

— Ну, рассказывай, сосед, как живешь, — начала я разговор, — почитай, года четыре не виделись. Если не больше.

— Да как живу, — Карась после пива заметно расслабился, — ходку еще одну сделал. Вот, вернулся недавно.

— Чего же ты такого натворил опять?

— Да не повезло один раз, тачку раздевали ночью. Патруль подошел, ну и… На зону, на зону-у… — запел он, горделиво приосанившись.

Он совершенно не изменился.

— Ну, а мать как? — поспешила я сменить тему.

— Также все. Теперь семечками торгует.

— А ты молодежь развлекаешь?

Он промолчал, сделав вид, что очень увлечен своим пивом.

Я положила на стол локти и, вплотную придвинувшись к нему, спросила зловещим шепотом:

— Слушай, Карась, а ты чего побежал-то?

— Куда побежал? — открыл рот Карась.

— Ты дурачком-то не прикидывайся. Кто меня стеречь велел?

— Стеречь? Ты чего, Танька, кто ж тебя стерег-то? — напряженно засмеялся он.

Так, хватит издеваться надо мной!

— Достал ты меня, Карась, — вслух сказала я.

Я полезла в карман, попутно как бы ненароком задрав свитер, продемонстрировала ствол.

Карась притих.

Достала из кармана пачку денег.

— Смотри, Василий, — сказала я, — расскажешь мне все, получишь это. Нет — поедешь со мной.

— А что я сделал-то?

— Это мы по дороге придумаем.

Карась помолчал, пожевал губами. Про пиво он уже и думать забыл.

— По дороге куда? — спросил он.

Ах ты, гнида, он еще допросы мне устраивает!

— А вот туда, — я снова достала свою незаменимую липовую ксиву.

— Все-таки в менты подалась… Всегда с мусорами якшалась… — упавшим голосом сказал он.

— Какие менты, Васенька, Бог с тобой. Эф-эс-бэ, — по слогам произнесла я, — дошло?

До Карася, видимо, дошло. Он тоскливо посмотрел в сторону выхода. Я перехватила его взгляд:

— Свалить хочешь? Ну, попробуй еще раз, все равно ты бегать не умеешь.

Он опустил глаза и принялся грызть ногти на татуированных пальцах.

— Тань, — вдруг тихо сказал он, не поднимая головы, — отпусти меня, а? На зону я не хочу больше, а скажешь тебе чего, меня же потом башки лишат.

Так, уже теплее.

Я снова наклонилась к нему.

— Вот здесь, — я постучала кончиком пальца по пачке денег, — сто долларов, свалишь в другой город, никто тебя не тронет. В противном случае пойдешь срок мотать за соучастие, — я на секунду задумалась, — в чем-нибудь, а уж на допросах я тебя твоим дружкам постараюсь сдать. Доступно?

— Не по-соседски поступаешь, Татьяна, — с угрозой начал Карась, — я…

— Закройся.

Он замолчал.

Потом отхлебнул из бутылки.

Сейчас расколется, деваться ему некуда.

— Ладно, хрен с тобой, слушай.

Я кивнула. Получилось!

— Чума меня послал, — сказал он.

— Чумак, что ли?

Он испуганно посмотрел на меня:

— А откуда ты знаешь?

— Продолжай.

— Ну вот, он говорил, если его баба будет искать, пацанам его свистнуть. Они в скверике в кафе сидели. Фотографию он твою показывал, да я тебя что-то не узнал. Красивая ты стала. Как кинозвезда какая.

Я усмехнулась. Вот еще! Комплиментами начал одаривать, задабривает, что ли? На женскую психику действует? А вот откуда они фотографию взяли интересно?

— Давай, давай, дальше.

— А чего дальше? Чума с квартиры съехал. Вчера мужичонка какой-то прибегал к нему, — Карась ухмыльнулся, — стебанутый совсем мужичонка, орал чего-то. Я у подъезда с малолетками стоял, слышал.

— Понятно, — сказала я, — а куда Чума твой переехал?

— Да откуда я знаю? Он мне что, докладывается, что ли? Попробовал бы я спросить… Они б меня, как того мужика…

— Какого мужика?

— Ну, прибегал который. Пацаны чумовские его в подвал водили. Может, пришили или еще чего. Не знаю. Только он кричал, сопротивлялся, не хотел идти.

Ну что же, вот и не поквитаться нам, Григорий Львович. Жаль.

— Ну-ка, Карась, вспомни хорошенько, куда мог Чума уехать?

— Да не знаю, говорю же… Хотя… Ну, на дачу на свою мог. Он там часто жил, если шухер.

— Где дача? — спросила я.

— Он про нее не особенно распространялся. Где-то у поселка «Сокол», по-моему, — проговорил он неуверенно.

Ну, хоть что-то.

— Ладно, — сказала я, отхлебнув из чашки безнадежно остывший кофе, — свободен, вали отсюда.

Карася как ветром сдуло. Он даже пиво не допил. Схватил со стола бабки и исчез. Ничего, денег не жалко, я с Благушина еще стрясу.

Я тоже кофе допивать не стала, расплатилась и вышла. На улице нашла телефон-автомат, бросила монеточку и набрала благушинский номер телефона.

Ответила мне секретарша:

— А Вадим Павлович обедает, он…

— Ничего, сейчас перестанет, — оборвала я ее, — срочно Благушина к телефону!

Последнюю фразу я рявкнула таким начальственным голосом, что секретарша, судя по звуку, уронила трубку.

Спустя полминуты к телефону подошел сам Благушин:

— Я вас слушаю.

Я рассказала ему все свои последние новости. Он вздохнул.

— Никуленко жалко.

Я промолчала. Уж мне-то точно не было его жалко.

Потом попросила его проверить данные на Чумака Валентина Евсеевича, домашний адрес которого…

— Хорошо, — сказал Благушин, кончив записывать, — перезвони через часок.

— Да, и еще, Вадим Павлович, вы все-таки проверьте подвал.

— Само собой, Татьяна Александровна, проверим. Желаете присутствовать на опознании тела?

— Шуточки у вас, — устало ответила я, — кстати, я у вашего подручного револьвер забрала. Покойного подручного, — добавила я, — у Толи, которого вы за мной присылали.

— Да, да, — спохватился Благушин, — я уже знаю про покушение. Вас не ранили?

— Нет.

— А того бандита на лестнице вы уложили?