Книга Запах соли, крики птиц - Камилла Лэкберг

Йонна услышала, как позади нее какой-то парень спрашивает Барби, не разрешит ли та ему пощупать силикон. Публика пришла бы в восторг. Йонна старательно засучила рукава, чтобы стали видны шрамы — единственное, что она могла противопоставить.

— Послушай, Мартин, можно мне на секундочку зайти? Надо бы кое-что обсудить.

— Конечно, давай! Я просто заканчиваю несколько отчетов. — Мартин призывно махнул Патрику рукой. — В чем дело? У тебя какой-то озадаченный вид.

— Ну, я толком не знаю, что и думать. Мы утром получили результаты вскрытия Марит Касперсен, и кое-что кажется мне странным.

— Что именно? — Мартин с любопытством наклонился вперед. Ему вспомнилось, что Патрик бормотал нечто подобное уже в день аварии, но потом он, честно говоря, выбросил это из головы, да и товарищ больше о том не упоминал.

— Понимаешь, Педерсен описал все, что обнаружил, а я потом еще говорил с ним по телефону, но мы никак не можем разобраться.

— Рассказывай! — Любопытство Мартина возрастало с каждой секундой.

— Во-первых, Марит умерла не при аварии. Она к тому времени уже была мертва.

— Что ты, черт побери, говоришь? А как же? От чего? Инфаркт или нечто подобное?

— Не совсем. — Патрик, почесывая голову, изучал отчет. — Она умерла от отравления алкоголем. У нее в крови обнаружили шесть и одну десятую промилле.

— Ты шутишь! Шесть и одна десятая ведь способны прикончить лошадь.

— Точно. Педерсен утверждает, что она, вероятно, влила в себя количество, соответствующее бутылке водки. За довольно короткое время.

— А родственники говорят, что она вообще не пила.

— Именно. У нее к тому же не обнаружилось никаких признаков злоупотребления алкоголем, а это, по всей видимости, означает, что в организме отсутствовали навыки восприятия спиртного. И Педерсен предполагает, что реакция последовала довольно быстро.

— Значит, она по какой-то причине здорово надралась. Конечно, трагично, но такое случается, — заметил Мартин, удивленный явным беспокойством Патрика.

— Да, все выглядит именно так. Но Педерсен обнаружил одну закавыку, которая несколько усложняет дело. — Патрик положил ногу на ногу и стал просматривать отчет в поисках нужного места. — Вот. Попробую перевести на нормальный язык. Педерсен вечно пишет чертовски непонятно. Значит, так: у нее имеется странная синева вокруг губ. А еще некоторые признаки ран во рту и в горле.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Не знаю. — Патрик вздохнул. — Этого недостаточно, чтобы Педерсен мог сказать что-либо определенное. Он не может с полной уверенностью утверждать, что она не вылакала целую бутылку в машине, после чего умерла от алкоголя и съехала с дороги.

— Но она должна была оказаться в полубессознательном состоянии еще до того. К нам не поступало рапортов о том, что кто-либо в воскресенье вечером ехал странным образом?

— Я таковых не обнаружил. Но это только прибавляет ощущения, что тут что-то не так. С другой стороны, особого движения в тот момент не было, и, возможно, она патрульным просто не встретилась, — задумчиво произнес Патрик. — Однако Педерсен не может найти объяснения ранам во рту и вокруг него, поэтому я полагаю, что у нас есть основания разобраться поподробнее. Возможно, это обычный случай пьянства за рулем, а может, и нет. Как ты считаешь?

Мартин немного поразмыслил.

— У тебя ведь с самого начала имелись какие-то возражения. Думаешь, ты сумеешь убедить Мельберга?

Патрику было достаточно взглянуть на него, чтобы Мартин рассмеялся.

— Все зависит от того, как это подать.

— Ну разумеется, все зависит от того, как подать. — Патрик тоже засмеялся и встал. Затем он вновь обрел серьезность. — Ты считаешь, что я совершаю ошибку? Делаю из мухи слона? Ведь Педерсен не обнаружил никаких конкретных указаний на то, что это не просто несчастный случай. Но вместе с тем, — он замахал факсом с отчетом о вскрытии, — вместе с тем, что-то тут настораживает, только я никак не могу… — Он взлохматил рукой волосы.

— Давай поступим так, — сказал Мартин. — Начнем расспрашивать народ, постараемся узнать побольше деталей и посмотрим, к чему это нас приведет. Возможно, ты и наткнешься на то, что не дает тебе покоя.

— Да, ты прав. Послушай, я сейчас уломаю Мельберга, а потом давай поедем и поговорим поподробнее с сожительницей Марит.

— Идет, — отозвался Мартин, вновь возвращаясь к написанию отчетов. — Заходи за мной, как освободишься.

— О'кей. — Патрик уже шагнул за дверь, когда Мартин остановил его.

— Послушай… — нерешительно сказал он. — Я давно хотел спросить, как у тебя там дома? Со свояченицей?

Патрик улыбнулся в дверях.

— У нас появилась надежда. Анна, похоже, стала выбираться из глубочайшей ямы. Во многом благодаря Дану.

— Дану? — переспросил Мартин. — Эрикину Дану?

— Извини, как это — Эрикину Дану? Он теперь, с твоего позволения, наш Дан.

— Да-да, — засмеялся Мартин. — Вашему Дану. Но какое он имеет к этому отношение?

— В понедельник Эрику осенила гениальная мысль позвонить ему и попросить приехать, чтобы поговорить с Анной. И сработало. Они встречаются, совершают долгие прогулки, и, похоже, Анне только того и требовалось. Буквально за пару дней она стала совершенно другим человеком. Дети счастливы.

— Как здорово! — с теплотой произнес Мартин.

— Да, чертовски здорово, — отозвался Патрик, но затем ударил рукой о косяк двери. — Ладно, пойду к Мельбергу, чтобы покончить с этим. Мы сможем поговорить позже.

— О'кей, — согласился Мартин и предпринял новую попытку вернуться к отчетам. Они составляли вторую часть работы — часть, от которой он бы с удовольствием уклонился.

Дни просто ползли. Казалось, что пятница, на которую назначен ужин-свидание, никогда не наступит. Или, вернее, само свидание. Мыслить такими терминами в его возрасте казалось странным. Но ужин будет в любом случае. Он позвонил Роз-Мари, не имея никакого конкретного плана, поэтому сам чрезвычайно удивился, услышав, что предлагает поужинать в ресторане «Постоялый двор». А его бумажнику предстояло удивиться еще больше. Мельберг просто не понимал, что с ним происходит. Уже сама мысль о том, чтобы отправиться поесть в столь дорогое место, была ему решительно непривычна, а в довершение всего еще и готовность заплатить за двоих — нет, на него это абсолютно не похоже. Однако его это на удивление мало волновало. По правде говоря, он с нетерпением ждал возможности угостить Роз-Мари шикарным ужином и, пока им будут приносить изысканные блюда, в свете свечей смотреть на ее лицо по другую сторону стола.

Мельберг растерянно замотал головой с такой силой, что прикрывавшая лысину прядь свалилась на ухо. Он действительно не понимал, что с ним творится. Может, он заболел? Он снова закинул волосы на лысину и пощупал лоб — но нет, лоб холодный, и никаких признаков повышенной температуры. Но волнение не проходило — он просто-напросто чувствовал себя не в своей тарелке. Может, стоит немного поднять сахар?