Книга Приют - Патрик Макграт

– Не важно откуда. Нет нужды объяснять тебе, как действует система осведомления. Пациенты болтают друг с другом, санитары подслушивают, тоже начинают болтать, и мне быстро становится все известно.

– Поражаюсь, что ты воспринял это всерьез!

Стелла говорила мне потом, что и она, и Джек удивились горячности Макса.

– Макс, выслушай меня, пожалуйста. Разумеется, я скептически отношусь к слухам. За день я слышу много всякого, и мало что из этого имеет под собой какую-то почву. Но больница большая, и по ней ходят разговоры. Конечно же, я не верю этому. Однако мне нужно знать, как мог возникнуть подобный слух.

– Стелла разговаривала с ним в саду, но за этим ничего не кроется.

– Стелла?

Оба посмотрели на нее. Макс был раздражен, и хотя на первый взгляд его раздражение объяснялось тем, что Стеллу обвинили в неподобающем поведении, она поняла, что необходимость этого разговора и мучительное сознание, что, узнав о пропаже своей одежды, он не принял нужных мер и тем самым способствовал бегству Эдгара, осложняли положение, поэтому выступление мужа в ее защиту было не таким уж благородным, как представлялось.

– Разумеется, нет, Джек, – ответила она; удивленный тон смягчал возмущение, звучавшее в ее голосе. – Выходя в огород, я иногда разговариваю с ним. Вернее, разговаривала. Я общаюсь со всеми пациентами, да будет тебе известно.

– Ты ежедневно виделась с ним? Извини, Стелла, я должен знать, откуда взялся этот слух.

Наступила пауза. На лице Стеллы появилось выражение оскорбленной невинности. Добродетель ее, респектабельной замужней женщины, поставлена под сомнение. Постепенно это выражение сменилось страдальческим смирением с обстоятельствами.

– Мы ежедневно едим салат из овощей с огорода. Если я видела Эдгара, то здоровалась с ним, иногда у нас завязывался разговор.

Несколько секунд Джек пристально смотрел на нее, хмуро кивая.

– Спасибо, Стелла, – наконец произнес он. – Примерно так я и предполагал. Извини. Но ты же понимаешь – я сочувствую тебе: как жена психиатра ты выполняешь неблагодарную задачу. Мы единственные, кто знает ей цену.

Последнюю фразу он адресовал Максу, тот рассеянно кивнул и нахмурился.

– Давайте выпьем еще.

– Нет, спасибо, – ответил Макс, поднимаясь, – нам пора.

Джек больше не извинялся. Он сделал то, что должен был сделать. Его было бы нелегко убедить, что жена врача может позволить себе неподобающее поведение с пациентом. Он был удовлетворен. Думаю, Макс вынес из разговора именно такое впечатление.

После их ухода Джек зашел в гостиную, где сидели мы с Брайди. Я приехал около часа назад и рассказал им то немногое, что знал о взаимоотношениях Стеллы с моим пациентом.

– Итак? – спросил я.

Джек кивнул.

– Боюсь, это правда.

– О Господи! Что же ты будешь делать? – спросила Брайди.

Джек вздохнул.

– Смотря по обстоятельствам.

– Макс не видит, что она лжет?

Джек молча развел руками.

– Думаю, видит, – ответил я. – Но предпочитает не видеть. Поэтому и позволил Эдгару уйти.

Джек смотрел в стакан с виски. Я внезапно понял, что у него это не укладывается в голове. Он был искренне потрясен мыслью, что Стелла могла вести себя подобным образом. Не хотел в это верить.

У Брайди таких сомнений не было.

– Подумать только, – негромко начала она, – подумать только, жена врача…

И умолкла. Для нее это тоже было невыносимо.

– Пожалуй, – сказал я, – мне следует поговорить с Максом.

Стелле казалось, что этот вечер никогда не кончится; казалось, все круги от камня, брошенного в тихий пруд их жизни, должны улечься, прежде чем она сможет принять таблетку, забраться в постель и остаться наедине с горем, упрятанным под личиной, которую она надела для защиты от мира. Когда они проехали мимо главных ворот, Стелла спросила Макса:

– Что ты скажешь Бренде?

– Еще не думал.

Голоса их словно бы обрели два регистра, и верхний служил ширмой, за которой бурлили невысказанные чувства. В голосе Макса звучали усталость и озабоченность; Стелла ощущала за ними бурю злобы как на себя, так и на нее. Однако было непонятно, с какой стати ему злиться на нее. Разве она не объяснилась, разве Джек Стреффен не принял ее объяснения? Но вдаваться в это сейчас не имело смысла.

Макс направился в кабинет и закрыл за собой дверь. Бренда почти не скрывала жадного желания узнать все.

– Я отправила Чарли в постель, – сказала она. – Он очень жалел, что пропустил самое интересное.

Они стояли в холле. Стелла поставила сумочку на столик под зеркалом и разглядывала свое отражение. Бренда ждала.

– Ну что там?

– Ходят слухи, – ответила Стелла. – Обо мне.

Бренда пошла за ней в гостиную и встала у камина. Стелла налила себе виски. Она понимала, что придется все рассказать свекрови, но не спешила удовлетворять ее любопытство.

– О тебе?

Со стаканом в руке Стелла приблизилась к окну и посмотрела в сад. Шторы оставались незадернутыми, хотя уже стемнело. Светила полная луна.

– Великолепная ночь, – сказала Стелла. Где сейчас Эдгар? Где-нибудь в канаве, сарае, стоге сена, притаился в темноте, вертит самокрутку? Или скрылся в мире, о котором ей ничего не известно? Она отвернулась.

– Да, обо мне.

– Стелла, пожалуйста, расскажи, что случилось. Или, если не хочешь, не рассказывай. Но я беспокоюсь. И хочу помочь.

– Кто-то сказал Джеку, что я неподобающе вела себя с Эдгаром.

– Это правда?

– Нет, конечно. Неужели нужно спрашивать?

– Извини.

Стелла спокойно смотрела на нее. О, Бренда была готова выставить ее потаскухой, взвалить на нее вину за все неприятности Макса, но Стелла не собиралась позволять ей это.

Тем временем я ушел от Стреффенов и поехал мимо главных ворот к дому заместителя главного врача. Атмосфера на территории больницы изменилась. Несмотря на поздний час, там были люди, в воздухе ощущалась напряженность. Мне предстоял щекотливый разговор с Максом – нужно было не допустить, чтобы он психологически сторонился нас. К сожалению, мы не могли обходиться без него. Как быть со Стеллой, я представлял себе хуже, но думал, она поймет, что ее предали, и разозлится не столько на Эдгара, сколько на себя. Это могло вызвать приступ депрессии. Нам предстояло быть начеку.

Я позвонил в парадную дверь. Проходя через холл, Стелла вновь ненадолго остановилась у зеркала. Из кабинета не доносилось ни звука. Она впустила меня.

– Питер, заходи. Макс в кабинете.