Книга Восстание девяти - Питтакус Лор

— Надеюсь. Интересно, что еще они делают?

— А что ты видела, пока мы шли? — спрашивает Шестая.

— Деревья, деревья и еще раз деревья, — отвечает Элла. — Я все ждала, что что-нибудь случится, или, что я увижу что-то необычное. Надеюсь, это просто значит, что смотреть было не на что. — Уверена, она разочарована собой, а не очками.

Держа в руке веточку, я наклоняю большое дерево, создавая тень над камнями. — Что ж, продолжай пытаться.

Элла рассматривает очки на просвет. Глядя, как она их крутит, я догадываюсь, что она благодарна мне за то, что я даю ей почувствовать себя частью команды, почувствовать, что она тоже приносит пользу.

Поворачиваюсь к Шестой, которая растянулась прямо на земле.

— А ты, Шестая? — спрашиваю я. — Может, и тебе что-нибудь приглянется в моем Ларце?

Она встает, зевает и смотрит вверх на тропу.

— Да не, мне и так неплохо. Может, попозже.

— Как хочешь, — отвечаю я. Спустившись к ручью, брызгаю водой на лицо и загривок. Пока я пью, капитан Шарма выходит из воды и объявляет, что привал окончен. Все поднимаются, чтобы продолжить восхождение. Я подхватываю свой Ларец и пристраиваю на бедро.

Тропа резко становится значительно круче. Кроме того она удивительно скользкая и без единого камешка, как будто здесь недавно прошелся ливень. Мы еле держимся на ногах. Крейтон пробует взять подъем с разбега, но поскальзывается и плюхается в грязь.

— Так мы не пройдем, — ворчит он, вставая и отряхиваясь. — Нужно обойти через лес, там хоть земля посуше.

— Это невозможно, — отвечает капитан, работая руками, как канатоходец. — Мы не преодолеем препятствие, избегая его. Скорость не главное, мы просто не должны останавливаться.

— То есть как это скорость не главное? И это говорит тот, кто считает, что с наступлением темноты здесь происходят всякие странности, — фыркает Шестая. — Думаю, вы должны сказать, сколько нам еще пиликать. Если больше трех часов пехом, то мы идем через лес и плевать на ваши препятствия, — говорит она, прожигая его взглядом.

Взглянув на ветку в руке, у меня появляется идея. Сконцентрировавшись на окружающих деревьях, наклоняю их ветви с обеих сторон тропы. Теперь мы можем подтянуться вверх по веткам, как по канату лориенского производства.

— Так лучше? — спрашиваю я.

Шестая хватается за ветви и, попробовав их на прочность, взбирается на несколько футов. Обернувшись, она кричит: — Ты гений, Марина! Классно придумала! По ходу продвижения я продолжаю сгибать деревья. Элла, вооруженная очками, по-прежнему сканирует лес, иногда поглядывая через плечо. Как только тропа выравнивается и держаться на ногах становится легче, Шестая отправляется в разведку и, периодически возвращаясь, сообщает нам, что впереди. Ответ всегда один и тот же: — тропа продолжается. Наконец, после очередного возвращения, она сообщает, что впереди развилка.

Эти слова, видимо, сбивают капитана Шарма с толку, и он ускоряет шаг. Когда мы достигаем развилки на пыльной тропе, капитан Шарма хмурится: — Раньше такого не было.

— Как такое возможно? — удивляется Крейтон. — Тропинки выглядят совершенно одинаково. Обе явно хожены, при том равномерно.

Капитан подходит к развилке.

— Клянусь, левой тропы раньше не существовало. Мы уже близко к Вишну. Идем этой дорогой. — Он смело шагает к правой тропе, Крейтон следует за ним.

— Стойте, — говорит Элла, — я ничего не вижу на правой тропе. Через очки там видна лишь одна черная пустота.

— Это все, что я хотела услышать, — произносит Шестая.

— Нет. Мы пойдем направо, — возражает капитан Шестой. — Я много раз ходил по этой тропе, дорогуша.

Шестая останавливается и медленно оборачивается.

— Не смей называть меня дорогушей, — угрожающе произносит она.

Пока капитан с Шестой сверлят друг друга взглядами, я замечаю какую-то надпись, нацарапанную на земле вначале левой тропы. Знак мелкий, всего несколько сантиметров, и мне приходится подойти поближе, чтобы получше его рассмотреть. Это «восьмерка».

— Это лишь доказывает, что Элла права. Нам налево, — говорю я, показывая на цифру.

Шестая подходит и носком ботинка подчеркивает «восьмерку».

— Зоркий глаз, Марина, — улыбается Крейтон, смотря на знак.

Мы продолжаем шествие как раньше: впереди Шестая с недовольным капитаном Шарма, а я в хвосте. Тропа идет в гору и становится каменистой. Затем, к всеобщему удивлению, нам навстречу начинает течь вода. Очень скоро камни, находившиеся у нас под ногами, превращаются в крошечные островки суши. Я прыгаю с камня на камень, но вскоре, их скрывает вода. Теперь мы идем через реку.

Элла нарушает молчание первой: — Может, очки ошиблись? В конце концов, мы могли просто выбрать не тот путь.

— Нет. Все верно, — возражает капитан, касаясь кончиками пальцев поверхности воды. — Я видел этот знак раньше. — Мы без понятия, что значит это загадочное заявление, но мы уже зашли так далеко, что выбора не осталось, нужно продолжать идти. Течение усиливается, двигаться против него становится все сложнее. Мы тащимся вверх по тропе, пока вода не доходит Элле до пояса, да и мне становится сложно сохранять равновесие. Все закачивается так же быстро, как и началось: вода убывает, земля выравнивается, открывая нашему взору огромное озеро. Позади него возвышаются зубчатые каменные скалы, с вершин которых в воду озера обрушиваются четыре водопада.

— Что это? — указывает Элла на выступающий из центра озера белый валун. Сверху на камне установлена блестящая синяя статуя четырехрукого человека в короне.

— Всемогущий Вишну, — шепчет капитан Шарма.

— Минутку, это что, Восьмой? Статуя?! — повернувшись к Крейтону, спрашивает Шестая.

— А что это у него в руках? — интересуется Элла. Проследив ее взгляд, вижу, что в каждой руке Вишну держит по символу: розовый цветок, белая раковина, золотой жезл и на кончике указательного пальца маленький синий диск, похожий на музыкальный.

Капитан подходит к озеру. Он улыбается, его руки дрожат. Он оборачивается к нам: — Вишну — верховный Бог. В левой руке он держит раковину, символизирующую его силу создавать и поддерживать Вселенную, под ней булава, подчеркивающая силу для разрушения материальных и демонических замыслов. В правой руке чакра, чтобы показать его чистый духовный разум, а под ней прекрасный цветок лотоса.

— Символизирующий божественное совершенство и чистоту, — добавляет Крейтон.

— Да, и это тоже! Верно, мистер Крейтон. Очень хорошо.

Уставившись на статую, на ее безмятежное синее лицо, золотую корону и предметы в руках, я чувствую, что забываю обо всем остальном. Забываю о битве в горах, о бойне в Испании. Забываю об Аделине, Джоне Смите и Гекторе. Забываю о своем Ларце и Лориен, и даже о том, что стою в холодной воде. Энергия, текущая через меня, просто поразительна. И судя по умиротворенному виду остальных, это чувствую не только я. Сама того не замечая, я закрываю глаза, всем существом ощущая благословение этого места.